Страница 13 из 27
Он пожал плечами. Лгать серым — не то, что допросчикам Ангбанда.
— Ты не простой воин. Говорил со мной как равным. Судишь глав своего дома.
— Ангбанд научил дурному, — усмехнулся Дагмор. — Там неважно, военачальник или простой воин сидит с тобой на одной цепи. Там важно, чтобы сейчас он помог встать тебе, а в другой раз ты ему. Там важно, что отчаяние кано Маглора, пославшего войска биться о двери Ангбанда, привело к гибели тысяч и плену многих сотен. Только со мной на одной цепи приковали больше сотни, когда гнали внутрь. Я и в лицо Феанарионам скажу, что думаю!
— Назови свое настоящее имя.
В горле Дагмора застряли оба имени сразу. Как при допросе там.
— Я думаю, ты был среди военачальников сыновей Феанора, — подвёл итог Белег. — Ты привык командовать и отвечать за своих. И пугать тебя мне нечем, да я и не хочу. Но я должен знать твое настоящее имя. А главное, я должен знать, что ты не был сломан в Ангбанде и не несёшь в себе зла. Что мы здесь решаем судьбу свободного эльда. А раз ты не простой воин, сломать тебя пытались непременно.
— Считаешь, и сбежать мне дали нарочно? — процедил Дагмор сквозь зубы. — Нам всем?
— Нет, не считаю. Но ты всерьез думаешь, что мои опасения напрасны?
Он очень хотел сказать да, швырнуть в лицо этому чистюле.
«Взять их!», — снова звучит у него в ушах голос темного майа, и снова на вожаков бунта, собравшихся в штреке, спускают волков. Они все там, они все на виду, кто предал их — Дагмор уже никогда не узнает.
Снова в мастерских кричит безостановочно Линдор, обещая рассказать что угодно, лишь бы его не тронули, Дагмор своими руками ломает ему шею, и тот вдруг смотрит с благодарностью ещё несколько мгновений…
— Не думаю, — бросает он и замолкает.
— Сейчас придет целитель, который лечил твои ноги, — заключил Белег, поднимаясь. — И не пренебрегай лембасом. Не то я решу, что он стал тебе невкусен. Говорят, сломанные Морготом от него плюются.
— Да ты! Да ты!! — задохнулся Дагмор, не зная, как коротко объяснить, что наелся не меньше, чем до завтра.
— Да ты раугов обжора! — бросил он вслед синда.
Белег, сволочь, ещё засмеялся, уходя.
Затем вошёл целитель в широком сером плаще с прорезями для рук. Вошла.
Дагмор мысленно взвыл и попытался замотаться в остаток покрывала, чувствуя каждый уродливый шрам на шкуре, каждое пятно ещё не сошедшего старого ожога на щеке и каждую частицу недосмытой грязи. Клеймо на груди зазудело так, словно его поставили совсем недавно. Провалиться бы сквозь землю…
Потому что даже с полускрытым капюшоном лицом целительница казалась невероятно хороша. Подбородок и губы ее словно Вана из цветочных лепестков сложила, а коса на грудь ей спускалась иссиня-черная, толще кулака.
— Да вы тут с ума посходили, что ли? — вырвалось у него.
Губы синдарской красавицы отвердели.
— Я ещё слова не успела тебе сказать…
И голос у нее нежный и теплый. Хорошо, что не слышал, как она поет.
— Я успел. Я что, должен пустить себе в голову нежный цветок из-за вашего забора, ковыряться в воспоминаниях о том, как режут орков, рубят эльда живьём на куски и травят волками? — Дагмор с трудом сдерживал желание вскочить и убежать.
«Белег, сволочь драугова, убоище, скотина, ты меня пугать не хотел!? А удалось!»
— Ты решил меня оскорбить в благодарность за лечение? — отозвалась синдэ холодно. Мягкий голос зазвенел льдом. Сжала косу, стал виден синий рукав одежд. — Я ученица Мелиан, а не ребенок. Я лечила раненых и бежавших из плена уже много лет, ещё до закрытия Дориата. Я осмотрела твои раны, пока ты спал, и видела все, что ты пытаешься прятать. Не думала, что придется напоминать храброму воину, что боевые шрамы его не позорят.
— Боевые — нет!
— Они все получены на твоей войне с Морготом. Или тебе есть что скрывать?
— От тебя — да, — отрезал Дагмор. — Я стерплю, если мужчина увидит воспоминания о том, как я ору от боли и порой прошу пощады, и о том, как я убивал в темноте и как чуть не сдох сам в луже крови и грязи. Мужчине можно обещать голову оторвать за болтовню об этом. Но тебе я не хочу угрожать, и не хочу сгореть перед тобой от стыда.
Синдэ невозмутимо села, скрестив ноги, как до этого Белег.
— Здесь нет таких целителей-мужчин, Дагмор. В другом отряде тоже. Но главное, я не собираюсь рыться в твоих воспоминаниях. Мне хватит лишь соприкосновения, чтобы узнать достаточно. На первый раз я готова простить твою грубость. От беглеца из Ангбанда мы не ждём учтивых речей. Но других оскорблений я не потерплю.
Кажется, его лицо запылало, как от жара костра.
— Сожалею, — заставил он себя выговорить. — Нет. Мне будет сложно удержать это под замком.
— С другими целителями, не учениками Мелиан, удержать что-то под замком будет ещё сложнее, Дагмор, — сказала она мягче. — Подумай об этом. И о том, хочешь ли ты сам узнать ответ, и не боишься ли его.
— Был бы рад сказать, что не боюсь ничего, — он снова стиснул ткань в кулаке. — Увы. Но боюсь я только плена, а не того, о чем говоришь ты.
— Подумай об этом, — сказала она ещё раз, поднимаясь и выходя.
Дагмор остался наедине с пустой чашкой, половиной лембаса — и с чувством того, что он на редкость злой дурень. Вот рауги принесли проклятых синдар, даже целителя с собой не могли обычного взять, вместо этой стальной нифредили!
Выругавшись шепотом, он лег, завернувшись в свое покрывало. И лежал без движения, отгоняя назойливые мрачные воспоминания, пока солнце не опустилось, и не раздался перестук копыт, возвестивший о возвращении другого отряда синдар, с беглецами.
Шатер Дагмора снаружи стерегли двое, и выйти ему не дали. Один страж говорить не пожелал, второй был добросердечнее и спросил, что он хочет узнать.
— Среди беглецов были ещё двое нолдор. Они живы?
— Я узнаю, — сказал страж. — Если не будешь пытаться покинуть шатер.
И Дагмор нехотя подчинился.
Сделки, хмуро подумал он, закинув в рот ещё крошку лембаса. Сделки здесь возможны, но предложить ему нечего. Скверно. Потому что после отдыха и драгоценного лембаса начинают прибывать силы и возвращается желание жить, будь оно неладно, а что с ним будет, ещё не решено.
Казалось, про него все забыли. Солнце опускалось за горы невероятно долго, и сумерки почти закончились, когда вновь послышались шаги, и появился Белег, придерживая что-то под плащом.
— Я рад передать, что почти все твои спутники уцелели, — сказал он. — Мне сказали, ты волнуешься о них.
— Все живы? А двое нолдор? — спросил Дагмор, не в силах сдержать беспокойства.
— Нолдо по имени Нарион и нандо Ласэдин тяжело ранены волком, их несли на носилках. Нандо Куэлин погиб. Остальные целы или хотя бы на ногах.
…А до этого Нарион едва не погиб, вытаскивая Куэлина из расщелины под водой, а до того — приняв вину за недоработки Дагмора, пока готовили побег, а ещё до того… Глупец, сумасброд!
Стой. Сделка. Они идут на сделки, несмотря на то, что назвали Первый Дом преступниками. Но так быстро!..
Да, решать придется прямо сейчас.
— Я обязан Нариону своей рауговой жизнью. Спасите его, и… Тогда я буду говорить с целителем, раз вам это нужно, — сказал он, словно прыгая в ледяную и очень грязную воду.
— Я рад слышать, — сказал Белег, помолчав. — И будет ещё лучше, если все же назовешь свое имя.
— Моррамэ, — бросил он, чувствуя, что врать получается скверно. В Ангбанде это звучало куда убедительнее и искреннее.
— Здесь не Ангбанд, Дагмор, — Белег говорил даже сочувственно, и Дагмор невольно проверил прочность своей аванирэ. Все было в порядке!
— Я сейчас слышу, как ты лжешь, — продолжал Куталион. — И как созвучно лжет Нарион, называя тебя этим именем. Да, я понимаю. Он тоже просил спасти тебя, знаешь ли.
Полог шатра колыхнулся. Там стоят двое, один из которых терпеть не может нолдор.
— Тогда, — сказал Дагмор тихо, — это имя услышит разве что король Тингол.
— Почему? — синда тоже понизил голос.