Страница 16 из 22
Несмотря на изрядные размеры, сей храм чистоты оказался почти безлюден. Судя по всему, в отличие от своего кировского соседа, он не пользовался особой популярностью у местного населения. Понять его можно – мерзнуть, завернувшись в простыню, с таким же успехом можно и дома. И вообще, здесь было как-то неуютно. Однако выбора у нас не было и пришлось старательно пытаться ловить кайф с того, что есть. Что касается Шуры, то ему и вовсе сравнивать было не с чем, ибо в общественных банях он по жизни бывал нечасто. Поэтому он, в целом, остался доволен, хотя и обратил внимание на не вполне уместную здесь прохладу. «Это еще что! – утешил я его, – Вот когда мы с Мальцевым в прошлом году на Полярный Урал в балки под Динозавром ходили – вот там действительно было прохладно!»
Реквием Бане (лирическое отступление)
О! Когда-то ты была красой и гордостью всего Рай-Иза! Нелепей и желаннее тебя не встречал я на своем жизненном пути, и уже вряд ли встречу!
В те далекие годы возвышалась ты на крутом берегу прозрачного, как слеза, горного ручья с дурацким названием Нырдвоменшор, неизменно потрясая проходящих мимо туристов редкостной убогостью дизайна и полной своей функциональной никчемностью. Особенно в зимнее время, которое в горах Заполярья, как известно, длится месяцев девять. Ибо, наспех сколоченная из горбыля и кое-где обтянутая рубероидом, имела ты в тонюсеньких стенах своих щели знатные, коих было столь много, что тепло ты держала немногим лучше, чем клетка из проволочной сетки. Плюс вечная проблема дефицита топлива – леса-то здесь никакого нет, а в изобилии одни лишь камни!
Но наплевать было нам на все эти обстоятельства! Был месяц май, погода стояла прекрасная, солнечная и всего-то чуть ниже нуля, и белоснежные вершины красиво вырисовывались на фоне синего неба… И было нас тогда, в разгар туристического сезона (вот диво!), всего двое на все ущелье – я и Серега Мальцев. И изо всех сил хотелось нам чего-то чистого и прекрасного!
«Чистое и прекрасное», устремив в небеса ржавую прохудившуюся трубу, стояло неподалеку, в сотне метров от двух обшарпанных балков, где мы расположились, и имело столь же неказистый вид. Что ожидали мы увидеть, войдя внутрь? Может быть, большую кучу в углу? Кто знает, кто знает… Но увидели мы там безупречно чистый пол, удобную деревянную скамейку, обложенную булыжниками железную печку и даже… две настоящие банные шайки, аккуратно расставленные на скамейке! И, хотя водруженная на печку двухсотлитровая железная же бочка была вместо воды на добрую треть забита льдом (что, вообще говоря, с учетом всего прочего, ставило под сомнение принципиальную возможность когда-либо увидеть ее заполненной мало-мальски горячей водой), решение я принял, не задумываясь: бане сегодня – быть!
И вот мы уже кайлом выковыриваем из-под снега Бог знает когда завезенные сюда куски угля, пускаем на распыл доски какой-то полуразобранной развалюхи и мучительно долго пытаемся заставить все это гореть в убогой печурке. А гореть там ничего не хочет, поскольку тот же самый умник, что не догадался слить воду из бочки, как выяснилось, накрыл трубу сверху какой-то увесистой железякой, которая по его разумению, должна была заменить несуществующую шиберную заслонку… В стенах затыкаются самые наглые дыры. Затем начинаются челночные рейсы на ручей – по воду, при этом в качестве ведер используются шайки.
Наконец, бочка оказывается примерно наполовину заполненной водой, налитой прямо поверх льда. На этом этапе Сергей Леонидович может позволить себе на какое-то время отлучиться, дабы всласть покататься по склонам на позаимствованных в Ухтинском спасотряде «ски-туровскими» лыжах, и вся тяжесть работ по протопке насквозь промерзших банных интерьеров ложится на мои плечи. Печка же, несмотря на небольшие размеры, оказывается весьма прожорливой, поэтому скромных запасов дров ей, естественно, не хватает. Приходится, как ни восставало мое естество против того, чтобы топить ее углем, прибегнуть и к этому, не слишком экологичному, виду топлива. Баня сразу же наполняется ароматами вагонного тамбура…
Сколько времени требуется для того, чтобы протопить такую баню? Это так и осталось загадкой… Уже начало смеркаться, когда я сообразил, что поднять температуру в парилке выше комнатной мне, скорее всего, не удасться никогда, поскольку запасы топлива стремительно приближались к концу. Зато – и это было маленьким чудом – в нашем распоряжении было полбочки воды вполне даже сносной температуры!
Странная то была парилка… Стоя ногами в тазиках с горячей водой, чтобы ноги не примерзали к полу, мы с удовольствием отметили, что уже на уровне плеч было вполне тепло и даже чуточку жарко. А если плеснуть на камни ковшик воды, то она, как ни странно, в конце концов все-таки испарялась, наполняя баню стелящимся по полу густым туманом, а лица наши начинали улавливать дуновение едва ощутимой волны приятного влажного тепла… Мы не пеняли на вопиющую суррогатность всего происходящего. В конце концов, несмотря ни на что, нам все же удалось очень даже неплохо помыться, почти не ежась при этом от холода, а в горах и такое удовольствие дорогого стоит… Были у нас даже «веники» из карликовой березы, заготовленные Сергеем Леонидовичем прямо на месте, но я, едва их увидев, сразу заявил, что разрешу стегать себя этими пучками жестких негнущихся прутьев длиной в ладонь и толщиной в палец только по приговору народного суда, да и то еще подумаю.
Вот так мы и «парились», стоя по шею в тумане и не переставая удивляться тому, что задуманная нами банная авантюра все-таки удалась; и ни с чем не сравнимый восторг переполнял нас! То было сродни прикосновению к чуду… А наутро, восхитительно чистенькие и свеженькие, мы буквально взлетели на Динозавр, прошли траверсом обе его вершины, после чего еще ухитрились спуститься вниз на все тех же «ски-туровских» лыжах, которые мы прилежно тащили с собой!
Прошел год, и вот я вновь стремительно несусь к тебе, в очередной раз преодолевая 14 километров горной тундры, отделяющих тебя от ближайшей полустанка. Ибо группа наша отрядила меня, как самого быстрого лыжника, обогнать алчных воркутин-цев, двигавшимся в том же направлении с целью первыми занять самый удобный балок, коих и было-то всего два на всю ораву. Я бежал изо всех сил. Я спешил. Я так спешил к тебе!
Разочарование. Боль. Отчаяние. Эти чувства не смог заглушить даже в целом удачный исход гонки за первенство в балках (с «передовым» воркутинцем мы пришли к финишу ноздря в ноздрю). Здесь все было, как всегда. И только тебя, подарившей нам когда-то ни с чем не сравнимую радость и обещавшей радовать нас в будущем, тебя – не было… Нет, тебя не разобрали на дрова, это было бы еще хоть как-то оправдано, нет, тебя просто бесцельно и безжалостно сожгли. Воистину, нет сердца у того, кто сделал это! Опустив голову, я молча стою возле груды обугленных головешек и ржавого железа, которая еще недавно была тобой, и рука моя тянется к шапке.
И не было нам погоды в тот поход.
Но это будет только через месяц после возвращения из Хибин. А пока я еще ничего не знаю. И говорю о тебе в настоящем времени…
Между прочим, под Апатитами выращивают даже клубнику, причем безо всяких парников – об этом мы тоже узнали в бане. Вот вам и Заполярье!
Прежде чем возвращаться обратно мы, наносим визит в ближайший к бане продовольственный магазин – одноэтажный кирпичный домик метрах в тридцати от дороги. Естественно, на глаза нам опять попадаются вездесущие «Золотые купола». «Хорошо бы «Золотых куполов» за копыта цапать!» – бормочу я под нос переделанную фразу из БГ, и пара литровых пачек вместе с прочей снедью немедленно перекочевывает в наши рюкзаки. Будет, чем порадовать Пашу с Серегой в связи с окончанием «гор-новосходительских работ». Одно смущало: судя по маркировке, употребить сии «купола» надлежало до 28.03.96, то есть до наступления сегодняшней полуночи!
Конечно, в связи с незапланированной поездкой в Апатиты, мы действительно несколько выбились из графика, но все же не настолько, чтобы рисковать привезти друзьям просроченный продукт. Тем более, что, как я уже говорил, автобусное сообщение здесь сквозное, поэтому, сев на нужный автобус, можно без проблем прикатить прямиком на 25-й километр. Таким образом, в лагерь мы вернулись практически засветло.