Страница 7 из 20
Так нас встретил Океан. Помню, как отошли от берега,-капитан сказал, что не надо запирать каюту. В море за весь длинный путь -- от Архангельска до Александ-ровска, оттуда мимо Новой Земли к Земле Франца-Иосифа и обратно через Карское море -- каюты не запирались.
Из Архангельска отходили в ясную погоду, но только отошли -- туман и дождь мелкий как с привязи сорвался.
-- Пройдет скоро, погода временная -- Федосья-рыскунья'. Отшумит -- и тихо будет,-- пояснили мне.
Отшумела Федосья-рыскунья, тихо стало, но хотелось скорее ко льдам.
В Александровске -- этом почти брошенном и как будто вымирающем городе -- брали уголь. А из города не только жители ушли в Мурманск, но и дома увозят -- местами остались только каменные фундаменты от домов. Достопримечательностью города за Полярным кругом был
' II июня (29 мая) -- день имеви Федосьи. В это яесеяввв я* Севере время часто дует (рыщет) холодный, резкий, перемеячивый ветер. мороженщик. Он стоял около кооператива, или около Народного дома. Весь город (около ста человек) приходил-"освежиться" мороженым.
Наконец отошли от Александровска. Пароход вымылся после погрузки угля. Теперь мы идем ко льдам! Чайки долго летели с нами.
9 июля. Идем льдом. Лед серый -- может быть, усыпан береговым песком,-- а местами белый, сверкающий. Источенный водой лед очень причудливых форм.
Ледокол медленно раздвигает лед, колет, давит своей тяжестью. Лед оседает, раскалывается длинными трещинами и раздвигается, унося с собой краску с ледокола,-- будто красные раны на льдинах.
Ледокол полным ходом двинулся на толстый пласт льда, смял, расколол и остановился -- подводная часть не пустила дальше. Короткие команды: -- Лево на борт! -- Задний ход! -- Полный вперед!
Прошли. Вывернулся ярко-зеленый край льдины, а в воде в глубине льдина темно-зеленая. Из сплошного льда вышли.
На воде появляются тюленьи морды, утки проносятся мимо. А Михаиле в бочке высматривает зверя.
Промышленники надели малицы. Туман. Мелкий лед кажется неподвижным. Тихо. Постукивает паровое отопление в трубах.
А в тумане, во льдах своя жизнь идет: то льдина прошуршит или слегка прозвенит рассыпаясь, то птица прокричит, и еще какие-то звуки.
II июля. Сегодня солнечно. Снег блестит, и кажется, что светится. Показалась льдина -- поле. Подошли, а она дырявая и для подъема самолета мала.
13 июля. Кругом лед почти сплошной. Под солнышком сверкают маленькие озерки воды, как дорога для "Седова". Показалось большое пространство воды. Блестит. А по краю мираж строится.
Радио принесло весть о спасении двух спутников Нобиле. Радиограмма висит около камбуза. Известие всех всколыхнуло. Много разговоров. За вечерним чаем, вернее полночным, долго и возбужденно обсуждали новость.
Чувствовалось, что все горды тем, что русские спасли.
14 июля. Девять часов утра. Туман остался на горизонте, тяжелый, темный и освещенный, очень похожий на береговые горы и по виду и по очертаниям.
17 июля. Медведь. Лед почти сплошной задерживает пароход, а медведь пустился бегом, и ветер к нему -- пугает. Ранили. На льду полоска крови. Долго бежит медведь, уже думалось -- уйдет, но полынья большая. Плывет медведь куда тише, чем бежит. Вчера взяли двух медведей.
Лед полярный чистый, белый с синевой и с зелеными озерками. Празднично красиво полярное лето! Идем от севера Новой Земли к Шпицбергену. Без промысла все скучают.
Два медведя идут навстречу друг другу, громко "переговариваются", .и оба идут к пароходу.
18 июля. Радио теряет связь. Архангельск и Мурманск далеко, Югорский тоже, Матшар' -- горы мешают и слабая слышимость "Малыгина". И странно, стало хорошо. Освободились! Один среди бесконечных льдов.
А радио так сближает, что кажется, вот тут за туманом, совсем рядом, и архангельский шум газетный, и вся мелочь сутолоки житейской... В давние поездки ко льдам на "Фоке" в Карском море
Маточкин Шар.(с промысловым рейсом), в экспедициях по установке радиосвязи бродили без радио. Месяца по три без вестей. Чувствовалась дальность расстояния, и это давало полноту.
Теперь же и среди льдов мы крепко связаны с внешним миром. Это слишком много внимания отнимает.
Сейчас радио почти молчит. И больше внимания льдам и медведям, желтеющим на льдах, белым полярным чайкам, быстро снижающимся над водой, и неосторожной рыбешке, блеснувшей на солнце.
20 июля. Цвет льда изменился: уже вместо холодно-зеленого (ближе к синему) стал изжелта-зеленый (почти цвета травы). Встречаются айсберги -- громадные темные кучи льда, запорошенные землей.
2 август а. У Земли Франца-Иосифа. 80°30' северной широты.
Полночь. Солнце, как и подобает ему, стоит высоко. Туман пробегает легкими полосами, а на тумане радуги, но не такие, как всегда,-- радуги белые, цветистость чуть улавливается. Одна, две, три... Лед торчками. Напоминает мусульманское кладбище или остатки каких-то городов.
Хочется еще выше. Хочется ступить на Землю Франца-Иосифа. Водрузить наш флаг!
Вспоминается, что в Архангельске уже темнеет. Сегодня маяки зажглись. А мы в солнечных ночах. Лето, солнце, а туман, оседая на снастях, замерзает. А на днях градусник на солнце за ветром показал 32° Цельсия.
3 августа. Озерко на льдине казалось маленьким, а воды пресной взяли около 100 тонн. Качать воду все высыпали. Льдину утоптали в серое месиво. Зеленое, чуть синеющее озерко почти не убыло.
4 августа. Встретили на льдине черную гору. Думалось -- не остатки ли дирижабля "Италия"? "Седов" с ходу налетел и остановился. Гора черная, похожая на каменный уголь. Капитан дошел до озерка, среди которого стояла гора. Она заметно колебалась от сотрясений льдины. Взять образец не удалось.
5 августа. Подошли к земле Александры. Шли свободной водой. Встречались лишь изредка льды, да айсберги медленно проходили мимо.
По распоряжению из Архангельска вернулись искать итальянцев. Идем самым тихим ходом. Якорь спущен на 30 сажен. Промеров здесь не было, и осторожность не лишняя. Подошли к прибрежному льду. "Седов" с ходу врезался в лед и остановился. Земля покрыта ледником, и лишь береговые скалы видны темными пятнами на розовеющем льду. Я остался на пароходе, чтобы написать этюд, но когда на берегу появились темные фигурки добравшихся до земли промышленников, я забыл все свои планы и с приятелем своим Василием Платоновичем (промышленник) спустился на лед и -- к берегу. Лед розовеет, вода тихая, бледно-зеленоватая, кажется, такую можно только придумать. Кругом такое богатство красок, такая сокровищница, что я засмотрелся и оступился в воду. Кое-как переобулся и с мокрыми ногами пошел вперед -- земля-то уже близко. Приятель пошел впереди и в трудных местах просто переносил меня. Слегка смущаясь, брал в охапку и ловким, точным прыжком перекидывался через воду.