Страница 5 из 17
– Что за дьявольская жара, – сказал я, глядя в дрожащую чёрную глубину фруктового сада.
– Дальше вообще п…ц будет, – пессимистично заметил Джонни.
– Я когда был маленький, – пустился в воспоминания Мика, – мы проводили на даче такой обряд. Чтобы прохладно стало и ветер северный подул. Надо, чтобы его проводил первый ребёнок в семье. Я это всегда делал.
– И как, помогало? – лениво поинтересовалась Сайка.
– Не помню.
– Проведи его снова, вдруг подействует, – предложил Эмиль.
– Ни х…, – категорично заявил Джонни.
– А что надо делать? – спросил я.
– Надо потрясти инжир за веточку и сказать заклинание.
– Ну так давай, – поторопил его я, потому что мне было интересно посмотреть, как Мика будет на полном серьёзе совершать какой-то древний народный ритуал.
– Да это всё глупости э…
– Тряси дерево, ё…ный первенец! – заорал Джонни. Мика испуганно подскочил к ближайшему инжиру, схватился за ветвь и начал трясти, приговаривая:
– Мян анамын илькиям, агзы гара тюлькюям. Гилавар гед, хязри гяль![1]
– И это всё? – разочарованно спросила Сайка.
– А что ты хотела, – ответил я, – чтобы он зарезал петуха и умылся его кровью?
– Не знаю… Я…
– Колдуете?! – перебил её откуда-то с неба глубокий низкий голос. Мы все вскочили на ноги.
В конус света единственного фонаря веранды вступила тёмная фигура, принадлежавшая Ниязи.
– Вдруг откуда ни возьмись появился в рот е…сь! – тихо прокомментировал Джонни.
– Чувак… – потрясённо прошептал Мика. – Ты что здесь делаешь?
– Я через забор перелез. У друзей на даче был. Прекрасный вечер, господа! Леди… – Ниязи, пользуясь нашим смятением, вызванным его внезапным появлением, снова влепил руке Сайки смачный поцелуй. – Я принёс вам дары!
И он протянул нам свёрток тряпья, в котором мы узнали свои плавательные одеяния.
– Ты на х… их сп…л?! – крикнул Джонни, надвигаясь на Ниязи. Тот вздрогнул всем телом, словно от звука железа по стеклу, и выкрикнул:
– Не смей материться при мне! – И, тут же успокоившись, спросил: – Что, смешно не было?
– Нет! – сказала Сайка.
– А вот мне – было, – отрезал Ниязи. – Ваше объявление на заборе – это прямо дипломатическая нота какая-то. Есть что?
Мы в недоумении переглянулись.
– Это он о еде, – пояснил Мика.
Ниязи уже и сам обнаружил наш провиант и теперь жадно уничтожал его, совсем как куница в птичьем гнезде.
– Не, ну ваще… – Эмиль только сейчас нашёл что сказать, – мало того, что воровство, а теперь жрёт нашу еду…
– Друзья тебя не кормили? – спросила Сайка.
– А я про запас ем, – туманно ответил нежданный гость.
Мы сгрудились вокруг шумно поедающего наши продукты Ниязи, как будто бы он был потенциально опасным пришельцем, который пока вроде ведёт себя дружелюбно, но от которого можно ожидать чего угодно. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление.
Поев, он довольно оглядел нас и объявил:
– Теперь, когда ваши вещи так удачно вернулись к вам, можно пойти купаться!
– Мы вообще-то приехали репетировать, – пробормотал я, терзаясь нехорошими предчувствиями.
– Нет, я хочу купаться! – воскликнула Сайка. – Я никогда не залезала в море ночью.
– В таком случае приготовься получить потрясающий опыт! – Ниязи возбуждённо затанцевал на месте.
– Тебя твои друзья не ждут? – поинтересовался я, придав голосу как можно больше настойчивости. Ниязи посмотрел на меня, как мне показалось, с беспощадной насмешкой.
– Нет, не ждут. Меня нигде не ждут.
– Ты профессиональный габырга[2], да-а, – сказал Мика. Ниязи только хихикнул.
Пришлось мне, стиснув зубы, натянуть на себя затвердевшие от соли и солнца плавки и повторить нелёгкий путь к морю вместе с Сайкой и всеми остальными. В этот раз мы пошли в обход, чтобы избежать заброшенных участков и песчаных дюн, где в темноте вообще не пройдёшь. Стараясь отвлечься от бессмысленной трескотни, которую развела моя дура на пару с Ниязи, я предавался мечтаниям о том, какой закачу ей скандал, как только мы окажемся одни. Потом ко мне сбоку пристроился Мика и начал заговорщицки шептать:
– Ты будь поосторожнее с Ниязи. Он забавный, но отмороженный на всю голову. Мы с ним однажды в аптеку зашли, маленькую такую, и там халашка такая с усами за прилавком стоит. Ниязи к этой халашке подошёл и говорит: «Мне с самым приятным вкусом презервативы нужны, какие посоветуете?» Ой, эта тётка как орала! Выгнала нас с криками. Даже люди сбежались. Такой биабырчылыг[3] был.
Я засмеялся, а Мика продолжал:
– Знаешь, что он однажды сделал, когда мы в Германии были?
– И представить себе не могу, – весело ответил я.
– Я ему сказал, что в общественном транспорте зайцем лучше не ездить – если поймают, будет огромный штраф. Он устроил настоящую охоту на контролёров! Целыми днями ездил на электричке, ещё и меня с собой таскал. Мы потратили кучу денег на билеты. И он их дождался! Контролёров. Они вошли в вагон, и тут этот балгабаг[4] бросился бежать! Они, разумеется, за ним! А электричка – она же длинная! Бежит Ниязи, за ним бегут контролёры, а за ними бегу я. И когда электричка кончилась и они его припёрли к стене и, значит, торжествуют, что поймали и сейчас хорошенько его поимеют, что делает этот Ниязи?
– Что же делает Ниязи?
– Торжественно предъявляет им свой билет!
В очередной раз меня разобрал смех:
– Ой, блин, ну и ну! И что они сказали?
– А что они могли сказать? Человек захотел пробежаться и пробежался. Он не нарушал закон, и вообще… Ты понял, да? Он весь такой. Совсем башдан хараб![5]
– А по-моему, это была очень удачная шутка, – возразил я, внезапно проникнувшись к Ниязи тёплыми чувствами. – А откуда ты его, кстати, знаешь?
– Это мы в Кёльне на рейве познакомились. Представь – огромное помещение, старый завод или склад, не помню, там куча обкуренных фриков с разноцветными волосами, вся эта толпа прыгает под музыку, а этот гагаш[6] стоит в самом центре вот этого басабаса[7] и не двигается. Я его заметил, удивился, он вообще не вписывался. А он это… как будто почувствовал, что я на него смотрю. Повернулся и уставился на меня в ответ. Мне не по себе стало, а он подошёл и сразу со мной по-азербайджански заговорил. Сказал, что сразу по моему виду просёк, что я из Баку, и что он тоже. Странное совпадение. И как-то мы так начали общаться. Правда, после Германии я его не видел. И хорошо, что не видел. Честно, меня в нём что-то напрягает.
– Да нормальный мужик, что ты?
– Может быть, – кисло ответил Мика. – Ня ися[8] за Сайкой смотри.
Я поглядел на неё. Гладенькая и обтекаемая, как дельфин, она плескалась на мелководье, зазывая нас в море. Ниязи стащил с себя одежду, обнажив чрезвычайно волосатое тощее тело в каких-то ситцевых трусах, и шумно вбежал в воду, поднимая фонтаны брызг. Море в темноте показалось мне совсем не таким весёлым и приветливым, как при свете солнца. Стало заметно прохладнее, южный ветер улёгся, заколдованный инжировым обрядом, а с севера то и дело налетали порывы холодного воздуха. Я осторожно попробовал воду ногой, и она показалась мне неправдоподобно ледяной. Даже если бы сейчас ударил сорокаградусный мороз, море всё равно не успело бы отдать так быстро накопленное за день тепло. Остальные ничего и не заметили. Зависть распирала меня, когда я наблюдал за их весельем в воде. После нескольких неудачных попыток присоединиться к ним я, весь покрытый гусиной кожей, позорно замотался в полотенце и сел на колючий, как толчёное стекло, песок. Взял Сайкин айфон и от нечего делать влез в свой Facebook. Накануне я отправил запросы некоторым своим френдам, чтобы они лайкнули страничку нашей группы Death and Resurrection. Друзей было человек сорок. Только трое меня поддержали, и то, подозреваю, потому что были поклонниками Сайки, и поклонялись они отнюдь не её голосу.
1
Я у мамы первенец, я – черноротая лисичка. Уйди, южный ветер, приди, северный! (азерб.)
2
Незваный гость (азерб.).
3
Позор (азерб.).
4
Дословно – тыква, перен. – дебил (азерб.).
5
Больной на голову (азерб.).
6
Парень (азерб.).
7
Толкотни (азерб.).
8
В общем, как бы то ни было (азерб.).