Океан между

***

Они лежали в темноте на узкой полке купе. Она забралась на него сверху почти целиком, но ему не было тяжело. Поезд стоял на какой-то промежуточной станции, и в освещенном синими фонарями перрона полутемном купе было непривычно тихо. За окном ходили, переговариваясь, какие-то люди, вдалеке слышались гудки маневровых поездов и усиленный громкоговорителем голос диспетчера.

Они разговаривали вполголоса, просто и спокойно, как старые любовники.

– Когда я прочла твою книгу, – рассказывала Лана, – я подумала, как здорово было бы трахнуть автора.

– Ты шутишь… – улыбнулся во мраке Никита.

– Тебя это удивляет?

– Да нет, просто как-то странно. Впрочем, это даже здорово: хоть какая-то польза от этих книжек.

Лана тихо засмеялась, прижалась к нему и нежно поцеловала его в подбородок.

– Интересно, – задал Никита вопрос в темноте, – чем сейчас за стеной занимаются Юлик с Любой?

– Наверное, он лишает ее девственности, – с несвойственной для женщин прямотой предположила Лана.

– А ты большая шутница! – рассмеялся он.

– Мне ли не знать! Это моя лучшая подруга.

Да, с этими девочками не соскучишься, подумал Никита. Впрочем, на профессионалок они и в самом деле мало похожи. Скорее всего, девочкам из провинции захотелось впечатлений. А где их еще столько наберешься, как не из общения с разными мужчинами.

– Да, бедный Юлик. Не позавидуешь ему сейчас, – посочувствовал американцу Никита.

– А ты лишал кого-нибудь девственности? – неожиданно спросила Лана.

– Гм… Тебе это так интересно?

– Конечно! Я даже не представляю, что должен испытывать мужчина при этом. Наверное, большую любовь?

– Вообще-то кроме большого неудобства и чувства испорченной ночи он ничего не испытывает.

– Расскажи, как это было, – с горячим интересом попросила она. – Наверное, ее долго пришлось уговаривать?

– Не очень, – Никита слегка замялся, чтобы точнее сформулировать мысль. – Выяснилось, что девушки ничего так не боятся в жизни, как лишиться девственности, и ни о чем другом так не мечтают. И если ей попадается хороший парень, она ни секунды не задумается.

– Хороший – это какой?

– Тот, который сделает это мягко и ласково, чтобы не привить девушке отвращение к самому процессу.

– А Юлик, по-твоему, хороший парень?

– По крайней мере, он ничего не испортит. Впрочем, завтра увидим, как будет чувствовать себя Люба. Кстати, а как лишилась девственности ты сама?

– Ничего интересного. Я потеряла девственность, вставляя первый раз тампон. Мне было больно, но я его все-таки вставила…

Никита засмеялся, в темноте прижимая к груди забавно мыслящую девушку. Он обожал эти как будто беспредметные разговоры, когда тело расслаблено после хорошего секса, а мысли легки и непринужденно остроумны.

– А что испытывает мужчина, – спросила она, – когда лишается девственности?

– Так не говорят. Вернее, говорят, но это звучит как бред. Получается, что мы чего-то лишаемся. Может быть, применительно к голубым так можно сказать. Но по отношению к нормальным мужчинам это звучит как издевательство.

– А как говорят?

– Э-э-э… лишаются невинности. Хотя тоже спорный вопрос, есть ли в этом какая-то вина.

– Все равно, расскажи мне про свою первую женщину.

– Да чего рассказывать. – Никита не мог без циничной улыбки вспомнить эту историю. – Все было неромантично и глупо. Нас было четверо недорослей на одну проститутку. У троих, в том числе и у меня, ничего не получилось.

– Ты, наверное, сильно страдал? – сочувственно спросила Лана.

– Если бы! Как дурак, целую неделю ходил в школу гордый, циничным взглядом завзятого Дон-Жуана разглядывая наших девочек. Я тогда думал, что вот это и есть секс, хотя у нее там было сухо, как наждачная бумага.

– А сейчас ты стал опытным? Впрочем, чего я спрашиваю. Видно, что да.

– Что, так прямо и видно?

– Еще по твоему взгляду, когда ты посмотрел на меня на перроне.

– Взгляд как взгляд.

– Тебе никто не говорил, что у тебя очень сексуальный взгляд? Я даже почувствовала, как у меня намокают трусики, когда ты меня своим взглядом раздел, а потом снова одел.

Ее слова польстили Никите, хотя он никогда не замечал за собой чего-то особенно сексуального. Конечно, он не урод: ноги не кривые, тело плотное, средней волосатости. Женщины часто говорили, что им нравится с ним спать: они утверждали, что он пушистый и уютный.

– И в сексе с тобой есть что-то непреодолимо привлекательное, – продолжала делиться впечатлениями Лана. – Вот интересно, сколько раз, самое большее, ты кончал за ночь?

– Ну, не знаю, – задумался Никита, – мой личный рекорд в сексе – одиннадцать раз за ночь.

– А разве такое возможно?

– Мне что, свидетельниц приглашать? – засмеялся Никита.

– Не надо. Боюсь, их будет слишком много.

– Не так много, как тебе кажется.

– Надеюсь… Кстати, а сколько любовниц у тебя сейчас? Кроме меня, естественно.

– Ты не поверишь, но нет ни одной, – засмеялся Никита.

– Не поверю, – подтвердила она. – Хорошо, поставим вопрос по-другому: сколько любовниц одновременно у тебя когда-нибудь было?

– Это надо подумать… Вообще, я считаю, три женщины – это предел, как постоянные любовницы.

– Почему три? – удивилась Лана.

– Потому что на большее не хватит ни физических, ни душевных сил. Со всеми же еще поговорить надо.

– Вот как со мною? – подозрительно спросила Лана.

– Нет. Как с тобою бывает очень редко. Ты какая-то простая и понятная, и от этого очень привлекательна.

– Спасибо, так меня еще никто не оскорблял! – воскликнула она и в шутку ткнула Никиту острым кулачком под ребро.

Он прижал к себе ее невесомое тело и почувствовал, как первый червячок желания после недавнего безумия снова шевельнулся у него внизу. Но она отвлекла его от этой игривой мысли новым вопросом:

– А какие женщины тебе нравятся? Например, брюнетки или блондинки?

– Если есть выбор, то брюнетки, а если нет – то пофигу.

– Но я же блондинка!

– А я тебя не выбирал. Нас Юлик познакомил, за что я ему буду благодарен по гроб жизни.

– Увидим… А правду говорят, что мужчинам нравится какой-то один тип женщин?

– Конечно. В каждый момент времени любому мужчине нравится конкретный тип женщины. Вот, допустим, сейчас мне безумно нравишься ты…

Никита погладил Лану по гладкой спине и сделал движение рукой дальше вниз.

– Подожди, подожди, – остановила его руку Лана, – давай еще поговорим. Мне так нравится с тобой разговаривать!

– Может, потом пообщаемся? У нас еще будет куча времени для этого.

Никита нежно взял ее за попу и сделал своими бедрами движение навстречу. Лана глубоко выдохнула, и разжала ноги.

– Давай еще последний вопрос, – произнесла она, прерывисто дыша.

– Ну, хорошо, – сдался Никита в предвкушении того, что последует за ним.

– А по национальности кто тебе больше нравится?

Какой только компот из мыслей творится у этих женщин в голове! При чем здесь национальность? И он отшутился:

– Для меня женщина вообще национальности не имеет – только пол.

– Ну а все же, кого бы ты выбрал в жены?

– Ну не знаю… Либо еврейку, либо хохлушку, либо татарочку.

– Почему?

– Потому что из них получаются прекрасные жены.

– Жаль, что я не попадаю ни под одну из этих категорий…

Они не замечали, что поезд давно уже стучал колесами, раскачиваясь от скорости. Остаток ночи они провели в поисках точек соприкосновения не только в горизонтальном, но и в вертикальном положении, переливая друг в друга мысли и тела. Лишь под утро он забылся коротким и тревожным сном, она так и не уснула.

Питер

Ну что такого необычного в женщинах, что нас так к ним тянет? Ведь уже изучен каждый уголок на их теле и понято устройство головы. Видимо, мужчин всегда будет привлекать это необычное чувство, когда преодолеваешь барьер между двумя незнакомыми людьми, и женщина из чужого человека превращается в близкое и поддающееся тебе существо.