Красная книга

Фэйлан кивнула, показывая, что хорошо поняла о ком идёт речь.

— Этот человек жив?

— Нет.

Жёлтого облачка не появилось. Она не врала.

Уголёк облизывал её стройные, изукрашенные шрамами ноги.

«Нож Кутха сделает всё за один миг», — подумал Ингвар.

— Проваливай!

Но она не торопилась. Надела окровавленную рубаху, расправила подол и сказала:

— Я тебе очень благодарна. Ты не убил никого из «Красноспинок». И остальных тоже не тронул.

— Старался. Но до сих пор не уверен насчёт того парня, который отмокает.

— Дог. Его зовут Дог. Я думаю, он поправится. Почему это важно для тебя?

— Говорят, из-за уровня сложности.

— Не верю, что ты думаешь об уровне сложности в тот момент, когда решаешь: просто всадить стрелу в живот и забыть об угрозе, или прострелить ногу, и поиметь потом неприятности от того, кого пощадил.

— Нет. Не думаю...

— А о чём думаешь?

Она спрашивала серьёзно. Настойчиво и упрямо глядя прямо в глаза Великану.

Вряд ли ей так уж хотелось прильнуть к его мудрости. Она просто не могла прервать разговор. Бывалые воины и служилые кмети называли это «реакция». Волна расслабления, которая накатывает после боя. Реакция накрывает всех. Но проявляется по-разному. Кто-то смеётся, кто-то блюёт, кого-то мучит жажда, кого-то одолевают вопросы, кого-то задумчивость.

— Так о чём ты думаешь?

— Проваливай! — рявкнул Великан.

Фэйлан пошлёпала выбирать из кучи рюкзаков одеяла для своей команды.

А Нинсон остался стоять перед россыпью приготовленных для него стрел.

Всадить ей в спину? Удивить Мактуб?

←  67 Грёзы Винж 69 Волчьи Шкуры →

 69 Волчьи Шкуры 69

Волчьи Шкуры

Ингвар позвал:

— Грязнулька!

Попробовал поймать лучик внимания юной помощницы.

Но мог увидеть только чадящий призрак фамильяра, который, как обычно, крутился поблизости. Нинсон задумался об Угольке, Тульпе, Грязнульке. Потряс головой.

Кто-то из них существовал на самом деле?

Правда — только в Мактубе.

Надо поспать. Сначала отойти подальше. Потом поспать.

Промерзший за последние дни Великан выбрал одежду самого большого размера и надел её поверх замызганного поварского наряда. Толстенные штаны свиной кожи со шнуровкой на бёдрах. Застиранная бурая рубаха со свободными рукавами. Тяжёлый дублет землистого цвета с нашивкой: белый собачий череп в чёрном круге и подписью «Желтушник». Поверх всего этого кое-как налезла куртка Бентэйна.

— Желтушник. Ну и имечко.

Ингвар выбрал в куче вещей самый длинный ремень. Нанизал несколько поясных карманов и колец для тулов и топоров.

— Баклер, добрый друг! Одно из оружейных колец по праву твоё.

Нужно будет снести щит к кузнецу. Выправить и почистить. Ингвар только сейчас заметил, что под немилосердно стёсанным серебрением и затёртой пастой сталью, проступал рисунок. Кажется, ещё один Уроборос, вытравленный на металлической основе баклера.

Большой охотничий нож, широкий как лопата и такой же тупой. На ремень.

Узкий клинок с наборной кожаной рукоятью в ножны на лямке рюкзака.

Маленькую сработанную из гвоздя заточку за голенище.

Никер с рукоятью оленьего рога для Грязнульки.

Ножей никогда не бывает слишком много, как говорят герои.

Великан закрепил чёрный боевой топорик на поясе, под правой рукой. Вздохнул. Наконец-то, вооружен. На всякий случай и под левой рукой закрепил ещё один. Остальные ножи и топоры Нинсон закинул в рюкзак. Их легко будет сменять в любой даже самой захудалой деревеньке.

Каждый из налётчиков нёс кусок доспехов Бентэйна. Кое-как очищенные песком и промытые водой латы всё ещё липли к рукам, неприятно пахли и хранили следы растворившейся плоти. Замысловатые желобки разъело кислотой.

Но это всё равно был металл, а значит, деньги. Не те деньги, что можно выручить за компас Ноя, конечно. Но драгоценная вещь из звёздного наследия Лоа не поможет им, если надо будет расплатиться за ночлег или еду.

«Не бери доспех. Ты не жилистый Красный Волк. Смотри правде в глаза», — сказал Таро.

Хорошо бы взять побольше. Но не утащить. Он будет потеть, дышать, как выброшенная на берег рыба, тащить собственную тушу, а ещё воду, еду, оружие. Нет. Жадность погубит. Нинсон уже взял пять дюжин стрел. Самых обычных, с гусиными перьями и деревянными пятками. Все рутгеры пользовались одинаковыми.

Фэйлан запретила своим людям брать громоздкие стрелы Бентэйна. Красные Волки не упускали своего. Они разломали стрелы, чтобы забрать килограммовый мешок наконечников из прекрасной стали.

Нинсон перебрал луки, разложенные на тропинке. Большинство оказалось на удивление слабыми. Только у Фэйлан был настоящий боевой лук, хотя и там натяжение было не больше тридцати. Ингвар взял его на продажу, несмотря на то, что на нём было выцарапано имя владелицы: «Фэйлан».

С остальных луков поснимал тетивы. Теперь уж не пошлют стрелу ему вдогонку.

Даже верящий в людскую доброту сказочник Нинсон понимал, что это весьма вероятная форма благодарности за сохранение жизни. Впрочем, Ингвар уже не сомневался, что стрелу, идущую к нему с заранее известного направления, сможет смахнуть Тива или отразить Одал.

Нельзя спать, нельзя. Не сейчас. Взбодрись.

Улыбнись, или что там. Давай. Сосредоточься.

Рюкзак. Деньги. Оружие. Припасы. Вещи для Грязнульки.

Рюкзаки были все одинаковые, с удобными широкими лямками, с креплениями для фляжек, с ножнами на груди, со стальными кольцами для верёвок. Он уже видел их. Все сняты с мёртвых воинов его отряда.

Один себе, один Грязнульке.

Превосходный спальник из северного оленя, тоже был здесь. Голодные Красные Волки утащили его со вчерашней стоянки. Грязнульке нести такое в самый раз. Вещь объёмная, но лёгкая.

Нашлась целая сумка мурцовки. Ингвар взял пахнущие прогорклым салом шарики. Ссыпал большую часть найденного в отдельный карман рюкзака. Эта была вся еда Красных Волков. Ничего. Наохотят себе что-нибудь.

Правда, без снаряженных луков, они не особенно чего наохотят. Ну, значит, попостятся пару дней.

Отличная куртка Фэйлан подойдёт для Грязнульки.

Ингвар забрал ещё одну вещь. Не понимал зачем, просто чувствовал, что должен. Хотя она была не применима ни в миру, ни в бою, а весила несколько килограммов.

Оплавленный огарок Языка Шахор.

Простые наёмничьи души любили украсить себя. Надо идти, вынимать золотые серёжки, отнимать нательные обереги, снимать кольца. Лёгкое и дорогое. Такие трофеи надо брать в первую очередь. А какие? Все подряд?

И те, что дарились с нежными словами, с мольбами о защите?

Уже умершими родителями? Уже ушедшими возлюбленными?

Или только те, что были куплены с нежданного куша? Или выиграны в кости?

Как их отличать от тех, что были взяты с боя? От тех, на которых чужая кровь?

Нет, определённо надо было отнимать всё, без долгих разговоров.

Но это было так мелочно, что подобные строчки не хотели ложиться в Мактуб.

«Вот, будет нечем откупиться, поймёшь тогда, что куда ложится», — урезонил Таро Тайрэн.

Но Нинсон всё же не пошёл отнимать обереги у раненых.

Увязав трофеи, Ингвар всё не мог остановить этот внутренний разговор.

Самому же противно будет перечитывать историю этой своей игры, когда закончится жизнь. История выходила сложноватой, местами затянутой, изобилующей подробностями, которые ни в инь, ни в жопу.

Но какое-то колдовство в ней имелось. Не хотелось портить её этой мелочностью...

«Пф-ф-ф, — подал голос Таро. — Мелочностью? Ты бы почитал, сколько мыслей у тебя про вещи, про то, что сколько стоит, как что приладить, каково что на ощупь, как выглядит, и какого цвета. Тут вот у нас оборочка обштопана, а тут косоворотка на эту сторону застёгивается, а здесь четыреста диэмов, а здесь тридцать три унции...»

— При жизни — не перечитывают! — отрезал Ингвар.

По всему выходило, что колдун прав. В сагах герои не мелочились.