Один такой

Однако хитрая дикторша, так вероломно вломившаяся в умы рядовых квартирантов, сообщать самое ценное не торопилась. Морща выбеленное гримом лицо в полуулыбке а-ля «а я-то уже знаю», она принялась обстоятельно докладывать о совсем не важных событиях. Вот, например:

– На улице имени Защиты прав потребителей наконец-то забор покрасили....

Больно уж нервировала жильцов соседних домов эта коротенькая надпись, оставленная неизвестным художником. Нет, вы не забывайте, Эс – это как никак Европа: тут к любому творчеству изначально с глубоким пиететом подходят. И здесь не поленились, подошли. Раз подошли, другой, да даже третий, но всё одно в прозаике трёх кривеньких букв никакой художественной ценности так и не проступило. Конец сей истории вы знаете.

– А вдоль бульвара Сновидений установили автоматы со сладкой ватой.

Голубого цвета, между прочим! Нет, сами автоматы былые, а вата в них не розовая, а голубая! Ни у кого в других Европах такого нет, имейте в виду!

– Только что мне сообщили, – ведущая деловито придерживала наушник, которому явно не симпатизировали чужие барабанные перепонки.

– Ну наконец-то! – выдохнули облегчение телезрители, коим под эту нудную лабуду кусок ужина в горло не лез.

Да нет, лез, конечно, чай весь день на работе пахали токмо ради него, но удовольствия-то никакого. Это как морковь для тех, кто на диетах верхом, давно и прочно: ешь, сколько душе угодно, хрумкай – не стесняйся. Подарок судьбы, не правда ли? Прям вот и мечтать больше не об чем?! А сколько колбасу не воображай, желудку сытно не станет.

– Внимание, срочная новость! – дикторша откинула брезгливый наушник и важно прищурилась в камеру.

– Вот оно, – Эразм Эразмович с досадой отодвинул вторую миску с борщом. – Началось! – глава Управы стряхнул хлебные крошки с ладони посредством домашних брюк и потянулся за пультом. – Пришла беда, откуда не ждали, – мэр увеличил звук телевизора пропорционально громкости своих переживаний.

– Ну всё! – в соседней квартире оповестил свою кухню Мстислав Игнатович. – Покой нам теперь даже сниться не будет, – главмент огляделся, но его надёжа и опора в спальне беззаботно крутила бигуди. – Чтоб вас всех! – Паркинсон-Кубышкин погрозил кулаком равнодушной к его опасениям ведущей.

– Срочная новость – печальная повесть, – продекламировал у себя в каморке Искандер и воодушевлённо потянулся к исписанному ежедневнику. – Приходит с экрана…. С экрана.… Приходит с экрана, заводит барана, – Лопаткин с прискорбием уткнулся в мозолистые ладони.

– Сегодня вечером, – ведущая усердно вбивала слова в сознание каждого.

– Как сегодня? – взбрыкнул Погремушкин, роняя капусту изо рта.

– Опять сегодня? – дёрнул усами Кубышкин, позабыв о том, что он ещё и Паркинсон.

– Сегодня вечером.… Сегодня вечером, – Искандер с надеждой уставился в ежедневник. – Сегодня вечером… скажу о вечном вам…, – дворник тире сторож торопился обессмертить свои мысли. – Я лгать не стану…. Куплю барана…., – едва не плача, закончил Лопаткин.

– На перекрёстке улицы Коммунистической Оккупации и Эфемерного переулка случилось ужасное ДТП, – недобро чеканила ведущая. – Столкнулись два велосипедиста. Трагедия произошла в семь часов вечера по местному времени. Как сообщают наши источники, пострадавших нет. Это все новости к этому часу.

– Тьфу ты! – выругался Эразм Эразмович и тут же приступил к холодцу.

Желированная масса активно закивала в знак солидарности с выбором мэра.

– Ё ж моё! – выдохнул Мстислав и, помедлив, направился в комнату к супруге.

Симона Ахилловна, аки дикобраз, закопалась в бигуди по самую чёлку.

– Уффф, – обжёгся чаем Искандер и спешно отставил виновника подальше.

Зодиакальный овен, изображённый на кружке, как будто даже набычился.

– А сразу после прогноза погоды смотрите документальный фильм, подготовленный нашими журналистами, – диктор таки позволила себе улыбнуться, но тут же исправилась, добавив в голос зловещие нотки, – Эксклюзивные кадры самого громкого расследования только в «Эс Ньюс».

Наетые пресными новостями зрители снова бросились к столу. То, что завтра плюс девятнадцать и без дождей, незаметно рухнуло в жаждущую сенсации прорву. Зазвучала тревожная музыка. Экран облепили не менее пугающие буквы.

– Красавица и Чудовище, – помог прочитать закадровый голос.

– Это было ужасно! – мелькнуло бледное лицо Татович. – Он такой…, – актриса пыталась подобрать слова. – Он один такой! Один такой!

Нарезки интервью канули в темень, чтобы сейчас же накормить подробностями страждущих по полной. Затаив дыхание, город Эс прильнул к экранам.

– Я с вами откровенна! – слова Таты перемежались кадрами со знакомого жителям Эски проулка Гелотологии. – Я больше не боюсь!

В разинутые рты потекла долгожданная пища для позабывших усталость умов. Заботливо разжёванные телевизионщиками куски беспрепятственно достигали самого эпицентра наслаждения. Нет, ради этого определённо стоило жить! Жить во имя возможности хоть на часочек обмакнуть годы своего будничного существования в перчинку чужих событий.

Глава 8.

Утро незаметно свалилось на островок демократии. Истинные по своей ментальности европейцы вяло скребли иностранной щетиной по родным зубам. Бодрящие напитки вынуждали отхаркивать сонную хрипотцу. Бутерброды заглатывались. Посуда мылась. Ботинки зашнуровывались. Ключи падали в руки. Ответственность пинками сгоняла квёлые тела на работу.

Казалось бы, всё как вчера. Как и неделю назад. Ту самую неделю, что пластично растягивается на десятилетия. Но это только казалось. Каждый из проснувшихся и даже из вероломно дремавших знал – его жизнь больше никогда не будет прежней. Сегодня город Эс, эс как доллар, пробудился, чтобы храбро шагнуть в иную реальность.

Вчерашний репортаж никому не оставил шанса на равнодушие. Нет, коротать свой век в привычном ритме уже не получится. Не сможется обыденно протирать планету с грузом такой информации на лопатках. Это же не просто сенсация. Не какая-то там информационная бомба. Сие натуральный переворот сознания того, кто способен сознавать.

Менее суток назад граждане воочию наблюдали за тем, как человеческая смелость прорывает ограничивающую всех остальных плотину бытия. Сие виделось непостижимым ещё каких-то двадцать четыре часа назад. Да что тут долго рассюсюкивать? К чему эти застиранные мозгом словеса? Минувший день ознаменовал рождение легенды. У города Эс появился герой! Первый герой! И имя ему….

– Чудовище! – жадно облизывали телевизионный термин спешащие на службу прелестницы.

– Маньяк! – давясь кислородом, вторили уже трудящиеся дамы на местах.

– Один такой! – сталкивались в общем мнении и те, и другие.

Нет, жить, будто ничего не случилось – решительно никаких сил не хватит.

– Вот стерва! – бухгалтер Ляля Цаплина в негодовании мотала погрязшими в ржавой хне кудрями.

– И не говори! – вторила ей коллега-финансист.

– Пойдём покурим, что ли? Из-за этой актрисульки вон, – рыжеволосая леди сотрясала воздух исписанными бумагами, – Даже дебет с кредитом сошёлся!

– Так это ж хорошо? – пыхнула недоумением коллега, накидывая на покатые плечи белый пиджак.

– Так это совсем разные балансы! – Ляля обозлилась пуще прежнего. – Всё, не могу больше!

Суету коридора Управы разбавили две фигуры: одна напоминала бочонок лото, при условии, что тот всенепременно надел белый пиджак, вторая походила на долбёжный гвоздь с короткими рыжими пружинками по периметру шляпки.

– Здравствуйте, – периодически плевали фигуры по углам.

– Да ужас! – положительно ответствовали Гвоздь и Бочонок на вопрос «Смотрели вчера?».

Соскочив с крыльца, Ляля, не оглядываясь, устремилась куда подальше от главного входа. Коллега-финансист, хлопая полами пиджака, усиленно делала вид, что не отстаёт.

– Стерва! – выдохнула Цаплина, прикуривая тонкую сигарету.

– Стерва, – задыхаясь, согласилась её визави.