Убить, чтобы жениться

Сердце больше не билось. В глазах и без того темный мир почернел. Я перестала чувствовать боль, слышать шум ветра. Это конец!

ГЛАВА 5 ЯБЕДА

Кошмар приходил всегда внезапно.

Я снова лежу на престоле в Зале Советов. Ко мне рвется Фарита. Она кричит и вырывается из рук Адаранта, но муж крепко ее держит. Ужас застыл на лице мамы. Королева хватает за руку папу, а другой прикрывает рот, чтобы не закричать. В зал влетает бабушка. И она замирает в страхе. Только герцог Дункел, явившийся за ней, сохраняет остатки спокойствия.

Мне непонятна их тревога и испуг. Правда, тяжело дышать. И живот, словно окутан огнем, хотя ничего не горело. перед глазами пляшут противные черные мушки. Отогнать их совсем нет сил. Ну и пусть себе летают! Они тоже живые.

И тут появляется он. Рэйнер! Он бережно поднимает меня на руки. Моя голова безвольно наклоняется вперед. Верх платья пропитан темно-багряной жидкостью. Грудная клетка разворочена. Я вижу, как бьется мое сердце, и из раны в нем вытекает бордовая кровь, которая пропитывала ткань моего любимого платья. На животе рваные раны.

Голову откинули на плечо Нессельфольде. Теперь я вижу его узкое лицо, гладко выбритые щеки, хищный прищур черных глаз. Но притягивала мой взгляд улыбка. Да-да! Он улыбался, глядя на меня. Улыбались не только его тонкие губы, но и глаза. Они сияли радостью. Да и сам виконт светился от счастья, словно сбылось самое сокровенное его желание.

Вот бы ты и вправду мне так улыбался, а не только во сне!..

Я резко поднялась, откидывая одеяло. Кровь шумела в ушах. Пот ручьем стекал по телу, насквозь пропитав рубашку и нижнее белье. Я ловко расстегнула пуговки и внимательно обсмотрела себя. Ничего! Никаких ран на теле не наблюдалось. Только под левой грудью четырехугольная звезда, горизонтальные лучи которой были узкими и длинными, практически под всю грудь, а вертикальные — кроткими и широкими. Этот знак у меня еще с детства. И я не могла припомнить, где его получила. Однако звездочка мне нравилась, поэтому и не рассказывала о ней взрослым. В женщине должна быть тайна. Кажется, так говорила бабушка.

Буря приснилась?

Быстро оглядела каюту в поисках других следов вчерашней бури. Утреннее солнце ярко светило сквозь разбитое витражное окно. Я не встала, а подскочила с кровати и в один миг подлетела к окну. Отсутствовала треть рисунка. В эту дыру я могла запросто вылететь.

Однако сейчас стояла здесь. Так приснилось или нет? И как я не старалась, ну никак не могла вспомнить, в какой момент бури разбилось окно. Тем более витражное.

От всех размышлений начала болеть голова.

Жива? Здорова? Руки-ноги целы? Вот и не стоит волноваться! Как говорят, нечего ворошить прошлое.

Отошла от окна, достала из шкафа свежее белье и рубашку и отправилась ванную комнату. Освежившись, вышла оттуда в более приподнятом настроении. Окно как было разбито, так и оставалось таким. Надо будет оставить заявку ремонтной бригаде.

Надела сюртук, китель мне не полагался, так как я не была военнообязанной и присяг никаких не давала. И вышла из комнаты.

Я даже замерла в дверном проеме. Дверь открыта? Ну, прямо день открытий! Дверь открыта, окно открыто. Ладно, оно разбито. Но не будем придираться к мелочам!

Чуть ли не вприпрыжку я дошла до кают-компании, рабочего кабинета Рэйнера, и толкнула дверь. И она открылась! На радостях я влетела в комнату.

— Доброе утро, ваше сиятельство! — Пожелала я звонким голосом.

На меня посмотрели две пары глаз. Одни — мрачно, с темными кругами под глазами, другие — испуганно.

М-да, добрым утром здесь и не пахло. И почему Нессельфольде любит портить людям настроение с самого утра? Впереди целый день! Обязательно найдется кто-нибудь, кто нагадит в душу.

— Вы все поняли? — голосом, которым сказал виконт, можно было замораживать целые моря. Те в миг бы заледенели напрочь.

Он стоял за столом, поставил руки на него и наклонился к подчиненному. За прошедшую ночь Рэй успел подстричься. Хорошо, что оставил небольшие прядки такой длины, что им хватало на один завиток кудряшки. Когда Нессельфольде поддался вперед, одна смоляная прядка упала ему на лоб, делая узкое лицо менее суровым и добавляя ему привлекательности.

— Так точно, ваша светлость, — быстро протараторил незнакомый мне мужчина.

— Исполнять! — Гаркнул Рэйнер.

Он явно был не в духе и отрывался на подчиненных. Я заложила руки за спину и начала перекатываться с пятки на носок и обратно. Отразим сие безобразие. В докладе. Ее величеству. Еще и устно доложим!

— Ваше высочество! — От громкого окрика я аж подпрыгнула на месте.

К мрачному выражению лица прибавился и рассерженный взгляд. Кажется, замечталась я, а виконт пытался меня дозваться. Обычно на крик он переходил, если не удалось достучаться до меня с третьего раза.

— Как личный адъютант, вам придется принести завтрак, — уже более спокойно проговорил Нессельфольде.

Учудила мама, ничего не скажешь. Принцесса в роли подавальщицы. Да я не гордая, всегда рада любимому услужить. Ценил бы он только это!

— Куда?

— Завтракать будем здесь, — и он кивнул в сторону длинного стола, примыкавшего одним концом к его рабочему месту. — И на себя захватите. Есть будете при мне.

Ну, началось! Снова Рэй играл роль моей няньки. Тяжело вздохнув, кивнула ему, что услышала, и вышла из кают-компании. Умеет же испортить настроение! А я так хотела поесть в обществе Рафики.

С опущенной головой и поникшими плечами плелась в сторону столовой. Грустила я ровным счетом до того самого момента, пока не услышала веселый дружный хохот, доносившийся из той самой столовой.

На летучих кораблях выделяли места под обеденные комнаты. По размерам они были небольшими. Весь экипаж судна могли накормить только с пяти-шести заходов. Да, численность больших военных кораблей доходила до восьми сотен человек на борту, иногда насчитывали и больше тысячи, а сами корабли имели не менее пяти-семи палуб. Так что места хватало на всех.

Стоило мне переступить порог столовой, как всеобщее веселье, обычно царившее после тяжелых испытаний, исчезло. Все взгляды обратились к моей скромной персоне. Кто-то смотрел с презрением, кто-то — с настороженностью, кто-то — украдкой.

Хм! Как мне помнится, я еще ничего не натворила, чтобы заслужить пылающие праведным гневом взоры членов команды.

Я подошла к раздаче, взяла поднос, положила на него столовые приборы на двоих и подошла к повару, ой, его же тут величали коком.

— Доброе утро! — Бодро поздоровалась я с ним.

Ко мне мало того, что не повернулись лицом, так еще что-то и буркнули нечленораздельное. Ладно, предположим, что мне ответили: «— И вам того же!» Впадать в уныние совсем уж не хотелось: новый день наступил, солнышко светило за бортом, а я буду завтракать с Рэйнером наедине…

— Что откушать изволите, ваш высощеса? — Недружелюбный голос повара ворвался в мои мечты.

— То же, что и всему экипажу, пожалуйста, — тут же ответила я и пододвинула поднос к нему.

Как офицерский состав, так и простые рядовые, и служащие ели из «одного котла». Так демонстрировали, что экипаж — это семья. Особых привилегий никому не давали. Единственное, так это командующему составу позволялось есть в своих каютах, но обязательно брать еду из столовой.

Да и кормили на летучих кораблях куда лучше, чем на дворцовых приемах. Тут отсутствовали всякие изысканные деликатесы, которые требовалось есть согласно этикету — кто б его зубрил! Да и вкусы у этих кулинарных шедевров, мягко говоря, были странными. А вот сладкую кашку с кусочками нарезанных фруктов и крепкое кофе без сахара, которое было единственной горькой вещью в моем дне, к сожалению, подавали редко. Видите ли, вид у моих любимых кушаний неэстетический. Зато, когда собирались всей семьей в нашей столовой во дворце, мы могли насладиться каждый своим блюдом. Жаль, нескоро мы так соберемся! Да и Фариты больше с нами нет.