Тайны расстрельного приговора

– Чего тут мучаешься? Баба-то рядом! – вместо приветствия зло хмыкнул он.

– Я же тебе всё объяснил, – буркнул Валентин.

– Что? И не трогал ни разу? – изумился тот.

– Я её мужа хорошо знал. Служили вместе. Погиб он. Утонул.

– Чего же за собой её таскаешь?

– Сам не знаю.

– Как так?

– Трясло на Камчатке часто, слышал небось… Вот в одной такой катавасии он и погиб, спасая детей в интернате. Всех, нас, военных, тогда туда бросили… Разбираться стали, что, да как? Я – в отставку, вчистую. – Валентин поднялся, прибрал постель. – Потом поехал к его отцу с матерью всё рассказать. Спрашиваю их, где жена-то? А она с другим давно. С неделю я у стариков пожил. Они ко мне привязались. Я им вроде как за сына погибшего. Сам-то детдомовский, тоже спешить некуда. Но потом одумался, завод у них чахлый, профессии моей нет, а я привык на воде… Выпил, уезжая, стою на вокзале и зло стало. Витька, дружка, вспомнил. Зачем ехал-то? Его нет давно, а я жене – ни слова. Пойду, скажу всё, что о ней думаю… расскажу, как погиб…

– Ну? – заинтересовался Рудольф, подталкивая замолчавшего Валентина: – И что в ответ услышал?

– Случилось всё, как и не думал. Разревелась она на первом моём слове и убежала.

– Что так?

– А вот так!.. Вернулся к старикам. Ещё день-два прокантовался. Она сама прибежала, упала мне в ноги… оказывается, знала уже всё, старики ей с моих слов поведали… Укатил я до Куйбышева. А там на теплоход и сюда по Волге к вам в Астрахань. Надумал на сейнер пойти. Платят хорошо. С харчем – полный галс… Как-то утром выхожу на палубу… А она встречает!..

Рудольф округлил глаза, хлопнул себя по коленкам:

– Вот бабы! Шекспир отдыхает!

– Вот так и приехали… – закончил Валентин.

– Втюрилась?

– Договорились ехать вместе. Она в ресторане раньше работала, готовит здорово. Могла бы коком пойти или в помощницы.

– Уж больно баба видная, достанут её матросы.

– Она строгая.

– Слушай, а возьму-ка я вас к себе. Пойдёшь? Плачу хорошо.

– Сам платишь?

– Да нет, конечно. Рыбзавод. Всё честь по чести. С трудовой книжкой. Но порядки у меня свои. Кто пашет, того не обижаю. Уедешь отсюда на «жигулях».

– Мне главное деньги и воздух свежий.

– Вот это как раз и обещаю.

– А что делать-то?

– Рыбу будешь ловить. – И, помолчав, добавил: – Но какую рыбу!

Рудольф сам взял их паспорта, трудовые книжки и исчез. Позвонил через несколько дней, велел написать автобиографии. За бумажками прислал Леонида. Тот явился с фотоаппаратом, объяснил, что в управление кадров требуются фотки.

– Мы сами-то что? В ателье не дойдём? – завозмущался Валентин.

– Я мигом отпечатаю, а вам приказано не высовывать носа, милиция шмон подняла из-за бузы у гостиницы, – буркнул Леонид и умчался.

К середине второй недели приехал сам Рудольф, уже заметно оздоровившийся, чёрные очки – на лбу, только рот старался открывать реже: зубы ещё ждали своей очереди у стоматолога. Объявил с порога, что с работой всё улажено, усадил обоих на заднее сиденье «Волги» и покатил по городу. Возил он их до вечера и после этого ещё несколько дней по разным многолюдным местам. Из машины выходить не разрешал. Валентин запомнил барахолку, несколько восточных рынков, рыбный базар. Искали Мирона и Буратино, но ни Валентин, ни Виктория среди мелькавших подозрительных рож колоритных физиономий гитариста и запевалы не приметили. С десяток фотографий Рудольф принёс в пакете. Морды там были явно уголовные, не хватало лишь подписей: «осуждённый Петров», «осуждённый Сидоров»… Но и здесь их ждала неудача.

На этом суета прекратилась, и их привезли в рыбацкие края, где Валентин сразу потерял Вику из виду – её Рудольф определил к себе. От Леонида Валентин скоро дознался, что та занимается поварским делом и готовит для отца. Валентин тянул сети, учился новому ремеслу. Леонид от него не отходил, подсказывал ненароком, помогал, остерегал от злого глаза или зуботычины, впрочем, вскоре оказалось, что в этом его подопечный не нуждался, так как первого же зарвавшегося наглеца проучил жестоко, но беззлобно. Стычка была короткой, однако многим запомнилась.

Потребовалось время, чтобы Рудольф постепенно приблизил Валентина к себе, и он оказался на рыбнице, совсем близко к кормприёмщику Астахину: без каких-либо объяснений ночью Валентину был вручён нож, которыми орудовало несколько ловких мужиков под командованием Матвеича, правой руки Рудольфа, и его научили, как следует разделывать осетров и белуг при свете луны, пробивать на грохотке икру и, посолив, укладывать во фляги. Валентин усваивал всё быстро, лишних вопросов не задавал. Несколько ночей он занимался только этим. Рядом кромсал брюхи огромным рыбинам Леонид. На десятки километров вокруг лишь вода да чакан. Безразлично взирали луна да звёзды. Отсыпались днём.

Валентин ждал серьёзного разговора с Рудольфом, с Матвеичем, с Леонидом, но не находилось повода. Рудольф последние дни где-то пропадал, появился внезапно, один на один вручил деньги, вызвав в каюту рыбницы. Денег было слишком много. Столько сразу Валентин не видел. Многозначительно глянув на него, Рудольф ждал.

– Что про Викторию не спрашиваешь? – Когда пауза затянулась, буркнул неприязненно: – Быстро забыл?

– Нет интереса, – нахмурился Валентин, стал считать деньги, сбился, сплюнул на пальцы, повёл новый счёт.

– Успеешь сосчитать, – попробовал остановить его Рудольф. – Жмота из себя не корчь, не похож. Да и не поверю я, чтоб ты такую бабу забыл. Не за этим вёз.

Валентин лишь невнятно огрызнулся, не прекращая занятия.

– Дурачка валяешь? – зло процедил сквозь зубы Рудольф. – Ну, давай, валяй! Только знай: стычку с Циклопом я организовал, чтобы тебя проверить. Подговорил громилу проучить болезного Сыча, который к Вике твоей, как телок прицепился, а ты враз и влез. От Сыча-то тебе никакого урона нет, уродец к любой юбке льнёт, по матери, поварихе прежней, тоскует, а Циклоп, хоть и безобразен, но мужик настоящий. Он ради бабы любую пакость совершит. И не думай, что укорот ему дал в прошлый раз, ты врага себе серьёзного нажил.

– Увидим, – сунул деньги в карман Валентин. – Друзей-то здесь не наблюдается, соглядатаев приставил, принюхиваешься ко мне?

Астахин слушал, ухмыляясь.

– А разговор ты пустой затеял, я думал, что ты о настоящем деле калякать станешь.

– Ну что ж! – Рудольф хлопнул его по плечу. – Давай о настоящем… Завтра с Леонидом займёшься задачкой посерьёзней. – И подмигнул: – Но и подороже.

– А что ж завтра? – хмыкнул в ответ тот. – Готов и сегодня, время – деньги.

Рудольф оценивающе оглядел его не без ехидства:

– Ты сменил бы робу-то. А то ходишь оборванцем. Вон, бери пример с моего Леонида. Тот себе ни в чём не отказывает. Веселись, пока живётся, гуляй, пока деньги есть, люби, пока…

Рудольф оборвал фразу на слове, махнул рукой и ушёл своей лёгкой артистической походкой. Валентин заказал Леониду спортивный костюм, который видел на юнце. Тот как раз собирался в город навестить мать.

Задание, о котором говорил Рудольф, оказалось действительно непростым. К этим делам Астахин подпускал людей проверенных, таких, как Матвеич. Валентину и Леониду следовало прятать фляги с икрой под воду в укромных местах, а затем в нужное время погрузив на катерок, буксировать ночью поближе к городу; оттуда их переправляли на туристические теплоходы.

Вот этим делом и занимались только что Валентин с Леонидом, пока молодой не убежал купаться.

Валентин пошевелился в дрёме, лениво подставил солнцу другой бок. Припекало. Слабый крик донёсся до него. Что за незадача? Он открыл глаза. Приподнялся на локте. Вдали на берегу кричали, размахивая руками, два человека. Рядом с Леонидом Валентин узнал Сыча.

– Что орёте? – вскочил на ноги Валентин. – Пожар?

– Повариху бесчестят! – выкрикивал Сыч. – Драка на рыбнице! Убивают друг друга!

Как был, в одних плавках, Валентин бросился головой в воду и, судорожно работая руками, поплыл к острову. Через минуту втроём они неслись по песчаному берегу к рыбнице.