Крещендо

- Ты же сказал, что это не о нас, - выдохнула девушка, и как он все так хорошо расслышал, когда кровь стучала в висках. Она тоже помнила те слова, помнила и пыталась ими защитить себя, пока парень одной рукой задрал подол её ночную рубашки. Обнажая её. Делал уязвимой. Превращая из бессмертной возлюбленной в жертву. Как будто ставя позорное клеймо, которое она спрячет и никому не сможет показать. - Бен, нет, - впервые она говорила ему «нет», которое его не остановило. Он быстро развел её ноги коленом.

Парень замер. Не двигался, рассматривая её спину, видную за полупрозрачной тканью. Все ещё можно было отмотать. Девушка уже напугана, а ему не нужно будет причинять вред.

- Я люблю тебя, Бен, - внезапно прошептала Рей. Блядь, ну почему, почему она была такой? Наверное, думала, что так дает ему шанс отступить, но на деле она ведь все дальше тащила их к этому финалу. Ему нужно было выбить из неё всю эту глупую любовь, которая их уничтожала. Прикусив губу, Бен вошел в неё. Резко. Грубо. Она вскрикнула. Ей было больно. Она была не готова. Была напугана.

Его девочка была напугана и причиной был он. Человек, обещавший защитить.

Хотя, наверное, после такого вряд ли он будет человеком.

- Ты никогда ничего для меня не стоила, чувствуешь это? – Он двинулся бедрами вперед, вызвав у неё новый приступ боли. – Просто маленькая богатая шлюшка, которой было приятно манипулировать. Другие были лучше. – Он говорил, говорил и говорил. Должен был этими словами выжечь все из её сердца. Чтобы у неё не осталось сомнений.

Он не любил. Она была всего лишь очередной. Не любил, не любил, не любил…

Проклятие, как же он на самом деле её любил. Любил и калечил. Калечил и при этом имел наглость вдыхать аромат её волос. Брал себе что-то на память. Этот запах. Ведь чистоты уже не будет. Она вся уже не будет прежней.

Как и он.

Больше Рей о любви не говорила. Она даже не кричала. Не сопротивлялась. Не шевелилась. Наверное, даже не дышала. Но сквозь её рыдание, Бен слышал тихое, обреченное «нет», которое она повторяла с надеждой, что вот сейчас он её отпустит.

Она повторила «нет» уже семнадцать раз. Бен считал. Он всё слышал. Его глаза подозрительно что-то щипало при каждом её выдохе.

Парень смотрел на часы, двигаясь в ней и ощущая дикую боль. Он не думал, что может быть так больно. Просто продержаться три минуты в этом адском доме и отпустить.

Три минуты.

Рей плакала очень тихо, будто боясь, что кто-то услышит и придет. Её тело все так же не хотело его. Каждое проникновение было таким мучительным. Парню даже не хотелось представлять, что она чувствует, когда её предавали и ломали.

Бен медленно опустил её голову в подушку. Он больше не мог слышать этих слез. И боялся, что она услышит его хриплое, полное боли за них обоих дыхание.

Хреновый из него был насильник.

Он, как мог, пытался сделать ей не так больно, но это все было бесполезно. Она вся дрожала, а он вспоминал, как дрожала она раньше. От страсти. От счастья. Больше ничего этого не будет. Ему казалось, что с каждым её «нет» и его толчками навстречу он разрушает каждый счастливый эпизод.

«Потерпи, маленькая, просто потерпи и у тебя… все будет хорошо. Ты забудешь меня, как страшный сон и будешь счастлива. Будешь. Станешь пианисткой. Он пообещал. Он дал мне слово»

Мысленно Бен обращался к Рей, которая бы его не услышала. Так, рисуя себе картину её красивого будущего, он будто находил хоть какое-то оправдание тому кошмару, который накрыл их с головой. Хоть у кого-то это проклятое будущее должно же быть.

Наконец, он услышал. Звук сирен. Как спасение.

Рей сказала «нет» в последний раз.

Тридцать четыре. Всего тридцать четыре раза, как тридцать четыре шанса.

Вышел из неё. Застегнул джинсы. Пояс. Хотел погладить её, но чем бы это помогло? Да и вряд ли бы девушке сильно хотелось его поглаживаний.

Рей села. Слишком быстро села, одергивая свою сорочку, будто впервые застеснявшись своей наготы, которая так сводила его с ума. Охнула от боли. Внизу все ныло от острой боли. Выглядела она как красивая, но поломанная кукла. Смотрела на него своими глазами, полными слез. Губа её была раскушена. Хотела что-то спросить, но не смогла. Всхлипнула и покачала головой.

Зло таки вошло в её жизнь. Вошло в неё. Больше не будет беспечной девочки. Может, так даже лучше? Больше к ней не сможет подобраться чудовище, она ведь разучится верить людям. О, пускай бы разучилась.

Когда в комнату влетела полиция, Бен просто стоял и смотрел. Смотрел на Рей, не видя ничего. Не ощущая, как впиваются наручники. Не видя ужаса на лице Палпалатина, которому Бен мог бы сказать – вы же просили показать, что я ублюдок, и я расстарался, разве нет. Но говорить он не хотел.

- Бен Соло, Вы арестованы по подозрению в ограблении дома королевского атторнея Шива Палпатина. Вы не обязаны говорить что-либо. Однако это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Всё, что вы скажете, может быть использовано как доказательство против вас.

Где-то на заднем фоне звучали слова, как вырванные из какого-то фильма.

Плевать. Пускай арестовывают. Пускай сажают. Плевать. Даже если будет сидеть, Рей не придеться сидеть вместе с ним все эти годы. Он будет сам и это будет, как награда за благородство, что ему удалось не втянуть её. Он был честным парнем, он хотел, как лучше.

“Я, правда, не так и плох”, - как-то обреченно подумал Бен, наверное, пытаясь защитить осколки души внутри себя, но сказать ничего не мог.

Просто смотрел. Смотрел на свое разрушенное счастье. На свой грех. На будущее, которое не состоялось.

Смотрел. Смотрел. Смотрел.

Все равно красивая. Испуганная, сломанная, но, боже, какая же красивая.

- Инспектор, - внезапно хрипло сказала Рей, - он не виноват. Это… Мы пара. И я позвала его показать подарок своего деда на нашу помолвку. Вы не можете его арестовать.

Он смотрел, как она пыталась из последних сил защитить его. В глаза ему она не глядела. Просто сидела, немного сгорбившись, и смотрела на свои руки с любопытством. Там проступали синяки. Будто не понимая откуда.

- Мы разберемся в участке, мисс Скайуокер. Пойдем, парень.

Бен кивнул и неожиданно наклонился и поцеловал Рей. Знал, что не имел права. Знал, что это преступление. Знал, что он уже утонул. Но как он мог не поцеловать её в последний раз, зная, что больше её не увидит? Этот поцелуй с привкусом её крови стал последней каплей. Теперь он точно знал, как выглядит потерянный рай. Но в тоже самое время, этот поцелуй был украденным подарком, который Бен сохранит себе. Внутри себя.

Когда все ушли, Палпатин присел рядом с Рей. Смотрел на внучку. На синяки на руках.

- Рей, - осторожно позвал он.

И, наконец, девушка разрыдалась, уткнувшись ему в плечо. Не выдержала. Рыдала так долго, словно слезы могли хоть как-то изменить то, что сделал Бен. Её Бен. Её чемпион. Её всё. Зачем? Она же и так отдала ему те драгоценности, даже не прося ничего взамен. Она рыдала и не видела, что коробка с проклятым ожерельем так и осталась на столе. Рыдала, покуда прошел шок, ступор от произошедшего. Она поняла, что с Беном что-то не так, едва вошла, так почему же не попыталась всё выяснить, почему не была достаточно сильна, чтобы начать задавать вопросы? Её лояльность обернулась катастрофой, от которой сложно оградиться. Когда Бен скрутил её на диване, она словно наблюдала за всем со стороны, замкнувшись, чтобы меньше чувствовать, но теперь реальность врывалась в её жизнь на бешенной скорости. Словно кто-то нажал на быструю перемотку видео.

Вот только эта ночь не была каким-то видео. Она была её жизнью. Волнорезом, который не сдержал цунами.

Теперь все будет поделено на две неравные части. До “этого” момента и после него.

После… разве после такого бывало после?

Рей в одну секунду перестала рыдать. Ей нужно было собраться, нужно. Такое переживали многие и шли дальше, она же была сильнее многих, а потому тоже встанет с колен. Вот только сначала нужно было подумать о Бене. Она всегда же будет сначала думать о Бене. Это то, что останется навсегда, потому что хоть что-то же должно было остаться.