Качели

К Эдику всё же пришлось обратиться: не удавалось приобрести на нужный срок авиабилеты. Отпускной сезон был в разгаре, возле отделений «Аэрофлота» бурлила толпа в окружении нарядов милиции, кассы брались с кулачным боем, порядка не было никакого. А тут еще как на грех вышла замуж за негра из Замбии и уехала в Африку знакомая Валина кассирша, выручавшая его в трудных случаях за небольшое вознаграждение.

«Приезжай, что-нибудь придумаем», – отозвался на телефонный звонок Эдик.

Сидела в просторном его кабинете пока он названивал по телефонам. Родственнику жены Сурену из потребительской кооперации, родному дяде Ашоту, ответственному сотруднику городского комитета партии Крайнову.

– Эх, бабы, бабы, где у вас только глаза, – бормотал склонившись над столом, записывая на листке адрес, по которому следовало получить правительственную «бронь» на два авиабилета до Москвы. – Что вы нашли, непонятно, в этом херувиме? То одна, то другая… Вот, держи, – протянул записку. – Отдыхай на здоровье.

Она чмокнула его в щёку:

– Спасибо! Будешь писать Женечке, передай горячий привет.

За день до вылета Валя появился у неё с вещами: перешёл, по его словам, на нелегальное положение, чтобы избежать ненужных объяснений в семье. Сказал, что едет Москву поработать в публичной библиотеке над темой будущей диссертации.

Летели они в столицу на только что вышедшем на трассы аэробусе, билеты были в первый салон, места удобные, обслуживание безупречное, обалденная еда: чудный салями, ростбиф с картофелем-фри, пирожное, бразильский растворимый кофе.

Валя в кожаной куртке и джинсах был несомненно самым заметным мужчиной в салоне. Переговаривался с соседями, шутил со стюардессами, сделал пару остроумных замечаний в ответ на информацию по внутреннему радио, помог соседке слева, даме неопределённых лет в пепельном парике справиться с индивидуальным вентилятором, читал Ксении вслух Цветаеву. Его уговорили участвовать в викторине на знание истории Москвы, и он выиграл первый приз, танцующую твист заводную обезьянку.

– У вас чудесный супруг, – заметила Ксении соседка когда Валя удалился в туалет. – Такой внимательный! Сразу видно воспитание. Вы идеально подходите друг другу.

– Да?

– Вне всякого сомнения.

К тёте в Зеленоград ехали с городского аэровокзала на такси. Валя по дороге попросил водителя заехать на главпочтамт.

– Зачем, Валюша? – глянула на него удивленно.

– Я должен позвонить домой. Сообщить о благополучном прибытии.

– Позвонишь завтра. Или сегодня вечером. От тёти.

– Мне может прийти корреспонденция до востребования.

– Какая корреспонденция? – ей было смешно. – Мы же полдня как из дома.

– Пожалуйста, успокойся, это займёт пятнадцать минут, не больше.

– Ну, хорошо, как знаешь.

Отвернулась к окну: начинается, Валя в своём репертуаре!

Москва задыхалась от испепеляющего зноя. На магистралях с нескончаемой рекой транспорта плавился асфальт.

– Чего сразу не сказать, не понимаю, – бурчал перестраиваясь в машинной толчее водитель. – Крутись теперь по светофорам.

Притормозил у здания почтамта, подождал, пока выйдет Валя, проехал к станции метро, припарковался на площадке у деревянного забора, за которым чернел свежевырытый котлован и громыхал пушечно экскаватор забивавший в землю сваи. Вышел покурить оставив включённым счётчик, она выбралась следом Праздничное настроение улетучивалось.

«Опять двадцать пять, опять ненарушимые семейные правила. Не может никак человек перебороть себя. Или не хочет»

Ходила взад-вперёд, бросала взгляды в сторону почтамта: Валя не показывался. Ей всё больше делалось не по себе.

Водитель докуривал сигарету, смотрел на болтавшийся над улицей траспорант аршинными литерами: «БОНИ М. ГАСТРОЛИ В СССР!»

– Не пойму, – швырнул окурок в урну, – чего люди находят в этих неграх с барабанами? Из-за чего такой психоз? В Москве все с ума посходили, ни о чём больше не говорят. «Бони Эм, Бони Эм». Я бы даром на них не пошёл, ей богу.

– А что, можно попасть?

Спросила, чтобы поддержать разговор.

– Сорок рубликов спекулянтам отвалите, может, попадёте.

– Сорок рублей? – изумилась она.

– Как минимум.

Ахнула: треть её месячной зарплаты.

– Про кассы и не думайте, – водитель обрадовался случаю поговорить с пассажиркой. – На таких гастролёров билеты распределяют, знаете где? – повёл наверх головой. – На Новой площади, лично товарищем Шaypo. Слыхали, наверное. Главный босс по культурным делам… Вы надолго в Москву?

– Нет.

Разволновалась не на шутку: что с Валей, куда он запропастился?

Таксист рассказывал про открывшуюся недавно вещевую ярмарку в Измайлово, про торговые точки где выбрасывают дефицит, про наводнивших Москву цыган и кавказцев жульничающих и обворовывающих доверчивых москвичей. Она едва слушала:

«Господи, вдруг снова припадок!»

– Я сбегаю узнать, что с мужем.

Перебежала под оглушительные сигналы машин дорогу, поднялась торопясь по ступеням почтамта, влетела в вестибюль, озираясь по сторонам. Увидела Валю: он сидел обхватив голову руками возле телефонных кабин.

«Припадок!»

Через мгновенье была рядом.

– Валюша, тебе нехорошо? – теребила за плечи. – Нехорошо, да?

Он резко освободился из её рук. Лицо отрешенное, страдальческое…

– Что случилось?

– Потом, потом, – поднялся тяжело. – Подожди меня в машине.

Быстро пошёл к служебной стойке, справился о чём-то в окошечке. Вытащил деньги из портмоне, расплатился.

Она была сама не своя.

«Что происходит? Что с ним?»

– Идём! – схватил он её за локоть, потащил к выходу.

– Валя, можешь, наконец, объяснить, в чём дело?

– Я возвращаюсь, с Аллой несчастье!

Протянул бланк телеграммы-«молнии», она прочла развернув: «Алла попала транспортную аварию положение критическое выезжай немедленно мама».

Эту минуту она запомнила на всю жизнь. Как он стоял потерянный и жалкий прислонясь к колонне, она перечитывала телеграмму испытывая одновременно растерянность, тревогу и скрытное удовлетворение.

– Постой, – спрашивала, – ты дозвонился до дома? Что они говорят?

– Телефон не отвечает. О, господи! – он затравленно озирался по сторонам. – Это мне наказание! За всё!

Ударил кулаком по колонне, глянул жалобно на ушибленное место.

– Идём, я должен вернуться в аэропорт.

Она советовала ещё раз позвонить домой, он не слушал, торопился к машине. У него на руках телеграмма, его посадят на первый же рейс в Южный…

– Пожалуйста, ничего не говори шофёру.

– Конечно, это имеет сейчас большое значение.

– Имеет!

Водитель решил, что его разыгрывают.

– Вы что в самом деле, граждане? – у него не хватало слов. – Опять в Домодедово? У меня смена через полтора часа кончается. Нет, извините! В обратку потом порожняком мотать, сто двадцать километров.

– У меня серьёзная причина изменить планы, – объяснял Валя. – Понимаете: серьёзная причина!

– В Домодедово не поеду, – артачился таксист. – У меня смена кончается.

– Как вам не совестно! – сорвалась Ксения. – Как вы можете! У человека несчастье в семье!

– Ксения, я тебя просил! – хватал за плечи Валя.

– Он должен успеть на самолёт! – кричала она. – Вам это понятно или нет! Езжайте без разговоров, или я напишу на вас жалобу! У вас же правила здесь вывешены, для чего, спрашивается?

На глазах у шофёра они переупаковывали в багажнике вещи, делили отпускные деньги – выглядело это ужасно.

– Ну, денёк, – мрачно бормотал таксист. – Повезло, нечего сказать. Порожняком за свой счёт пилить.

– Да успокойтесь вы, наконец! – крикнула Ксения. – Вот вам на обратную дорогу…

Извлекла из кошелька, протянула пятнадцать рублей.

– Не смей этого делать, – останавливал Валя. – Это незаконно!

– Оставь, я плачу собственные деньги!

Ей было на все наплевать.

Таксист, сунув в карман кредитки, решил, что пришло время проявить человеколюбие.