Друг

   Пощёлкав клавишами пульта, Андрей вывел на треснутый главный монитор основные служебные программы корабля. Бортовой журнал, к счастью, исправно работал и это сама по себе неплохая новость - не нужно будет вбивать запись через терминал. Достаточно надиктовать текст в микрофон и программка сама сделает запись в журнале. Прочистив горло, Андрей щёлкнул переключателем звука и спокойным голосом принялся излагать последние события:

   - Двадцатое февраля, две тысячи триста шестьдесят второй год, старший лейтенант вооружённых сил Гефары Андрей Карельев. Два дня не мог делать обязательные записи по причине аварии, последствия которой угрожали непосредственно моей жизни. При прибытии в точку А, я был неожиданно атакован всё ещё действующими защитными системами станции. Пришлось вступать в огневой контакт, в результате которого огневые точки потенциального противника были ликвидированы, но при этом обшивка моего корабля пострадала на восемьдесят процентов. Навигационные системы стали работать с перебоями, средства связи отказали, поэтому я принял решение совершить вынужденную посадку на заброшенной станции. После этого в течение двух суток я пытался по мере сил исправить весьма существенные повреждения. Корабль фактически обездвижен, и вернуться с докладом к командованию я уже не смогу. Система жизнеобеспечения работает примерно на тридцать процентов от своей реальной мощности, и все мои попытки исправить положение ни к чему не привели. В перспективе существует вероятность того, что она не сможет в полной мере нормализовать внутреннюю атмосферу корабля.

   Повисла пауза и Андрей отключил режим записи. Вот чёрт, голос всё-таки дрогнул в конце фразы! Нет, так никуда не годится. Лирические чувства нужно оставлять при себе, а в бортовой журнал диктовать скупые, казённые слова. Без эмоциональной окраски, обезличенные, они должны монотонно записываться такой же безликой электроникой и в лучшем случае, эту запись будет читать его земляк, уроженец Гефары, а в худшем... Андрей старался об этом не думать, но вероятность того, что его корабль может попасть в руки хондейцев, тоже существует. Пусть он сейчас и находится на задворках системы Процион, вдали от торговых маршрутов миров Объединённой Коалиции и остроносые корабли хондейцев вряд ли забираются так далеко, но следует быть начеку и в случае появления противника он должен нанести врагу как можно больший урон, активировав излучатель антиматерии. Сумасшедшие, неконтролируемые силы вырвутся наружу и превратят все материальные объекты в радиусе пяти километров в космическую пыль. Андрей надеялся, что до этого не дойдёт, хотя какая разница, как умереть? Так даже лучше, чтобы совсем ничего - ни тела, ни корабля, ни этих чёртовых записей в бортовом журнале, которые выдают в его голосе панические нотки.

   Он зло клацнул переключателем звука и добавил:

   - Сегодня планирую обследовать помещения станции. Конец записи.

   "Ага, с помощью резервного кислорода, которым можно будет воспользоваться, когда система жизнеобеспечения прикажет долго жить", - ехидно подсказало подсознание. "Ну а что их беречь, - вскипел Андрей, - чтобы продлить потом и без того малоприятную агонию?". Подсознание промолчало, а Андрей подумал, что спорить с самим собой - плохой признак, поэтому в любом случае нужно чем-нибудь заняться и вылазка должна хотя бы на время вытеснить из головы панические мысли.

   С негромким шипением открылся внешний люк шлюза, и Андрей ступил на поверхность станции. Электромагниты в подошвах ботинок при соприкосновении с металлической поверхностью посадочной площадки автоматически включились, обеспечивая надёжное сцепление с поверхностью. Чувствительные датчики, регистрирующие сокращения мышц при движении тоже не дремали и позволяли вполне сносно, неторопливыми шагами, передвигаться в направлении огромной двери ангара. Через неё Андрей, конечно, не собирался проникнуть вовнутрь. Ни к чему это, разве что потешить своё самомнение, что само по себе не является правильным стимулом.

   О безвестных архитекторах этой станции было известно мало. Да что там говорить! Практически ничего. Конечно, на планетах системы Процион оставались разрушенные остатки городов со странной, причудливой архитектурой, но никто не занимался археологическими раскопками и детальным изучением культурного наследия, которое оставили нам неизвестные представители исчезнувшей разумной расы. В том, что они были разумны, сомневаться не приходилось. Несмотря на скудные сведения, точно известно, что они значительно превосходили нас в техническом оснащении. Штатные военные конструкторы, да и вообще вся учёная братия так до сих пор и не смогла внятно объяснить принципы работы и назначение некоторых, найденных на материках, приборов и машин. Это если не брать во внимание таинственные ромбообразные скрижали, на которых хранилась уйма нерасшифрованной информации, настенные фрески, в изготовлении которых использовались неизвестные современной науке красящие вещества, простоявшие тысячелетия до прибытия первых поселенцев и многое другое.

   Как только планеты начали обживать колонисты из легендарной колыбели человечества - Солнечной системы, было не до этого. Тогда было много более острых проблем, на решение которых были брошены все силы. Планеты потихоньку обживались, на смену первым наземным станциям пришли города, которые разрастались, ширились, превращаясь в мегаполисы с миллионным населением. Вместе с собой, вид гомосапиенс принёс и свою врождённую агрессию, свои правила, своё мировоззрение. Всё то, что не представляло практического значения, не могло заинтересовать. Когда идёт борьба за выживание, глупо думать, что кто-то обратит внимание на остатки чужой культуры, благо все иные культуры, встававшие на пути цивилизации, изводились под корень.

   Андрей добрался до двери и принялся прощупывать с помощью импульсного передатчика стену справа от неё, полагая, что где-то здесь должен существовать дополнительный вход. На общем фоне монолитной, гладкой, без единого шва стены выделялась только дверь ангара, но очень хотелось верить в то, что "предтечи" хотя бы малость походили на людей и предпочитали пользоваться дверью поменьше. Прибор едва ощутимо вибрировал в руке, на маленьком мониторчике составлялись с сумасшедшей скоростью комбинации сигналов и текли, текли, текли... Непрерывным, упорядоченным потоком...

   ...Почему-то вспомнилось детство на Гефаре. Город-гигант, который можно было разглядеть на горизонте, предварительно взобравшись на террикон возле шахтёрского посёлка и изумительные луны, чью феерическую игру света можно было наблюдать до бесконечности. Город переливался своими огнями ночью и чёрным, нелепым пятном выделялся на общем фоне зелёного буйства дикой природы днём. Но Андрей взбирался на искусственную насыпь почти каждую ночь не по этой причине. Неподалёку от города был расположен космодром и каждую ночь чёрную мглу разгоняли ярчайшими вспышками дюзы стартующих кораблей. Они взлетали, словно огненные птицы, фыркая, разбрасываясь сгустками пламени вокруг, и довольно скоро превращались в светящиеся неразборчивые точки... едва ощутимо подрагивала земля и мальчишечье сердце билось в унисон с этой дрожью. Пожалуй, именно тогда он понял, что единственная мечта, которая никогда у него не пройдёт - увидеть открытый космос собственными глазами.