Страница 4 из 17
– Не переживай ты так, – утешал я её, сильно озадаченный услышанным (или послышавшимся?) смехом. – Куплю я тебе новую цепочку, и кулон закажу ещё лучше.
Она так и дулась на меня остаток пути, но, увидев море, мы забыли и о колодце, и о цепочке, и обо всём на свете.
Время до обеда пролетело приятно и незаметно. Побережье ещё не успели замусорить до такого состояния, когда некуда бывает поставить ногу: пляжный сезон начался не так давно, да и место было не слишком посещаемым. Мы с Сайкой гуляли вдоль линии прибоя и искали в выброшенном морем мусоре отшлифованные осколки стекла, но, к сожалению, так ни одного и не нашли. Джонни курил, сколько хотел. Эмиль сильно обгорел на солнце и отказался от крема заботливой Сайки, заявив, что лучшее средство от солнечного ожога – спирт. Со сладостным томлением я предвкушал, как этот остолоп намажется жгучим иссушающим этанолом. В общем, удачный выдался денёк.
Вернувшись, мы развесили свои купальные одежды на веранде для просушки, разорвали несколько пачек чипсов, запили их пивом и сели репетировать.
В шесть часов Сайка спохватилась, что купальник может выгореть на солнце, и отправилась спасать его. Через минуту она вернулась, с растерянным лицом и без купальника.
– Чуваки, наши труселя пропали, – ненавижу, когда она разговаривает так.
– Что значит – пропали? – глупо спросил Эмиль.
– Их нет. Сами посмотрите.
Мы высыпали на веранду. Там, где должны были висеть наши плавки и купальник, осталась только виноградная лоза, и вид она имела виноватый.
– Пиршагинские фетишисты сп…..и наши трусы. – Джонни радостно загоготал, я тоже расфыркался: ну смешно же, правда!
– У кого трусы, а у кого панталоны, – сказал я, намекая на Мику и Эмиля, которые купались в шортах до колен.
– Ай да, мозги не делай! Надо их найти. – Мика влез на невысокий забор и оглядел территорию, поворачивая голову туда-сюда, как дозорный на сторожевой башне.
– На х… тебе? – сварливо спросил Джонни. – Это просто шорты.
– Да-да, – поддержал я лучшего друга, – если кто-то ими соблазнился – ему же хуже.
– Ну нет! Я свой купальник по интернету заказывала и месяц ждала, пока придёт. Здесь такие вообще не продаются! Найдите вора!
– Сайка! Если даже вор и оставил на земле свои следы, то мы их уже затоптали, – я вспылил. – А других улик у нас нет!
Джонни воспользовался драматизмом ситуации и закурил. Пуская нам в лица ультрамариновые клубы табачного дыма в духе неонуара, он подумал и выдал неожиданно здравую идею:
– Давайте зае…им объявление и прих…им на ворота. Не думаю, что кому-то могли понадобиться наши вещи. Что с ними делать? Трусы даже у нищеё…в есть, продать их не получится. Это, наверное, кто-то прикалывается. Соседи.
– Те соседи, – Мика махнул рукой в сторону изрядно безвкусной постройки за забором, – не знают, что такое «прикалываться». Остальных я вообще не знаю. Они вылезают только по ночам.
– Скажи ещё – только в полнолунье, – хмыкнул я.
Мы ещё немного поискали по участку наши тряпки, на тот случай, если их унёс ветер, но нашли только нескольких черепах, прятавшихся в винограднике.
– А давайте зае…им черепаховый суп, – предложил Джонни. Люблю моего друга за жестокость. Думаю, если бы мы застряли тут, на даче, без возможности выбраться и добыть еды, он бы запросто вскрыл этих бедняг и состряпал суп. А потом принялся бы за улиток. А потом и за нас. Первым – Эмиля.
Так как это казалось единственным выходом, мы всё-таки написали и вывесили на ворота объявление со смиренной просьбой вернуть похищенное – свидетельство нашего позора. Затем мы долго репетировали, несколько раз поссорились по поводу звучания, я наорал на Сайку, потому что она пела не так, как мне хотелось. Сайка расплакалась и убежала в спальню, где теснились три старые железные кровати, застеленные одеялами с запахом бараньей шерсти. Мне пришлось пойти за ней и утешать её в прохладной затенённой комнате под низким серым потолком, до которого я мог дотянуться рукой.
Работа над альбомом продолжалась до заката. Понаблюдав, как люминесцентно-оранжевое солнце проваливается за дачные заборы, мы ощутили, что питательное действие чипсов и пива закончилось и надо отправить кого-то за едой. Выбор пал на Мику, как на владельца автомобиля, и Сайку, как на единственную женщину, хотя не думаю, что она может отличить один конец скалки от другого…
Пока они там шопились, Эмиль завис в телефоне, а мы с Джонни картинно уселись на заборе, поджидая супергероя, который вернёт нам плавки и купальник.
– Завтра в «Энергетике» будет white party, – просветил нас зачем-то Эмиль.
– Спасибо, б…ь, – желчно ответил Джонни, – а теперь избавь мой мозг от этой лишней х…ни!
– И процентов сорок людей, конечно, придут не в белом, – сказал я. – И их, конечно, впустят.
– Это будут чьи-то племянники, – сказал Джонни. – И чьи-то б…и. Бля, ну и жара! Я пошёл однажды на хеллоуинскую вечеринку. Это ё…й позор, конечно, у некоторых здесь лица поу…щнее маски какого-нибудь зомби. Но всё равно чувствовал себя как п…юк в костюме. Остальные без костюмов припёрлись.
– Ты в костюме кого был? – поинтересовался Эмиль, не отрывая глаз от экрана телефона.
– Вампира.
– Да ты оригинал! – подколол я его.
– Пошёл на…! Почему, вот почему наш народ думает, что правила не для него?!
– Останови это. – Я сделал серьёзное лицо. – Пойди завтра на эту вечеринку и покажи этим засранцам, что такое настоящий белый цвет! Я уже вижу заголовки статей: «Террорист-перфекционист ворвался на white party и расстрелял всех, кто не был в белом».
– Мне нравится. Идея просто зае…сь! Только мне не из чего стрелять.
– Можешь взять нож, не в этом суть. Главное – принцип.
– Чувак, ты меня пугаешь, – сказал Эмиль.
– А ты сиди-сиди в своём телефоне, не отвлекайся! – посоветовал я.
– Что ты докопался до моего телефона?! – вспылил Эмиль.
– Да так, ничего. – Я демонически расхохотался, всполошив маленького удода, который скакал по земле и охотился на жуков-навозников.
Меня развеселила одна история, которую я вдруг вспомнил и которая, на мой взгляд, является отражением сущности не только Эмиля, но всего нашего безнадёжного поколения в целом.
Пришёл я как-то раз к нему на работу настраивать компьютер. Надо отдать ему должное, позвал он именно меня, а мог бы кого-нибудь другого. Но он предпочёл дать заработать мне, за что ему, конечно, спасибо. Ходила у них там по офису одна сотрудница, так, ничего себе красотка, не в моём вкусе, конечно, роста маленького, но на каблуках, вся такая фигуристая, с длинными распущенными волосами – в общем, понравиться может, не серая мышь. Я копался в компьютере Эмиля, а он в это время в сторонке на диване в телефоне зависал. А девушка эта, которая рядом ходила, вдруг уронила что-то. Прямо Эмилю под диван. Безделушку какую-то, может, серёжку. Ну, она и присела на корточки, чтобы её поднять. Так как вещица укатилась далеко под диван, ей пришлось довольно долго там рукой шарить, а юбка на ней была с запа́хом. Который, разумеется, когда она присела, немедленно распахнулся. Все бёдра у неё оголились до самых трусов, и прошло довольно много времени, прежде чем она это заметила. А Эмиль, под носом которого развернулось это эротическое шоу, продолжал тихо-мирно втыкать в экран своего смартфона. Я подумал: даже если девушка сейчас устроит здесь танцы со стриптизом, Эмиль, поглощённый лайканьем фотографий размазанных по тарелкам объедков и мутных туалетных селфи, не заметит этого.
Я никогда не рассказывал Эмилю эту историю: он начал бы врать, что на самом деле всё видел, просто, как порядочный человек, притворился, что не смотрит, дабы не смущать сотрудницу. Но я сожру свою гитару, если это действительно так.
Вернулись Сайка и Мика, таща кульки с продуктами, среди них – размягчившееся за время транспортировки мороженое, которое мы сразу же прикончили, потому что холодильника на даче не было (о, дивная дикость, простота, навсегда утраченная нашим временем!).