Однажды я умер

Из этих мыслей возникает новый вопрос: а как всех выживших встретят ледяные драконы? Не дракончиков, которые могли бы попасть в то, что они называют «меньшим кругом», а взрослых, не привыкших жить по правилам ледяных? Что с ними сделают? Куда их поставят? Не будут ли их считать второсортными драконами, заслуживающих за своё выживание лишь чёрную работу и презрительные взгляды новых правителей всей Пиррии? Не слишком ли идеализированы взгляды Мастера на его собственное племя? Не слишком ли он восхваляет его, считая свой путь единственно верным? А ведь ещё есть души, ставящие большой крест на добрых порывах ледяного миротворца. Стать батарейкой для свершения дел во имя порядка — это, по его мнению, «хорошая судьба»? А ведь он хочет передать эти знания другим…

Я и не замечаю, как останавливается Жнец перед дверью, наступив этому дракону на его перевязанный бинтами, лишённый шипа хвост, холодный, в отличие от хвоста Каракурта. Песчаный медленно поворачивает ко мне свою морду, какое-то время изучая меня спокойным взглядом, а затем выдёргивает из-под моих лап хвост, указывая пальцами крыла на приоткрытую дверь. Из-за неё до моего уха доносится потрескивание разгорающегося огня. Жнец же уходит, даже не оборачиваясь на нас, не следя за тем, чтобы мы зашли, просто скользит дальше по коридору, жутко постукивая стальными когтями по камню, выбивая еле слышимый ритм. В конце-концов он скрылся за поворотом, оставляя меня и Тростинку стоять посреди коридора. Жаль, убежать я уже не могу.

— Идём, — осторожно подталкивает меня в плечо своим лобиком Тростинка, первой проскальзывая к нашим друзьям, а я за ней, постаравшись сфокусироваться на ускользающей мысли.

Есть ли вообще души, о которых так громко говорил Мастер? Что такое душа, чем она обусловлена? Энергия это или какое-то моральное начало, сдерживающее зло в драконьих сердцах, эгоизм и позывы разрушать и подчинять; животную природу хищников–одиночек, заботящихся только о себе? Или же это нечто иное, мифическое и неестественное, находящееся за гранью восприятия; частичка разума, стоящая отдельно от сознания? Как жаль, что нет возможности её потрогать, убедиться в её существовании как-либо, помимо размышлений. И одно из таких размышлений — моя собственная природа. Что я такое? Разум в драконьем теле? Душа и разум, перенёсшаяся неизвестно каким образом в этот мир? Или же лишь душа, в которой сохранился отпечаток воспоминаний прошлого, накладывающий свой узор на моё восприятие реальности? И вот передо мной ещё один вопрос, ответить на который я не могу. Жизнь — поиск ответов, да? Но что-то я пока ответов не нахожу.

Слегка поёжившись, я прохожу следом за сестрицей глубже в комнату. Все уже проснулись и бодрствуют. Каракурт шебуршит одним из поленьев в разгорающемся пламени, перекидываясь шутками с хмурящимся Цирконом. Свернулась в дальнем углу Фирн, повернувшись к нам своей покрытой шипами спиной. Жмётся Звёздочка к старшей соплеменнице, о чём-то с ней переговариваясь, а рядом с ними бродят Лонган с Холодом, не находя себе места. Ну и Сайда, на морде которой у единственной не проступает беспокойство. Сидит себе перед столом, медленно водя кистью по свитку… Стоп.

Я вздрагиваю и, игнорируя напряжённые взгляды сокрыльцев и взрослых, направленных на меня и сестру, бросаюсь к своим ночным трудам. Морская… Она рисует на свитке, предназначенном для фитилей! Она шарилась в моих вещах!

— Отдай, — с долей злобы шиплю я, буквально выдирая из-под лап обиженно пискнувшей драконицы свои последние труды, разглядывая несколько грязных чернильных пятен, расплывающихся по слегка похрустывающему, пропитанному солями свитку.

О Луны, за что мне это всё? Что, разве нельзя было взять что-то другое? Или хотя бы на стене оставить свой отпечаток? Так, спокойнее. Вдох-выдох. У меня есть запасные свитки. По крайней мере, я вроде как вижу их около морской, надеюсь пока нетронутые.

— Тебя не учили, что трогать чужие вещи — это плохо? — не прекращая шипеть точно разозлённый кайман, я выдёргивая из-под локтя принцессы остальные свитки, недовольно смотря в глаза удивлённо моргающей Сайды.

— Да ладно тебе, это же просто свитки. Хочешь, я отдам несколько чистых? — растерянно бормочет морская.

— Если у тебя есть свои свитки, зачем тебе мои? — придав своему голосу толику едкости, интересуюсь я, дёрнув ушами и повернув морду в сторону огня. За ним около мрачной Тростинки уже собирались остальные драконята, хмуро поглядывающие на меня.

Небось уже привыкли, что именно я рассказываю всякие умные вещи и события, а моя сестрица так, подушка для обнимашек, которую я прижимаю к себе, когда меня распирает злоба и раздражение. А теперь вот оказывается, что не совсем это так, и им придётся слушать куда более эмоциональную сестрицу, которая скорее всего приукрасит несколько моментов своим мнением. Ну и Мракокрад с этим. У меня хотя бы будет время для того, чтобы подумать и довести собственные рассуждения до конца. А ещё… Подсказывают мне мои «паучьи чувства», что надо бы заранее придумывать план по остановке нового «злодиус злея» на этом многострадальном континенте. Нет, серьёзно… Война в Песчаном Королевстве, Мракокрад, злые драконы-пчёлы и Мастер. И это всё за сколько? Даже пол века не прошло, а судьба выкидывает на эти земли катаклизм за катаклизмом. Хотя, быть может, я просто слишком невнимательно изучала историю прошлого века? Мммм, возможно, на уроках истории вместо развлечений с туманным драконом и тараканами стоило бы слушать Звездокрыла?

— Ну, они лежали на столе! — не растерялась морская, сказав это так, будто она полностью была уверенна, что не совершила ничего неправильного. — Я подумала, что они тебе не нужны. А ещё они не загибались, вот. Очень неудобно рисовать, когда свиток пытается скрутиться обратно.

Я же лишь вздыхаю, отмахиваясь от неё крылом. У меня есть более важные дела, которыми я могу заняться. Протянув лапу к тубусу с порохом, перебрав все непоместившиеся в него мешочки и убедившись, что их содержимое не пострадало, я попыталась вернуться к своим размышлениям.

Так, на чём я остановилась? Душа. Есть ли она? И чем на самом деле пользуется Мастер? Таинственной энергией, связывающей всё сущее в единую сеть, или же каким-то суррогатом, по ошибке названным им душой? Могли ли его поиски привести к открытию чего-то нового и необычного, или же он в своих убеждениях уже перешёл ту тонкую грань, за которой заканчивается поиск нового? Может, ледяной полностью уверен в том, что именно его душа, а не какая-то светлая частичка разума закрыта в «камне-хранилище»?

Мои пальцы начинают медленно скручивать свиток, складывать и мять его, превращая в растрёпанный кусок папируса, по которому побежит искра, если мне это потребуется. Хм, может, стоит протереть это всё дело жиром, если на завтрак нам принесут очередную тушу? Или это будет излишне и потребуется тратить ещё время на просушку?

И пока я решаю судьбу своего изобретения, одним глазом я поглядываю и на сидящую по ту сторону круглого стола Тростинку, размахивающую своими передними лапами и рассказывающую о прошлом Пиррии. Естественно, все драконы хоть и ловят каждое слово моей сестрички, но относятся к ним со здравой частью скептицизма, обмениваясь неуверенными взглядами. Интересно, как они отреагируют на план Мастера? Обвинят его в безумии? Или же в поиске ужасного, но всё-таки альтернативного пути?

История циклична. Подгоняемые собственной хищной природой драконы будут раз за разом цепляться в глотки чужаков. Задетая гордость, давние обиды, или же что-то иное будет гнать племена в разгорающееся пламя войны. И не важно, будет ли новое кровопролитие порождено непониманием, случайностью или различием во взглядах на мир, — тлеющая ненависть друг к другу вспыхнет с новой силой, оставляя после себя лишь выжженные друг другом пустоши. Ведь на самом-то деле в войне нет победителей, только проигравшие.

С тяжёлым вздохом я покачиваю мордой, на мгновение прикрыв глаза и позволив своим крыльям опасть тяжёлым грузом по бокам.