Страница 39 из 55
Глава 18
Ни Гайсе, ни Римизина не было в штабе, когда туда доставили пленника в зловещем черном костюме. Был только Синглас. Горестно лепеча что-то по поводу Ганса, стражник, лицо которого напоминало пончик, казалось, был готов расплакаться. Естественно, не в его власти было уберечь Ганса от ареста: подозреваемого посадили под замок. Но по крайней мере ремни были срезаны с запястий Ганса.., после того, как его провели по гулкому коридору и втолкнули в мерзкую тесную камеру. Ему хотелось только одного: чтобы цвет стен в ней был другим. Он был по горло сыт серым камнем.
Прильнув к решетке, преступник Ганс потребовал, чтобы его навестил Аркала.
- Сам магистр магов Фираки! - отозвался охранник с лошадиной челюстью. - Не слишком ли много чести?
- Ничуть. Мы с ним друзья, и потом я никого не убивал. Ты же слышал Сингласа. Кроме того, девушку убили много часов назад. И еще, - торопливо добавил Ганс, видя, что охранник хмыкнул и открыл рот, чтобы возразить, если ты собираешься сказать "Вы все так говорите", то тебе лучше убить меня на месте, потому что, когда я выйду отсюда, я напомню тебе об этой твоей гнусной ухмылке.
Добродушное выражение на лице тюремщика сменилось злобной гримасой. Он хотел было ответить, но взгляд пронзительных черных глаз остановил его, и смуглый юнец в камере продолжил:
- Лучше бы тебе удостовериться в том, что все сказанное о моей дружбе с Аркалой правда, прежде чем ты сделаешь что-нибудь необдуманное, - сказал арестованный. - Ты можешь спросить об этом моего друга Гайсе или моего друга Римизина, или...
- Ах-х-х вот оно что! - в бешенстве прошипел тюремщик, размахивая рукой. - Готов поспорить, раньше глаза у тебя были синими, пока ты не наполнился дерьмом по самые брови!
Однако он воздержался от дальнейшего и ушел, как надеялся Ганс, чтобы посоветоваться с начальством. Ганс смотрел ему вслед через решетку, покусывая нижнюю губу.
Аркала многим обязан ему за устранение Корстика, в результате которого более молодой маг сделался главным чародеем Фираки, а значит, главным ее гражданином. Аркала был главой ФСК - Фиракийского Союза Кудесников - и Верховным Магом, что здесь приравнивалось к должности Верховного Магистра.
После непереносимо долгого ожидания Ганс проверил-таки решетку маленького окошка камеры, которая была сделана из толстых, не тронутых ржавчиной и хорошо укрепленных железных прутьев. И вот появился наконец Аркала в красивой, шитой серебром тунике и с нахмуренным челом.
Среднего роста и возрастом около тридцати пяти Аркала уже начал лысеть. Плешь образовалась в середине золотисто-рыжей шевелюры, отчего лоб чародея казался очень высоким. Волосы на голове были немного темнее висячих усов, которые были ухожены и подстрижены. Он был строен и тонок в кости, однако не слишком худ, каким он, вероятно, был еще лет десять назад. От Ганса не ускользнула прекрасная выделка ткани и великолепный цвет дорогой туники, которую Верховный Маг и Магистр Аркала надел поверх сизо-серых обтягивающих штанов и высоких черных сапог. Его длинный плащ с темно-красной каймой был черен, как рабочий костюм Ганса, но много дороже.
У Магистра магов Фираки не было при себе никакого оружия, даже маленького ножа. Лишь тонкий белый полуторафутовый хлыст, согнутый вдвое, был заткнут за свободный пояс из мягкой белой кожи. В поясе была проделана специальная петля для хлыста. Все это никак не напоминало оружие.
Большие глаза мага были ярко-синего цвета и смотрели прямо на Ганса, скорее даже внутрь его.
- Ганс! Что ты здесь делаешь?
- Кто-то подставил меня, - сказал Ганс, - но если ты сейчас скажешь "Все вы так говорите", я клянусь, что вернусь и буду преследовать тебя даже после того, как меня повесят.
Аркала не засмеялся, но и не казался оскорбленным.
- Я ничего подобного не думал и никогда не подумаю, если речь идет о тебе. Кроме того, в этом городе мы не вешаем убийц.
- Что ж, - сухо сказал Ганс, - это радует. А что вы с ними делаете?
- Сажать на кол перед храмом признано лучшим средством для устрашения убийц, - сказал Аркала. - Но, разумеется, это не имеет никакого отношения к тебе. Расскажи мне, что случилось.
Потрясенный грозящим наказанием, - но все же заметно приободрившийся, Ганс изложил свое дело, сопровождая рассказ тонкими намеками на то, что Аркала ему кое-чем обязан. Аркала сделал нетерпеливый жест.
- Я не правитель Фираки, Ганс, и не могу приказать освободить тебя. Однако я могу и буду настоятельно рекомендовать, чтобы Красные послали в тот дом Малисандиса.
Ганса это не слишком утешило.
- А кто такой Малисандис?
- Сыскная работа в городе, ээ.., управляемом магами, несколько отличается от принятой повсеместно, - сообщил ему маг. - Люди могут не оставить после себя следов или запахов, но они обязательно оставят после себя отпечатки, Ганс: отпечатки своей ауры. Малисандис - это маг, приписанный к городской страже. Здесь, в Фираке, многие преступления раскрываются с его помощью.., при условии, правда, что они не были совершены на открытом воздухе. Аура имеет свойство рассеиваться столь же быстро, как и запахи.
Ганс огорчился, когда услышал о предстоящем новом столкновении с колдовством. То, что колдовство призвано помочь ему, было хуже страха; это было унижение. Он выдавил из себя лишь один тихий звук:
- Ох.
Аркала улыбнулся. Он хорошо понимал нетерпение этого юноши.
- Ради тебя, Ганс, я прослежу, чтобы Малисандис немедленно отправился туда, где была убита несчастная женщина. Пожалуйста, наберись терпения, Ганс, - сказал он и осекся под убийственным взглядом молодого человека. Аркала сделал жест, похожий на просьбу.
- Пожалуйста, Ганс. Малисандис - это лучший маг.
- Я думал, что лучший маг - это ты.
- Я имею в виду, в своем деле. Аркала повернулся, чтобы уйти.
- Аркала, подожди. Мне нужно от тебя еще кое-что.., я голоден настолько, что проглотил бы храм! Маг обернулся и кивнул:
- Если сыр и хлеб подойдут, я велю прислать их тебе. Вопреки мнению многих Ганс был наделен некоторыми добродетелями. Однако он без колебаний присоединился бы к мнению тех, кто полагал, что терпения среди этих добродетелей не было. Получив совет спокойно дожидаться результатов работы судебного мага Фираки, он сидел в своей камере, изнывая от нетерпения. Синглас принес обед, и Ганс торопливо поел. Через некоторое время он встал и начал мерить камеру шагами. Мысли, словно неуловимые тени, бестолково толпились в его голове. Он думал, прикидывал, копался в себе, выбивал из закромов памяти мельчайшие детали. И при этом был вне себя от долгого ожидания.