Страница 17 из 22
– Ну, что, ребятки? Как вы тут? Закончили с «четверкой» воевать?
В ответ лицо Сергея Леонидовича изобразило сложную смесь из радости после окончания долгихтрудов и скорби из-за потери чего-то очень дорогого.
– А? Да, все, закончили. Веревки сняли, все спустили… – без особого восторга сообщил он, – Вот только Пол Абдулыч молоток скальный посеял.
– Поздравляем!!! А что там с вашим молотком?
Выясняется, что пропажа приключилась на последнем отрезке маршрута, где Паша лез вторым, то есть в его обязанности, помимо всего прочего, входило извлечение закладных элементов и выколачивание обратно ранее забитых страховочных крючьев. Выколачивал Паша их при помощи того самого скального молотка, репшнур которого почему-то оказался не закрепленным. Естественно, молоток при первом же удобном случае сделал Паше ручкой и с ускорением 9,81 м/с2 усвистал вниз, к подножию башни, где и затерялся в бескрайних снегах. Во всяком случае, попытки его отыскать после спуска оказались безрезультатными.
Сочувствуя по поводу случившегося, высказываюсь, однако, в том плане, что для них отделаться потерей какого-то несчастного молотка, да еще в конце маршрута – это вполне по-божески. Мальцев соглашается, хотя видно, что в душе его все еще гложет досада из-за нелепо утраченного снаряжения. Впрочем, вскоре он про молоток и думать забыл. Дело было так. Недалеко от палатки, метрах в пяти от берега на озере была небольшая промоина, из которой мы обычно брали воду. Лед по ее краям был довольно тонкий, и подходить к ней надо было с известной осторожностью, однако за дни, проведенные там, все уже давно к этому приноровились и воду из промоины зачерпывали без особых проблем. В конце концов, бдительность кое у кого притупилась, а зря! Это стало ясно после того, как в процессе приготовления ужина вызвавшийся сходить за водой Мальцев вернулся в палатку с двумя котелками воды, но при этом мокрый по пояс. Что, разумеется, сразу вызвало бурю самых положительных эмоций у остальных. Наспех переодетый в сухое пострадавший немедленно получил добрую дозу «Золотых куполов», а его насквозь помокшая амуниция заняла почетное место возле печки. Хорошо еще, что капроновые комбинезоны быстро сохнут!
Что же до самих «Золотых куполов», то их успели приговорить вовремя, хотя под конец кое-кто уже нервно посматривал на часы.
На завершающем этапе
Всё! Вот теперь уже точно всё! Отныне – никаких восхождений. Только гуляем, любуемся окрестностями, фотографируемся, прикидываем потенциальные пути новых маршрутов. Мы славно поработали и славно отдохнем! Остается только придумать, чем занять себя до отъезда, назначенного на 30 марта (именно на этот день мы взяли обратные билеты).
Можете считать это пижонством, но на следующий день я снова пошел в баню, теперь уже – с Пол Абдулычем. К счастью, ехать в Апатиты на этот раз не потребовалось. Пар в бане был прекрасным, пиво холодным, настроение – вообще не поддавалось описанию; словом, удовольствия я получил на порядок больше, нежели накануне. Что уж тогда говорить о Паше, который за все время пребывания здесь еще ни разу в бане не был?
Зашли в универмаг, что на центральной площади Кировска. Приобрели по паре солнцезащитных очков-зеркалок с итальянским лейблом, по 31000 руб. (около шести долларов по тем временам). Темноваты, правда, оказались, а так – хорошие очки, стеклянные. Где-то они теперь? В книжном магазине видел отличный фотоальбом про Кольский полуостров. Большой такой, красивый… Не купил. Почему – объяснить сложно. Дело даже не в размерах или цене. Просто, как показывает практика, альбомы подобного рода приобретаются не столько с познавательной целью, сколько для того, чтобы сидя в кругу друзей тыкать в него пальцем, приговаривая: «А я тут был!» То есть как бы на память о местах, где действительно побывал. А где я был на Кольском? Почти нигде! Вот потому и не купил, о чем теперь жалею.
А на следующий день нам случилось принимать в своем лагере дорогого гостя – самого О. И. Шумилова собственной персоной. Сей ученый муж, являющийся по совместительству главой всех альпинистов Мурманской области, хотя и прибыл к нам на обычных беговых лыжах, но зато одет был в куртку из настоящего гортекса, что по тем временам было еще редкостью. Визитом столь высокого гостя мы были обязаны так называемым «Эскимосским играм», проводившимся в этот день неподалеку от нас. В глазах Олега Ивановича мы, безусловно, представляли интерес, как первые люди из другого региона, посетившие этот горный район с целью совершения восхождений после выхода в свет его книжки о Хибинах. Да и то обстоятельство, что именно у него Мальцев каждый раз испрашивал по телефону разрешение на очередное восхождение, а потом докладывался ему же об их результатах, вынуждало Шумилова, как нашего формального выпускающего, хотя бы разок самому побывать на месте событий, чтобы познакомиться с нами лично.
Об Олеге Ивановиче мы тогда узнали много нового, причем не столько о его альпинистских подвигах, сколько о его политических пристрастиях. Ученый-астрофизик, доктор наук, он ухитрялся вести свои работы на деньги американских империалистов, получая от них гранты на приличные суммы, но при этом продолжая люто ненавидеть Америку. Руководил группировкой патриотически настроенных молодых людей, о которых в местной прессе отзывались не иначе, как «штурмовики Шумилова». Словом, личность неординарная, хотя и не для всех удобная. Но вообще, после знакомства с ним моя, пошатнувшаяся было, вера в будущее страны несколько укрепилась.
Работы по демонтажу лагеря начались на следующее утро, сразу после завтрака. Собранные рюкзаки с личным имуществом были вынесены из палатки, печь – разобрана и упакована. Не обошлось без потерь. Так, собирая рюкзак, Мальцев почему-то нигде не мог обнаружить свой пресловутый порошок. Затем он «отличился» еще раз, нечаянно наступив на мою гитару, которая, жалобно захрустев, пустила по верхней деке длинную продольную трещину. Виновник инцидента долго рассыпался в извинениях, однако Мальцев не был бы Мальцевым, если бы на этом остановился. Не прошло и двух минут, как он, фигурально выражаясь, опять наступил на те же «грабли», после чего многострадальный инструмент стал годиться разве что на растопку. В ответ на такое потрясающее вероломство слов у меня уже не нашлось, одни междометия. Да и что тут можно сказать? Конечно, Сергей Леонидович – человек культурный, и даже знает, в чем разница между Приамом и Приапом, но вот под ноги смотреть иногда забывает…
Сворачиваем тент, убираем палатку. Все. После нас здесь останется только кольцевой бастион ветрозащитной стенки. Простоит она тут еще месяц, отсилы – полтора, и растает, как не бывало. А мы так старались! Немного грустно покидать насиженное место, но чувствуется, что – пора.
Напомню, перетаскивание вещей сюда потребовало двух челночных рейсов. Отсюда предполагается утащить все за один раз. Предпосылки к этому есть. Практически полностью сожжен бензин для примусов, занимавший на пути сюда целые волокуши, съедены почти все запасы провизии. Кроме того, на память Хибинам был оставлен увесистый скальный молоток. Все вместе это существенно облегчает нашу поклажу. Распихиваем все, что можно, по рюкзакам, что не помещается – приторачиваем сбоку, укладываем на волокуши. Вроде бы, тащить можно. Ну, с богом! Наша тяжело нагруженная колонна выкатывается на занесенный снегом лед озера и начинает свой путь домой. Пересекая озеро, выбираемся на берег. В который уже раз идем мимо причудливых ледяных фигур. Прощайте, «голубые фонтаны»! Если мы сюда и вернемся, вы уже будете другими.
Наконец, выбираемся на дорогу, и не торопясь, с остановками, идем вверх, на перевал. На этом отрезке тащить волокуши выпадает мне. Это оказывается не так уж тяжело (скольжение у них вполне приличное), если бы не их склонность к переворачиванию на малейшем ухабе: груза на волокушах довольно много и центр тяжести сместился вверх. Но тут уж никуда не денешься. А дорога и впрямь была не слишком ровная.