Тайны расстрельного приговора

– Чего же познал?

– Немного, но хватает.

– Поделись.

– Каждый сам постичь должен.

– Накручиваешь ты… Мудрого из себя корчишь. Ну, скажи что-нибудь, чтобы я проникся.

– Не к месту здесь. Да и боюсь, не готов ты ещё уразуметь.

– Что? Опять молодостью укорять будешь?

– Ну, слушай. Для начала запомни три заповеди и постарайся им следовать. Уяснил?

– Уяснил.

– Никому не верь, никого не бойся, ничего не проси. Хватит с тебя для начала. Усвоишь, ещё расскажу.

– В тюрьме научился?

– В местах тех никогда бывать не приводилось.

– Что-то похожее слышал я от Циклопа.

– А он что же, привлекался?

– Отец рассказывал, Циклоп не одну ходку на зону сделал.

– А зачем же Рудольф таких берёт? Лицо марает…

– У него спроси. Только отчитываться не любит. Кто ты для него?.. Директор рыбзавода с ним советуется. – Леонид хмуро покосился на Валентина. – Сам-то как к нам попал? У папаши так просто не проскочишь. Менты слово замолвили?

– Они замолвят, жди…

– Чем же ты отцу приглянулся? У нас есть некоторые по их рекомендации, – Леонид презрительно сплюнул, – только отец их приручил быстро. Деньги платит вдвое-втрое больше, кроме того навар приличный. А фарт какой!

– Я – особый случай.

– За твоей спиной и про новую повариху чего только не болтают.

– Вот и пора пришла вспомнить о первой моей заповеди. Не верь!

– Как ты всё лихо подвёл! – криво усмехнулся Леонид.

– А вот и черёд о второй задуматься, – заглянул в глаза парню Валентин. – Не бойся!

Леонид замолчал и больше не затевал разговоров. Валентин, по своему обыкновению, занят был только тем, что делали его руки. После пятой фляги они решили перекусить, но Леонид нетерпеливо вскочил на ноги, спрыгнул с лодки и поплыл к острову.

– Я покупаюсь у берега, – крикнул он беспечно и весело, уже забыв про философствование со старшим товарищем.

– Какое купание? – попытался остановить его Валентин. – Здесь не нанырялся?

Но тот даже не обернулся.

А Валентин, раскинувшись на корме лодки, блаженно закрыл глаза. С тех пор как он встретился с Рудольфом и его компанией, минуло больше месяца, а крепко заснуть и всласть выспаться, не вскакивая среди ночи от малейшего шороха, шагов поблизости или звука голоса, не удавалось. Спать он, конечно, ложился, но отдыхало лишь тело, а голова не знала покоя. После непродолжительного гостевания в квартире Рудольфа, оказавшись здесь, в рыбацких местах, он почти не виделся с Викой, на рыбнице к нему прилепился сынок хозяина, Леонид, и ни на минуту не оставлял одного. Даже спали рядом: то в каюте, то на палубе рыбницы, то на острове в просторных пологах. Что это значило? Поручение Рудольфа сыну приглядывать за ним? Или его, собственная, разыгравшаяся подозрительность? Валентин не находил объяснений. Он и Вика – пока чужеродные тела в этой компании. Рассчитывал ли он на иное обхождение? Нет. Следовало благодарить случай, что всё сложилось, как нельзя лучше. Не будь той засады и нападения бандитов на Рудольфа, неизвестно, как обернулись бы их дела. В чемоданчике, конечно, были большие деньги. Но ни Вика, ни он не попытались открыть его, чтобы убедиться, хотя время и возможность были. После того, как они привели избитого до полусмерти Рудольфа в чувство, тот потребовал перенести его в машину. Валентин и Вика тащили его волоком и кое-как свалили на заднее сиденье. Рудольф оказался крепким мужиком, ни разу не застонал, лишь кусал губы, хотя походил на капризного артиста. От его светлого костюма и белой рубашки ничего не осталось: рвань, грязь и кровь да чемоданчик, который он не отпускал от себя, прижимая к груди. Свалившись на сиденье, первое, что он сделал, приоткрыл его и довольный, тяжко вздохнул. Валентину, проследившему за его действиями, бросились в глаза доллары.

По команде Рудольфа они загрузили в багажник убитого водителя. Мертвец был опрокинут в бензинную вонь на запасное колесо, запчасти и какие-то железки. Рудольф сунул Валентину пачку денег и приказал:

– Довезёшь до дома!

Валентин отрицательно покачал головой:

– Мне удирать надо. Извини, друг.

Тогда тот угрожающе прохрипел:

– Я – Рудольф Астахин. Слыхал про такого?

Валентин отмахнулся:

– Я не здешний.

– Видишь деньги? Здесь много. Дам вдвое, если отвезёшь, куда скажу.

– Нет. Мокрухи много. А мне с ментами встречаться нельзя. Эти мертвяки решётку обеспечат надолго.

– Выручай, брат! Век не забуду! – кривясь от боли, Рудольф попытался поднять голову.

– Я и водить-то как следует не умею… – вяло отказывался Валентин. – Может, Вика…

– Баба твоя?

– Она умеет.

– Зови её, за деньгами дело не станет.

Вика села за руль, Валентин рядом, автомобиль уже было тронулся, но с заднего сиденья донеслось:

– Слушай, брат, тебя как звать-то?

– Валентин.

– Последняя просьба, Валентин… Я ещё накину, не сочти за труд?..

– Что надо?

– Пошарь у них в карманах. Не обижайся, брат. Так надо. Деньги найдёшь, себе бери, а документы или бумажки – мне.

Валентин чертыхнулся, но просьбу выполнил. Вылез из машины, вернулся к месту драки. Ни денег, ни паспортов у бандитов не оказалось. У Мирона болтался на запястье занятный брелок редкой формы, Валентин им и довольствовался, резко оборвав цепочку.

– Вот всё, что имелось приметного, – протянул он брелок Рудольфу.

– Не густо, – буркнул тот, кивнул женщине, и машина помчалась.

– Вы дорогу указывайте, – подала голос Вика, как только они отъехали от гостиницы.

– Правь по главной улице, докатишь до первого светофора, скажу, – ответил Рудольф и, обращаясь к Валентину, спросил: – Значит, не местные, говоришь?

– Так точно.

– Военный, что ли?

– Служил.

– И чего?

– Под сокращение попал.

– А мне почудилось, вы наши. Что у гостиницы ошивались?

– Места ждали. Работу ищем. На сейнер хотели устроиться, в море пойти.

– Какая сейчас рыба? Раньше думать надо было… Но не беда. Что-нибудь придумаем. А в море-то бывал сам?

– Приходилось, на Сахалине служил.

– Жена?

– Не понял?

– Жена за рулём-то? Кстати, как её имя?

– Виктория, – мягко ответила женщина.

– Рудольф. Вот и познакомились. Спасибо, вы с мужем спасли меня. Я долги плачу.

– Не женаты мы, – буркнул Валентин. – Вместе приехали… работу искать.

– Родственники, что ли?.. – не то засмеялся, не то захрипел от боли Рудольф.

– Подруга, – оборвал его Валентин.

– Извиняй, брат, – скривился Рудольф, автомобиль тряхнуло на кочке. – Отбили у меня эти уроды вместе с рёбрами и всё остальное. Особенно, видать, башку. Соображаю плохо. Простите, Викочка.

– Прощаю, – подала та голос.

Валентин промолчал. Через полчаса подъехали к двухэтажному дому, тёмному и тихому.

– Нам на первый этаж, – ткнул рукой Рудольф на металлическую дверь. – Помогайте, братцы, ещё немножко я на вас покатаюсь.

Они перенесли его в однокомнатную квартиру. Жильём здесь не пахло, от мебели несло казённым духом.

– А с ним что делать? – спросил Валентин, имея в виду труп в багажнике.

– Не твоя забота, – глухо ответил Рудольф изменившимся тоном и потянулся к телефону у дивана…

Было за полночь, когда к дому подлетели две легковые машины. Крутоплечие парни заполнили комнату, где приходил в себя их вожак. Валентин и Виктория ретировались на кухню и не высовывались, но каждый новый человек после общения с Рудольфом, заглядывал, будто невзначай на кухню, здоровался и внимательно оглядывал обоих. К утру все разбежались, унесли и Рудольфа. На столе в комнате, где он лежал, осталась солидная пачка денег и обрывок листка с телефонным номером и напутствием хозяина: «Живите здесь. Никуда не высовывайтесь. Сам навещу».

Неделю они жили в ожиданиях. Он появился внезапно. Рано утром, один и на своих ногах. Следы побоев на лице скрывали чёрные очки, аристократический костюм – остальное. Он заметно прихрамывал, как ни пытался скрыть. Вошёл без звонка и стука, своим ключом открыв дверь. Валентин лежал с открытыми глазами, не двигаясь, проснувшись, лишь только началась возня у двери. Рудольф прошёл в комнату, где спала Вика, постоял недолго и заглянул к нему на кухню.