В поисках утраченного

Вернувшись к Генриетте Марии и Анне, принцесса Уэльская сложила руки на мысок платья. На полшага позади неё стоял Джером, на шаг – четыре рыцаря Красного ордена. Попытки фрейлин забежать вперёд не увенчались успехом: воинственно торчавшие ножны лейб-гвардейцев перегораживали им путь.

Королева и принцесса обратили взоры на англичанку. Француженки, так и не сумевшие пробраться к наследнице Тюдоров через кордон её воинов, притихли.

– Ваше Величество! – нарочито громко произнесла Ирена, обращаясь к Анне. – Я бы попросила Ваших дам быть осторожнее и не пытаться приблизиться ко мне с праздными разговорами: это может быть опасно не только для их платьев, но и здоровья. Мои рыцари плохо понимают по-французски и вряд ли станут выяснять, кто и с какими намерениями пытается прорваться через их ряды к дочери короля. Но они отлично помнят свою обязанность – не подпускать посторонних к принцессе Уэльской без разрешения сэра Джерома Остина Вендера, лейтенанта отряда специальной роты лейб-гвардии. А он, увы, тоже по-французски не понимает. Мне меньше всего хотелось бы стать причиной неприятностей для Вашей свиты.

После своих слов Элисса Английская сделала учтивый полупоклон головой, в расчёте на то, что королева поймёт её намёк правильно. Анна Австрийская была умной женщиной и перечить не стала. Жестом она отозвала придворных от гостьи.

– Прошу простить моих дурочек, миледи, – по-английски ответила королева. – Они всегда слишком усердно выполняют свои обязанности. Вероятно, не менее усердно, чем Ваши гвардейцы – свои.

– Благодарю Вас, Ваше Величество. Мне достаточно моего эскорта из рыцарей. Если бы я нуждалась в женском обществе, то привезла бы своих фрейлин, – отозвалась наследница английского трона и поспешила в другую часть залы.

Анна и Генриетта проводили её взглядами.

– Дело только за Вами, сестра, – тихо произнесла королева.

Принцесса кивнула.

Наблюдавшие за инцидентом шотландские братья многозначительно переглянулись.

Фридрих аккуратно отпер дверь указанного ему дома. Внутри было относительно тепло и пахло свежим хлебом.

– Я прибыл к баронессе дю Вейль! – громко произнёс мужчина.

По лестнице застучали каблучки, и скоро ворох розовых юбок предстал перед немецким принцем. Подняв взгляд от стройных лодыжек до очаровательной улыбки и незатейливой домашней причёски, мужчина понял, что перед ним, вероятно, юная компаньонка баронессы.

– Госпожа ждёт Вас!.. – с придыханием ответила девица и, подхватив юбки, развернулась. – Следуйте за мной!

Фридрих прошагал до винтовой лестницы и с трудом протиснулся в её узкие проёмы, не предназначенные для людей выше среднего роста.

Познакомиться с баронессой ему удалось мельком, он встретил её в одном из парижских парков сегодня днём, когда выспрашивал у прохожих дорогу к лучшей гостинице города. Француженка оказалась словоохотлива и, сразу уловив немецкий акцент мужчины, стала расспрашивать его о Германии. Принц представился чужим именем, назвавшись младшим сыном маркграфа. Оказалось, что они с баронессой дю Вейль в некотором роде земляки: родиной матери француженки были долины Рейна.

Это обстоятельство несказанно обрадовало парижанку, поэтому потоки историй, изливаемые её алыми устами, казалось, не закончатся никогда… Смекнув, что такой болтливой птицей нужно непременно воспользоваться, Фридрих попросил её о встрече вечером. И баронесса проявила несказанную благосклонность, назначив ему свидание на улице Сен-Клу.

Девица привела Фридриха в маленькую комнатку, стрельнула глазками и исчезла. Из-за ширмы тотчас же вышла дю Вейль – ослепительно красивая в парчовом платье изумрудного цвета, усыпанном камнями, с бриллиантовой заколкой в густых каштановых волосах и игривой полуулыбкой на розовых пухленьких губках.

Ужин на две персоны, свечи, вино – всё это подсказало принцу, что баронесса решительно настроена на романтический лад. «Что ж, – размышлял сын Карла I, помогая даме сесть на стул и наливая в бокалы напиток, слушая при этом её прекрасную чушь, – если эта девочка не только расскажет мне о французском дворе, но и разделит со мной ночь, я противиться не буду».

Дю Вейль была женой старого барона, скрипучего, как колесо, и ревнивого, словно Отелло. Схватившая его накануне подагра не позволила мужу красотки присутствовать на турнире в честь дня рождения принцессы Генриетты, поэтому и супругу свою он никуда не отпустил.

Надувшиеся от обиды губки баронессы готовы были рассказать немецкому гостю всё, что она знает о дворе, короле и королеве, принцессе и её шотландском женихе. Выспросив о даме с красно-каштановыми локонами и чёрными агатами глаз, которую он якобы ищет по просьбе своего влюблённого друга, принц выяснил, что такой дивы в свите Анны Австрийской никто бы не стал терпеть – ни одна придворная не должна затмевать собой красоту королевы. А поскольку дама, мелькнувшая в Германии, не была в положении, значит, это не де Шеврёз, и искать её при дворе Людовика бессмысленно.

Но тут молодая женщина упомянула в разговоре английскую наследницу, которая приехала в окружении двух десятков невероятно привлекательных рыцарей в алых плащах. Принц оживился, задал баронессе все интересующие его вопросы, на которые получил более чем полные ответы.

Оставалось дело за малым – добиться аудиенции у Её Наследного Высочества… Но думать о том, что делать завтра, когда рядом игриво перебирала по бокалу пальчиками очаровательная дама, было бы кощунством. Фридрих откинул все мысли прочь и полностью отдался во власть французской баронессы, жаждущей, помимо невесомых разговоров, вполне реальных утешений, ведь она осталась без возможности посетить турнир в Фонтенбло из-за болезни мужа. И компенсировать сие упущение ей было жизненно необходимо.

Генриетта увела Ирену в дальнюю нишу со словами:

– Кузина, здесь нам никто не помешает! И мы сможем с Вами поговорить о сокровенном…

Ирена нахмурилась.

Фрейлины, приставленные к сестре Людовика, создавали видимость активности в гостиной. Кто играл на арфе, кто пел, кто раскладывал пасьянс. Смех и гогот разливались, казалось, по всему крылу Лувра, в котором жила принцесса.

Ниша, куда увела Ирену хозяйка гостиной, оказалась небольшой, но помещала в себе низкий диванчик и выгодно прикрывалась полупрозрачной ширмой. Действительно, о том, что разговор услышит кто-то из девиц, можно было и не думать.

«О чём собралась со мной говорить невеста Ротсея?» – задумалась наследница Тюдоров, обратив на хорошенькое личико девушки внимательный взгляд. Генриетта Мария рассмеялась. Она была ещё совсем ребёнком, который, если и оказался втянут в дела сильных мира сего, то, конечно, этого не понимал.

– О, расскажите мне о Чарльзе! – с сильным акцентом по-английски попросила французская принцесса.

Обстоятельство, что разговор будет вестись на её родном языке, вдвойне смутило наследницу и заставило взвешивать каждое сказанное слово:

– Что желает узнать Ваше Королевское Высочество?

– Ах, не надо так помпезно, кузина, – мило заулыбалась Генриетта. – Ваш брат – само очарование. Он расположил к себе моё сердце, и я искренне желаю, чтобы наша помолвка, о которой сегодня стало известно уже официально всем дворянам в Фонтенбло, привела к скорейшему заключению брака!

– Вы ещё так юны, Генриетта, – сомнительно оглядев хрупкую фигурку французской принцессы, произнесла английская, перейдя на язык невесты кузена. – Зачем так торопиться замуж?

– Французский двор прекрасен, и мне будет невероятно жаль покидать его, – положив руку на сердце, проникновенно произнесла сестра Людовика. – Но сейчас моё королевство переживает сложные времена… Маман столько всего сделала, чтобы страна была сильной, заключила мир с Испанией, отдав сестру в жёны Филиппу IV… Но война в Германии, ах, эта война…

– Франции нужен гарантированный мир с Шотландией, – холодно проговорила Ирена. – С шотландским королём, одна из дочерей которого стала протестантской королевой.