Однажды я умер

Итак, пункт первый — слушать и смотреть во все уши и глаза. Пункт второй — взять себе какой-нибудь псевдоним, погоняло, прозвище или кличку, которое узнают жители планеты Грязь. Первое, что приходит в голову: «Чёрный плащ». Звучит даже по-своему брутально, если не знать, что за этим псевдонимом прятался добродушный анимированный селезень. Но нет, это имя не подойдет. Мало того, что на английском оно звучит по-другому, так ещё и не все знают этого персонажа. Что-нибудь ещё? «Мазь Звёздочка», опять-таки, та же проблема. Да и зваться мазью слишком тупо, даже для всей этой не шибко умной ситуации. Хмм… «Бетмен» — звучит в моей голове. А что, буду драконицей… А к чёрту, не об этом сейчас. Буду представляться «Драконом Водомеркой Бетменом». Персонаж известный, даже мой старенький науч рук знал о данном борце со злом. А тут большинство покрутит когтем у виска да пройдут мимо. Мало ли какие прозвища бывают у местных крылатых ящеров. А вот те, кто с планеты Грязь, если они из моего временного промежутка, — точно узнают… Хорошая фраза: «если из моего временного промежутка»…

Я раздражённо шиплю и процарапываю неожиданно острыми коготочками небольшую щель в жёсткой ткани, через которую наблюдаю за раскинувшимися вдали лесами, недовольно ворочаясь на месте да пытаясь отвлечься от чересчур неприятных мыслей о временных парадоксах.

Вот я кончик языка высовываю через проделанное «окошко». На самом деле, не знаю, зачем я решил лизнуть холодный ветер, но смею предположить, что это один из инстинктов. Или же врожденный долбоебизм, чего тоже отрицать нельзя. Втянув язык обратно в пасть, я сплёвываю смесь слюны и какой-то грязи, прилипшей к ткани, а затем ворочаюсь на месте, не зная, чем себя занять во время этого полёта. Ухо соприкасается с тёплой тканью, прилегающей к боку нашего переносчика, и я немного прислушиваюсь, различая равномерный приятный стук сердца большого дракона. Тук-тук-тук — выбивает убаюкивающий ритм его мотор, забирая все мрачные мысли в бездну, оставляя лишь одно желание.

Постепенно я засыпаю.

========== Глава 3. Где я оказываюсь посреди болота. ==========

Я просыпаюсь лишь когда к моему маленькому крылышку прикасаются чужие когти.

Надо же, сколь крепок и в тоже время хрупок может быть драконий сон! Ни тряска от приземления, ни хлопки крыльев меня не разбудили, а вот от осторожного прикосновения холодных коготков к своим чешуйкам я тут же продираю глаза, пытаясь оттолкнуть от себя чужие пальцы шлепком собственного хвоста. Впрочем, взрослый дракон, скорее всего, даже не почувствовал моего удара. Бережно и осторожно чужие пальцы подхватывают меня под живот. Я, конечно, предпринимаю попытку вырваться и показать всему миру свой боевой характер, но… врать не буду, у меня не получается.

В конечном итоге я жмурюсь от прорывающегося через редкие деревья яркого света, что бьёт меня по глазам. Немного проморгавшись, я оглядываюсь и в первую очередь обращаю внимание на «мадам». Назвать как-либо ещё эту грозную, плотно сбитую дракониху, возвышающуюся даже над нашим немаленьким переносчиком, у меня просто не поворачивается язык. Впрочем, между ними есть некое сходство — чешуя и глаза одного цвета, да и возраст у них примерно одинаковый. «Брат и сестра?» — вспыхивает в моей головушке догадка.

Сидящая на задних лапах мадам какое-то время пристально меня изучает, и я пользуюсь возможностью рассмотреть её в ответ, развалившись на чужой ладони. По её переносице тянется ужасный, рваный шрам, переходящий на правую щеку. Несколько следов ожогов на шее и плечах… Эй-эй-эй, без лап!

Из моей пасти вырывается возмущенный писк, который подхватывают братья и сёстры снизу, когда эта дракониха переворачивает меня второй ладонью на спину, и принимается буквально ощупывать и изучать каждый сантиметр моего тела, осторожно сжимая маленькие, ещё не окрепшие чешуйки своими коготками, да растягивая в стороны крылышки и вытягивая хвост. Она буквально пересчитывает когтями мои рёбра!

Я осторожно хватаюсь за один из пальцев драконихи своими передними лапами и силюсь оттолкнуть от себя её ладонь, вызывая у мадам лишь оглушительный, сотрясающий воздух хохот.

— А она боевая, не находишь, Кубыс? — У неё очень низкий, тяжёлый и слегка сипящий голос.

Её пальцы перестают мучить меня, и я тут же переворачиваюсь на своё пузико, пытаясь вцепиться в держащую меня лапу когтями и зубами. Так вот что чувствовал Хранитель, пытаясь прокусить пальцы этого «Кубыса» — твёрдая как сталь чешуя, с которой мои маленькие, неокрепшие клычки соскальзывают, оставляя лишь еле заметные вмятинки. А вообще, да. Я очень боевая! То есть боевой! Бойся меня, скоро все замки и принцессы в окрестностях будут моими!

— Ты её просто напугала, Кремень, — в ответ рокочет усмехнувшийся самец.

Определенно они родственники. Я просто в этом уверена! Уверен… Чёрт. Ладно, с этим надо будет разобраться потом, не могу же я себя постоянно одёргивать… Или могу?

Меня медленно опускают на землю, даже несмотря на то, что я продолжаю пытаться отгрызть хоть кусочек от чужой чешуи. Будешь знать, как будить меня! Если честно – это единственная причина, по которой я мог наорать на кого-то в прошлой, двуногой жизни. Хотя, наверное, многие готовы сорваться на возмущенные и гневные тирады в отношении наглецов, решивших разрушить их сладкий сон раньше времени. Уф, как залихватски выдал. Но ведь действительно, ничто не вызывало у меня полыханий сильнее, чем неожиданный звонок от друга, или ещё более неожиданный приезд родственников в час дня. Да, в час дня я всё ещё сплю. Мне можно, я сова и работаю до глубокой ночи!

Впрочем, как течёт время в этом мире, мне ещё предстоит узнать. Не может же оно равняться двадцати четырём часам! И мои биоритмы должны работать по-другому. Во всяком случае, это звучит достаточно логично, раз уж мне досталось драконье восприятие и какие-то наследственные знания… Хммм, кстати, что там товарищ Кант говорил в своих философских учениях? Надо будет всерьёз подумать над тем, почему мир вокруг меня столь легко воспринимается. Вроде как и структура глаз должна быть иной, и нюх. Да и тактильные ощущения. И слух. А никаких особых различий я не ощущаю. Или это тоже какие-то игры моего воспаленного, искаженного перерождением сознания?

Итак, отвлечёмся от моих мыслей. Меня опускают на слегка влажную кучку мха, и я тут же вскакиваю на свои лапки, пытаясь вцепиться в удаляющуюся от меня ладонь. Неудачно, к слову, — мои зубки щёлкают в воздухе. Ну ничего, мы ещё поквитаемся с тобой!

Мой взгляд мотается из стороны в сторону, затем за спину, и я осознаю, что попали мы явно не в прекрасный замок. Да и откуда в замке мох? Нет. Мы снова в болоте. Причём на этот раз в огромном болоте. Серьёзно, эта трясина раскинулась столь широко, что, даже приподнявшись на своём зелёном моховом холмике, я не вижу её края. Так ещё на больших и не очень островах раскинулись кривые деревья, под которыми прячутся… Не знаю, смотря на эти конструкции, у меня одна ассоциация — пчелиные гнёзда. Может, видели такие? Небольшие, круглые. Только, судя по цвету, эти сделаны из дерьма, палок и того, что было под лапами. Ну или какой-нибудь местной глины. Приглядываясь к одной из конструкций, я замечаю торчащий из неё драконий хвост, а чуть в стороне, по шею в трясине, нежится ещё один дракон. Вон в обнимку с трухлявым бревном развалилось ещё несколько… и ещё… и ещё…

Прекрасно. Мои «родственнички» живут… на болоте. Даже не в древних руинах, оставленных загадочной вымершей цивилизацией, а просто на болоте. А как же замки посреди скал, полные сокровищ? Как же прекрасные девы, дрожащие от страха при появлении грозного небесного хищника, и отважные рыцари, спешащие их освободить? Нет, вы не подумайте, последних я бы не подпустил к себе и на десяток метров. Если хорошенько поразмыслить мозгами, то у меня, в принципе, есть одно несомненное преимущество в будущем перед любой «консервой» — крылья. Хотя, быть может, в этом мире человечки или их аналог, если они вообще существуют, используют каких-нибудь пегасов? Или других драконов? Хотя маловероятно, ведь тогда нас было бы куда меньше на этом болоте…