Страница 67 из 83
Как согрелась водица - разоблачились мыться Терентий со Степанков Грязь с груди соскребая, затосковал Терентий. Эх, летом, на Ивана Купалу - три девы нагих его в этом чану купали. Вот где раздолье-то было... С тех пор и перебивался Терентий-Кодимир без женской ласки, что здесь, что в Явженицах. Свою-то жену удавить по весне пришлось - слишком уж много знать стала, старая. Заманил на болото, за клюквой - накинул петельку. Не трепыхнулась. Кинул в болотину - и все дела. Эх, девки, девки... В ноябре месяце русалии устроить надо. С плясками, с игрищами. Ухмыльнулся Терентий, да вздохнул тут же - когда он еще, ноябрь-то. А девку-то уже сейчас хочется! Обернулся на Степанку... Ай, ладный какой отрок. Тощой только да грязен... Может, его сейчас... заместо девки? Что тощой - ладно, а грязен - так сейчас отмоется. Шепнуть только Огрою, чтоб ножик его прибрал подале. Да веревку с амбару принес, покрепче.
- Мойся, мойся, Степанушке! Травку вот возьми, пахучую...
А что потом с ним? В болото? Да ведь проводник надежный, другого и не сыскать. А и не надо другого! Не всю же жизнь по дальним капищам прятаться! А как будет дело какое удачное - можно, чай, в Твери где-нибудь постоялый дворец прикупить. Да почему ж в Твери - а и на Москве! Тем более - и там есть людишки верные. Давненько, правда, не объявлялись. С прошлого году...
Эх, не знал Степанко, что Кодимир-волхв, Терентий из Явжениц, и был главным организатором смерти его сестер. Вернее, смерть их - это уж случайно вышло, а вот про капище старое шепнул как-то невзначай Терентий нужным людям. Слыхал он про старого волхва - неуклонный был старец, не ужился б с таким. Но вот уж с год нет старца, а что уж тому причиной, Терентьевы ль слова, али случай какой, - то боги одни ведают. Перун, Даждьбог, Ярило...
Так что пора кончать со Степанкой - знает больно много. Позвать сперва Ограя, и...
- А дядько Ограй где, Степанушке? На двор вышел? Чтой-то долгонько ходит... Ограй, зй, Ограйко!
И без крика этого ворвался Ограй в избу. Замычал что-то, руками непонятные знаки показывая.
Ну, те знаки Терентию со Степанкой давно ясны были.
Сосна росла на том берегу, на холме - высока, раскидиста. Надо кому из верных людей на островок перебраться - к вершине сосны плат белый привязывали. Тот плат с крыши избяной видать было. Видно, плат-то этот и имел в виду немой слуга.
- Ну, беги, Степа!
Быстро натянув порты и рубаху, отрок выбежал из избы.
Повезло покуда тебе, Степанко! Незнамо как дале будет...
На противоположном берегу болота, на тайном месте, стояли четверо. На конях, с волокушей. Двое - незнакомые, а двое свои, братья-разбойнички. Окромя волхвовства да русалий, давно промышлял Терентий татьбою. Собрал шайку, человек полтора десятка, считая Степанку. В рясу монашескую обрядившись, отрок в местах глухих поживу высматривал. Хорош ли обоз, да велик ли, да оружных много ль. Ежели подходящей добыча оказывалась - враз взлетал на сосну по веревке - знак подавал. Тут и грабили. Трупы да телеги в болото, оно все скроет. Лошадей да награбленное - что на островке прятали - потом на Москве продавали, был у Терентия там человек знакомый. Не из этих ли? Вон, может, тот, козлобородый? Или вот этот дед, жилистый... взгляд тупой, звероватый...
- Ты что пришел, отроче? Терентия зови.
- Так вы сами-то не пойдете?
- Делать нам больно нечего - по болотинам шастать, - засмеялся козлобородый. Отсмеявшись, кивнул на парней: - Веди этих, пусть до зимы хоронятся... Ну а Терентий - пусть сам к нам поспешит - дело есть важное. Козлобородый снова засмеялся и азартно потер руки.
Отрок кивнул.
- А вы, - козлобородый посмотрел на молодых парней в одинаковых сермягах, - вы двое - хватайте волокушу. Тащите... Да осторожнее, черти! Груз в трясину не сройте!
Груз... Обернулся Степанко, взглянул краем глаза. Так, любопытства ради.
Сундуки какие-то, оружие богатое, меха - рухлядишка мягкая... Нехилый товарец!
Приняв важный вид, отрок с парнями не разговаривал, лишь буркнул сурово, чтоб точно за ним шли, по сторонам никуда не шарились да ворон не считали. Узнав о козлобородом, Терентий засобирался... Исчез быстро. Объявился к утру лишь - руки потирал довольно - видно, хорошо все у лиходеев сих складывалось.
Ну, пес с ними, с лиходеями. Путник-то, тот, что с болота, - плох был. Так и не приходил в сознанье-то. Пот-то на лбу выступил... да и горячий... Переживал Степа - как бы лихоманка не началась...
Терентий кивнул сурово, опасения Степанкины выслушав. Махнул рукою:
- Ставь воду, отроче, да травы, да ступу тащи...
- Лихоманку изгонять будем, дядько?
- Что будем, то будем. Бражки хмельной изопьете с дороги, робяты?
- А есть?
- Как не быть... на бруснике... Ограй, тащи баклажку.
Пока Терентий выпивал и закусывал с гостями, Степанко с Ограем быстро притащили котел с водой, зажгли-раздули пламя. Молодые разбойники с любопытством смотрели на все приготовления...
Зайдя за очаг, Терентий накинул на плечи медвежью шкуру мехом наружу, надел на лицо носатую маску, взял в левую руку дубовый посох-жезл. Зыркнул на гостей из-под маски - те аж побледнели - уж слишком быстро Терентий из Явжениц обратился в грозного волхва Кодимира. Степанко тоже времени зря не тратил - скинув рубаху, растерся маслянистой травой, так что кожа стала скользкой, как у ужа, залоснилась, замаслилась. После того взял в руки бубен. Ударил тихонько заячьей лапой...
- На море на Окиане, на острове на Буяне... - торжественным речитативом произнес волхв Кодимир.
Тяжело дышал Олег Иваныч. И черт дернул спрямить путь через поляну. С виду - поляна как поляна - а на самом деле - трясина! Хорошо - выбрался. Вроде... Что это там, пред глазами?
Господи - икона! Тихвинская. Рядом с ней женщина, молилась истово. Обернулась...
Софья!
Затем исчезла боярыня - и вновь возникла... Сначала - в церкви Михаила на Прусской - неприступно-гордая... тогда казалось так... А затем... там, в море, на корабле - нагая, невозможно красивая, грешная... И волосы по голым плечам - водопадом. Потом и корабль исчез.
Деятель какой-то появился. В мундире прокурорском. Советник юстиции районный прокурор Чемоданов. Изрыгая богохульную ругань, прокурор возмущенно потрясал перед самым носом Олега Иваныча тонкими пачками просроченных уголовных дел: