Однажды я умер

Во взгляде ледяного дракоманта мелькает удивление, и секундой спустя в его лапах вспыхивает солнце. Невольно я закрываю свои глаза.

Оглушительный хлопок… нет, настоящий взрыв заполняет помещение, когда волна жара обжигает чешуйки и нас отталкивает от стола, за которым сидел Мастер. Кажется я упёрлась своим хвостом во что–то холодное и не очень мягкое, но не уверена в этом. Уши болят, ничего не слышно, кроме мерзкого писка, звучащего будто внутри моей черепной коробки. Где-то там же гремит щекочущая боль, а по щеке бежит что-то горячее. Уф, кажется пока жива. Только немного шатает. А ещё вся комната заполнена дымом, из-за которого я захожусь в беззвучном кашле, пригибая свою морду к полу, густом и крайне вонючим, отдающим кислым, чуть щиплющим ощущением в носу. Страшно подумать, сколько в этом порохе, должно быть, примесей. И очень хорошо, что мои с трудом открытые глаза защищают от этой гадости плавательные мембраны. Рядом со мной в кашле заходится Каракурт, подгоняющий Сайду и Тростинку к выходу. Циркон трясёт своей мордой, пытаясь разогнать подальше от себя клубы дыма крыльями, Холод и Луновзора что-то выкрикивают, но их голоса отдаются лишь высоким гудением в моей голове, когда я оглядываюсь. Где Мастер? Всё также сидит за столом, или…

Мой взгляд натыкается на несколько странных, светло-бежевых осколков, смешенных с обрывками каких-то блестящих чешуек. Кость? Очень похоже… Только очень странная, будто слегка дрожащая… В ужасе я осознаю, что, похоже, взрыв не убил Мастера. Да и вообще, нужно было догадаться с самого начала, что это не нанесёт ему существенного вреда.

Испуганно зарычав, я бросаюсь через дым к столу, стараясь дышать как можно меньше. Где он, где ледяной? Вот в стороне я замечаю белоснежную кость, полную острых шипов, похожих на зубы. Чуть в стороне несколько развороченных пластинок с белоснежной верхней челюстью. Никакой крови, никаких потрохов, только кости, гладкие и полированные, иногда потрескавшиеся или разбитые на несколько кусков.

Что-то болит в моей грудной клетке, сдавливая дыхание, но я не обращаю внимания, продолжая скользить вперёд, заглядывая за стол. Сквозь дым мне чудится пошатывающаяся фигура, движущаяся в том же направлении, и я замираю, всматриваясь. Фирн. Неужели тоже решила убедиться в том, что всё закончено и у её племени нет надежды на лучшее будущее? И мировое господство, соответственно.

Встрепенувшись, я спешу за остатки стола. Лишь щепки, порой обгоревшие и слегка дымящиеся, несколько досок и разбросанные во все стороны ошмётки, залитые чёрными пятнами. И Мастер. Без головы и лапы, которой он держал тубус, с развороченной грудной клеткой и шеей. За металлическими пластинками, вогнутыми внутрь, виднеются кости и натянутые между ними нити истлевшей кожи, сухожилий, напоминающих мне почему-то о сушённом мясе, которое мы ели по дороге из Мечты. Какая мерзость…

Одно крыло Мастеру, похоже, тоже оторвало, но это не особо волнует дракона, чья задняя лапа активно подёргивается, будто силясь найти опору под развороченным телом. Однако, не это самое главное. Приглядываясь сквозь дым, я замечаю странный блеск в раскрытой грудной клетке. В самом центре, на полосах усохшей плоти, не поддавшейся даже огненной взрывной волне, висит блестящий алмаз. Здоровенный, размером больше моей лапы, и с лёгкой, еле заметной голубизной, будто испуская свет, притягивающий к себе все останки Мастера.

Это же… то место, в которое он перенёс себя? Как он говорил? «Не могу отходить слишком далеко»? И ведь это гениальное решение — таскать хранилище своей души в своей же грудной клетке, сокрытое от всех посторонних взглядов за дракомантией и бронёй. Источник его силы, который будто с обидой и неодобрением взирает на меня, обещая скорое наказание за содеянное. Или же мне просто кажется?

Фирн, уже подобравшаяся к чужим остаткам, заворожено смотрит на этот камень и медленно протягивает свою лапу к нему. В голове резонирует звон, заглушающий мысли, но я чувствую, как моё сердце сжимается. Что-то в происходящем не правильно, что-то… Я замечаю странный, насыщенно голубоватый блеск на морде Фирн, проглядывающий через дым и… будто заменяющий ей глаза!

Неожиданная догадка пронзает меня, и я кричу, но не слышу собственного голоса. Лишь писк в голове становится громче. А затем, не особо размышляя над собственным решением, я бросаюсь ледяной на перерез. Остановить, оттолкнуть эту дуру, что поддалась на уловки дракоманта!

Мой взгляд останавливается на алмазе, и слишком поздно я понимаю, что моя лапа сама потянулась к блестящему камню. Пальцы сжимаются на его поверхности, трескается кожа, соединяющая алмаз и рёбра, рассыпаясь в прах. Камень обжигает меня своим холодом, медленно растекающимся по пальцам. И тут же, будто изнутри, мои глаза заволакивает непроглядная тьма, утаскивающая меня в глубины собственного сознания.

«Этот дракон не хотел, чтобы всё произошло так», — слышу я пробивающийся сквозь писк голос, звучащий у меня в мыслях, а затем темнота окончательно ломает меня, и я проваливаюсь в беспамятство.

Во всяком случае, я так думала поначалу. Что пришло забвение, наказание за собственную не слишком обдуманную дерзость. Но вместо смерти знакомая картина, о которой я уже начала забывать, — серое небо, на котором на этот раз сияют три замерших на месте солнца, откидывающих сразу несколько теней от рядов полок и шкафов.

Библиотека из снов. Неужели Мастер решил поиграть со мной, перед тем как отправить на тот свет? А может, этот безумец хочет лишь поговорить? Или же есть иная причина, почему я оказалась здесь? Вполне возможно, что моё безвольное тело сейчас медленно поднимается с пола, пока я заперта в этой своеобразной ловушке собственного разума, задаваясь различными, бесполезными вопросами, вместо того чтобы хоть что-то делать. Или же это я так думаю?

Вот на одной из полок я замечаю знакомое движение. Быстро перебирающий лапками таракан уже бежит ко мне, а за ним меж свитков медленно струится собирающийся будто в чужие ладони туман. Я протягиваю своё крыло, и таракан тут же на него запрыгивает, на мгновение расправив свои крылья, и, щекоча чешуйки своими цепкими лапками, он взобрался по моему предплечью и шее на макушку.

— И что же дальше? — интересуюсь я, оглядываясь по сторонам и пытаясь сообразить, что же может хотеть от меня ледяной дракомант… помимо моей драгоценной тушки. Суждено ли мне вообще с ним встретиться?

Ответ пришёл неожиданно быстро. Глухой, лишённый даже намёка на веселье смех обрушивается на меня со всех сторон. Отчаянье, сожаление, горечь — всё смешивается в этом хохоте сумасшедшего, вытесняющего из моей головы даже разгорающийся во мне испуг. Печаль сковывает моё сердце. Разочарование в жизни и желание сдаться приходят следом за ней… Нет, это не моё.

Таракан соскальзывает на мою переносицу, смотря вдоль одного из проходов, ведущего в неизвестном направлении, и я, будто выпав из морока, замечаю, как вокруг меня по полу стелется густой туман.

— Дальше? — обрывается хохот так же резко, как и начался, и в сгустках тумана, стекающего с полок, вспыхивает с десяток голубых глаз, направленных на меня. — Этот дракон не может дать тебе ответ на этот вопрос. Будущее сокрыто под мороком лжи, пропитавшей твои мысли. Послушай сама себя. Ты не веришь тому ночному, не хочешь верить словам его соплеменницы. Ты с подозрением смотришь на Луновзору, видя в ней новую угрозу. Но ты продолжаешь идти за ними? Почему? Этот дракон не понимает, почему вы все идёте за ними. Они жертвуют вами, меняют будто золотые монеты на желанные вещи. И вы всё равно верите им больше, чем кому-либо ещё.

— Знаешь, они не пытаются заморозить всю Пиррию, — раздражённо фыркаю я, медленно двинувшись сквозь сгущающийся туман, стелющийся по заснеженной земле, в сторону указанного тараканом прохода. — На твоём фоне они выглядят меньшим злом. Хотя не скажу, что мне нравится чувствовать себя игрушкой в чужих лапах.

— И почему же этот дракон большее зло? — раздаётся сбоку от меня, буквально из-за соседнего стеллажа с книгами голос, медленно движущийся со мной в одном направлении.