Святая Катерина

— Ну постойте вы немного спокойно, — попросила она. — Вам что, трудно?

Непросто было чувствовать себя идиотом, но Жданов с этим справился.

Постоял.

Подождал.

Наконец, Катя громко вздохнула и выпустила его пальто из своих кулачков.

— Спасибо, — поблагодарил Жданов и попытался привести себя в порядок. — Вы готовы ехать?

— Андрей Павлович, — Катя застенчиво облизнула губы. — У меня к вам огромная просьба.

— Вещайте, — великодушно позволил Жданов.

— Вы не могли бы и дальше держать женсовет подальше от меня?

— Что? — переспросил он, решив, что ослышался.

— Я еще не готова всем признаться, а у девочек не зрение, а рентген. Вы поэтому… ну я не знаю, будьте со мной построже, что ли. Рявкайте на меня при всех — мол, Пушкарева, хватит болтать, марш работать, за что я вам зарплату плачу, да я вас уволю, и все такое. Чтобы я по струнке ходила!

— Катя, вы с ума сошли? Не собираюсь я на вас рявкать при всем Зималетто.

— То есть, в своем кабинете — отлично рявкаете, а как при людях, так сразу приступ ложной скромности?

— Не говорите глупостей, — рявкнул Жданов, — я на вас вообще никогда не рявкаю! А теперь быстрее заворачивайтесь в свое пальто, пока нас никто не остановил. Бегом, Катенька, бегом, помните, нам угрожает торт!

— Фу, — воскликнула она, морщась. — Это такая гадость. Не напоминайте даже.

— Вы не против пообедать в Туле? Мне очень хочется побыстрее покинуть Москву.

— Вы прям как француз, Андрей Павлович.

Осмотр заброшенного производства, который Жданов придумал просто так, для отмазки, неожиданно заинтересовал Пушкареву.

Она с самым сосредоточенным видом бродила из помещения в помещение и задавала миллион вопросов — стоимость коммуналки, налоги, износ здания, потом где-то откопала калькулятор и уселась считать. Потом отобрала мобильник у Жданова и принялась звонить Зорькину.

— Кать, чем вы занимаетесь в собственный день рождения? — заскучал Жданов.

— Да, Коля, я пришлю тебе техническую документацию, — завершила она беседу.

Ему едва удалось вытащить её из гулких цехов.

— Катя, у вас такой залихватский вид, как будто мы действительно собираемся покупать эти площади.

— Ну что вы, — ответила она задумчиво, — у Зималетто нет таких денег. А вот у Никамоды есть.

— И что Никамода собирается делать с этой жестянкой? — удивился Жданов. — Кажется, вы не собирались ничего производить.

— Никамода нет, а вот Зималетто — да.

— Кать, ну пойдемте уже на ужин!

— Конечно, — она ухватилась за владельца здания и потащила его за собой, чтобы весь вечер пытать про налоговые льготы и стоимость земли в Туле.

— Что это, Катя? — закричал Жданов в отчаянии, глядя на мигающую пошлыми лампочками вывеску «Radison».

— Наш отель, — ответила она с неуместным весельем, — хотя вернее сказать: наш мотель.

— Это бордель, а не мотель, — возмутился он.

Катя засмеялась.

— Понимаете, Андрей Павлович, — объяснила она, — секретариат в любой непонятной ситуации заказывает Radisson, вот Амура и заказала по протоколу.

— Но это черт знает что такое, но не Radisson, Катя, — завопил Жданов.

— Это Radison, — и она снова захихикала, — только с одной буквой «s».

Жданов моргнул, соображая.

— Адидас и Абидас, — сказал он наконец. — Черт. Катя, садитесь в машину, мы здесь не останемся.

— Да какая разница, где провести одну ночь, — произнесла Пушкарева умоляюще. Кажется, она едва на ногах держалась.

— Что же, давайте попробуем рискнуть здоровьем, — раздраженно буркнул Жданов, сверх нормы сердитый на всё на свете. Мало того, что весь ужин Катя говорила о какой-то нудятине, так Амура еще определила их в пошлый дешевый мотель, куда даже приличной любовницы не привести, не говоря уж о ценных сотрудниках.

Пушкарева, несколько оробевшая, спряталась за его спиной.

На ресепшен их ждал еще один неприятный сюрприз:

— Жданов Андрей Павлович, номер люкс, — кивнула администратор, — Пушкарева Екатерина Валерьевна, койко-место в номере типа «хостел».

— Койко-место? — переспросил Жданов. — Мы сдаем Пушкареву Екатерину Валерьевну в хоспис?

— Хостел, — ответила администратор невозмутимо, — это было указано при бронировании.

Ну конечно, мелочный мстительный привет от Киры.

— Ну так разместите Екатерину Валерьевну в другой люкс, — нетерпеливо потребовал Жданов.

— У нас только одни люкс.

— Какие приличные гостиницы есть поблизости?

Катя тронула его за рукав.

— Мне смертельно надо прилечь, — прошептала она.

— Ах, черт, давайте ваш единственный люкс.

В номере Катя слепо сбросила пальто и сразу упала в кресло перед телевизором.

Жданов достал из бара бутылку минералки, отвинтил крышку и протянул Пушкаревой.

— Н-не надо, — пролепетала она, — это какая-то странная слабость. Прежде у меня такой не случалось.

Бродя по номеру, он хмыкнул.

У Пушкаревой даже недомогания были классифицированы и подшиты в нужные папки.

— Я не поняла, что это было с койко-местом, — сказала вдруг Катя.

— Действительно не поняли?

— Но это так по-детски, — пробормотала она недоуменно.

Жданов отпил из бутылки, глядя на неё. Ему вдруг стало интересно, а как бы Катя изводила своих соперниц, случись они у неё благодаря какому-нибудь чуду.

— Вы же спите на ходу, Катя. Эта ваша слабость называется недосып. Я выйду на полчаса, а вы примите душ и ложитесь в постель.

— В какую постель? — уточнила она, встревожившись. — На койко-место?

— Вот в эту самую постель, — он указал на двуспальную кровать, покрытую дешевым синтетическим покрывалом с оборками. На холодной серо-голубой ткани были нарисованы вазоны, очевидно, номер претендовал на античный стиль. Слава богу, обошлось без алого алькова, а то разные Жданов извращения в подобных люксах видел.

Катя немедленно отвела глаза от кровати и с большим интересом принялась разглядывать дешевую репродукцию какого-то греческого пейзажа с арками и статуей.

Уши её полыхали.

— А вы?

— И я в неё лягу, — сказал Жданов, страдая всем своим телом, — это двуспальная кровать, Катя. Вы с одной стороны, я с другой. Как два пионера в пионерлагере. Между нами мы положим горн.

— Какой горн?

— Можно меч, как в рыцарском романе. В вашей сумочке есть меч, Катя?

— Там и горна нету.

— Безобразие, — осудил Жданов, цепляясь за бред, который нес, как за алое знамя.

Господи, как он оказался внутри такой нелепой ситуации?

Зачем ему делить постель с Пушкаревой, если можно оставить её здесь, сесть в машину и найти себе куда более приличное пристанище на ночь?

Этот же вопрос читался на бледненьком Катином лице, но она не задала его вслух.

И правильно сделала, можно подумать, что у него целые карманы готовых ответов!

— Ну я пошел, — сбежал Жданов из неловкой невыносимости, захватившей этот дурацкий пошлый номер с ужасающей лепниной и позолоченными вензелями.

Внизу в баре он заказал виски, бессмысленно таращась на дно стакана.

Жданов ощущал разочарование: ему хотелось привезти Катю в Тулу, где их никто не знал и никто бы не тревожил, и долго гулять с ней среди заснеженных елочек, а потом неторопливо ужинать со свечами или чем-то таким. На деле же они перехватили какой-то еды по дороге сюда, провели половину дня на заброшенных складах, устали, запылились, а потом еще два часа разговаривали про налоги.

Разве день рождения у человека должен быть таким?

Он ведь даже подарка не успел купить!

Его разрывало от желания устроить что-то праздничное для Катерины и сомнениями из-за её усталости. Не потащишь же эту женщину в клуб! И не купишь ей шампанского.

Дальше ждановская фантазия иссякала, и рука сама тянулась к телефону — позвонить Малиновскому и спросить совета. Останавливало лишь смутное подозрения, что лучший друг не оценит его метаний и скажет что-то такое, отчего и без того паршивое настроение испортится окончательно.