Ишемия

- И ты отлично ведешся на эту провокацию, Бен. Думаю, Ункар был бы счастлив от того, как ты зол.

- Да похер мне на его «счастлив» или «нет». Знаешь, я не очень счастлив – вот в чем проблема. А тебя заботит твой агент. Ты так трясешься над тем, чтобы он не слил тебя в прессу, что тебе проще уничтожать то хорошее, что у тебя действительно есть, – и хлопнув крышкой от ноутбука, Бен вышел. Рей посмотрела ему вслед. Слышала, как открылась дверь на террасу, означающая, что мужчина пошел покурить. Она оглядела пустую кухню, где витали холод от их ссоры и те слова. Его резкие слова были ударом под дых. С Финном все тоже так было. Счастливое время, а потом эта уничтожающая фраза «я не счастлив с тобой». Господи Боже, неужели ей снова придется через это все проходить?

«Не счастлив». «Не счастлив». «Не счастлив».

Больше всего Рей боялась услышать эти слова от Бена. Каждый раз, когда он думал, что она не видит тень на его лице, девушка инстинктивно сжималась, ожидая, что вот сейчас он рявкнет на неё и скажет, что не счастлив вместе. Что ж, вот этот момент и настал. Во всей красе. Так быстро, слишком. Она же даже не успела насладиться тем, что было, и вот… вот он уже недоволен. Что же она за девушка такая.

Рей отдавала себе отчет в том, что Бену было не так хорошо и комфортно с ней, как ей – с ним. В этих отношениях у него не было запретов или правил. Он не получал упреков, если пропадал на работе, мог рассчитывать на действительно развязный секс в любое время, не слышал неудовольствия Рей из-за того, что он работал над этим своим революционным тандемом операция-препарат со своей бывшей девушкой. Но Рей знала, что его раздражает полное бездействие, которое приходилось проявлять, когда речь касалась её самой.

Он не мог её вылечить, и это бесило Бена – она это видела всякий раз, когда падала или ударялась. Мужчина в такие минуты мрачнел. Её синяки он всегда целовал по-особенному нежно, и в этой нежности была вина. Рей каждый раз дергалась и ощущала себя виноватой. Понимала, что при нем старается чаще не шевелиться, чтобы лишний раз его не расстраивать и не подталкивать к глупостям вроде незаконных операций. Ещё его сводила с ума вся эта ситуация с Ункаром, потому что Бен Соло ненавидел не доводить вещи до логического конца. Наверное, потому он продолжал сражаться с астроцитомой. На деле, тем, как решилась проблема с Ункаром, Рей, в отличие от её мужчины, была очень довольна. Тот конверт возымел волшебное действие. И не потому, что там был компромат, который Ункар легко мог разбить в пух и прах, на самом-то деле. Тот конверт и её зашитая голова говорили агенту о том, что за её спиной не только пустота, но и кто-то достаточно умный и сильный, дабы защитить. Умный, сильный и очень злой. Будучи трусом по натуре, Ункар пошел на перемирие со своей писательницей. Оно, скорее, заключалось в холодном игнорировании друг друга. Агент высылал ей предложения, Рей принимала или отказывалась. Впервые могла решать сама, и это так окрыляло. Большего она и не хотела. Тишины, покоя для написания книги и возможности сказать «нет», когда что-то шло не так. Почти идеальные условия.

Но Бена это не устраивало, он не простил Ункара Платта, хоть ничего и не комментировал. Не доверял тому, знал, что тот лишь затаился, чтобы однажды ударить по ним. Сокрушительно. И они могут не устоять. Рей знала, что Бен не спустил, как она, всю ситуацию на тормозах. Недаром она несколько раз, приезжая к нему в клинику, встречалась с этим рыжим адвокатом с проницательным взглядом и бесстрастным выражением лица. Бен что-то затевал, не встречались же они так часто, чтобы обсудить, как укрыть часть налогов, ей-богу. Но он и не был, например, директором по Национальной Безопасности, скажем, при ФБР, чтобы легко вытащить чужие секреты из базы, потому, наверное, ходил вокруг Ункара Платта со своими юристами очень окружными путями. Она порой даже думала, что тот поцелуй был не столько посланием для прессы или мира, сколько для Ункара. Он хотел показать, что Рей под его защитой.

- Ох, Кайло-Кайло. – пробормотала она, опираясь ладонями о столешницу. Дышала тяжело, загнанно. Конечно, Рей всё видела и понимала, но надеялась, что Бен проявит понимание. Что будет её Кайло, но нет. Выдуманные персонажи всегда были терпеливей.

Она знала, что ему реально плевать, Рождество или нет. Такие ссоры произойдут каждый раз, когда ей нужно будет улететь. Каждый. Гребаный. Раз. И дело было не только в Ункаре. Просто Бен держал её крепко и не хотел отпускать. Ни на минуту. Хотел, чтобы она принадлежала только ему и больше никому, но так было нельзя. Не с её профессией, нет. Ему могло принадлежать её тело, сердце, душа, но карьера… карьера была целиком и полностью её. С другой стороны, эта поездка – ничто по сравнению быть с ним. Она могла отступить. Никакая вершина не стоила того, чтобы оказаться там одной.

Рей вздохнула. Покрутила головой. Нет, так нельзя. Нельзя просто поссориться. Ей придется уступить. Девушка знала, что такая покорность вызовет у Бена ощущение правоты, и в дальнейшем он все время будет давить на неё, но… но она так не хотела, чтобы он был не счастлив. Он же дарил и давал ей так много времени и внимания, как ей ещё отблагодарить его, если не сделать такую малость и не остаться.

Она выдохнула, словно набираясь храбрости, а потом вошла, дрожа с головы до пят, в свою же гостиную. Вот почему никого никогда не пускала в свой дом. Чтобы хоть здесь быть свободной, но нет же, эти тяжелые слова Бена её аж придавили. Ничего, все пройдет. Она улыбнется ему, и станет обоим чуть легче.

Мужчина как раз вышел с террасы, впустив немного ледяного воздуха. Очень атмосферно, да. Её Кай, Кайло, вернулся с зимы, и, если она будет упрямиться вместо того, чтобы терпеливо складывать слово “вечность”, просто бросит в неё эти кубики льда и уйдет, а Рей так любила его, так любила. Весь этот смех, заботу, морщинки у глаз, тревогу, смелость и уверенность. Любила его внешность, его прошлое, его гордость. Любила в нём мужчину, друга, человека. И преклонялась перед его призванием. Ей нравилось, как он ни на минуту не переставал быть доктором. Ни когда настойчиво объяснял, зачем ей нужно перестать колоть себе те гормональные инъекции, проявляя заботу, терпение и вызывая изумление, – ему было не плевать, он беспокоился о ней. Ни когда она однажды подавилась, а Бен, вместо того, чтобы суетиться, просто посоветовал ей поднять руки вверх, таким образом расслабив гортань. Тогда она ещё пошутила, что, делая ему минет, может делать так же для того, чтобы все было глубже, но Бен с притворным сожалением сказал, что так это не работает, хотя он бы не отказался от такого потрясающего зрелища. Знал бы, наконец, куда свои руки деть.

- Я все перебронировал на третье января. Думаю, это будет удобно.

Бен говорил спокойно, но про себя думал, что нет, ни хрена это не удобно, поскольку будет, сидя на подъёмнике, отвечать на тучу звонков. Поскольку придется из-за одной упрямой девчонки смещать даты тестирования препаратов, а это чужие жизни. Поскольку хотел быть с ней на Рождество. Ну да ладно. У Рей были свои приоритеты.

- Не стоит, Бен, – подходя поближе, покачала головой Рей. Коснулась руками его холодных после улицы щек, которые слегка покраснели от перепада температуры. Смотрелось так мило. – Я откажусь, и мы улетим. Вот так точно будет удобно. – Она поцеловала его в одну щеку, потом во вторую. Не мимолетно, как делали люди, приветствуя друг друга, а оставляя след своей красной помады, к которой у Бена, в отличие от духов, претензий не было.

Целуя его, Рей подумала, что нет, ни капли это не будет удобно, поскольку это было важное мероприятие. Ну да ладно. Бен тоже был не менее важен. Если он перестанет сердиться на неё, этого достаточно, да, вполне. Она переживет. Будут в её жизни и другие мероприятия, в конце концов.

Очень осторожно Рей обняла Бена и закрыла глаза. А вдруг он сейчас оттолкнет её? Вдруг ему не приятно, и он поступит так, как поступил Ункар? Просто возьмет и пнет её, ведь девушка ощущала его злость. От неё загустевал воздух, и в страхе сильнее о ребра билось сердце.