Красная книга

Церемонно поклонилась и двумя руками протянула трубку колдуну.

Ингвар так же поклонился, принимая вырезанную из чёрной кости трубку с чашечкой в форме цветка о двенадцати лепестках. Множество стеклянных бус и резных брелоков украшали её, клацая при каждом движении, как погремушка.

— Я думал, чёрные кости только у драконов.

— Чёрные кости только у драконов, — усмехнулась Тульпа.

Она повернула ключ-стилет другой стороной. Оказалось, что рукоятка — это полая трубка, куда вставлен мелок. Тульпа принялась чертить на полу узор.

Ингвар не знал, как объяснить себе происходящее.

И был близок к тому, чтобы перестать его объяснять. Позволить ему происходить.

Тульпа вела сложные расчеты. Ничего не произносила, но шевелила губами. Продолжала рисовать знаки. Кружила по камере, подобрав рукой юбку и полы своего странного распашного платья. Добавляя тот или иной символ на стену или на пол. Ингвар любовался её грацией, стройными ногами в узких штанах, плавными движениями бёдер и округлым задом.

Голова работала до странности чётко.

Но долгих мысленных цепочек не получалось.

Вода была прозрачна — но ёмкость неглубока.

Приятно наблюдать за женщиной, за быстрыми и ладными движениями.

— Ты можешь уже зажечь трубку, — напомнила Тульпа.

— У тебя есть огниво?

— Трубку надо разжечь с помощью руны огня. Кано. Запусти её в табак.

— Хочешь, чтобы я раскурил трубку без лучины? — переспросил Ингвар.

— Тебе придётся. Огня здесь неоткуда взять.

Ингвар тоскливо посмотрел на светящийся шарик люмфайра. Что он мог сказать?

Что когда-то, как и многие надеялся, что у него есть дар к колдовству?

Что тысячи раз пробовал зажечь свечу усилием воли?

Но никогда, ни единого раза, не добился успеха.

Даже в том, чтобы затушить свечу. Не говоря уже о том, чтобы зажечь.

Его оргон был таким же вялым и неуправляемым, как и у всех остальных пустышек.

Исключением, лишь подтверждающим наличие правила, можно было бы считать Уголька. Но ни один колдун не чувствовал его. А значит, то был лишь глитч — рябь на яви, клякса в Мактубе.

— Доверься мне и просто попробуй. По-про-буй. Сможешь?

Ингвар ничего не ответил.

Испепеляющим взглядом уставился на плохо различимые листики табака в раскрытом цветке о двенадцати костяных лепестках. Они ждали вложенной руны.

Тульпа спокойным голосом на одной ноте говорила, как заклинание:

— Обстановка соответствует. Тебе не надо поджигать воду. Тебе не надо поджигать воздух. Тебе не надо поджигать песок. Тебе не надо поджигать то, что не должно гореть. Обстановка соответствует. Тебе надо поджечь то, что создано для того, чтобы гореть. Создано. Для этого. Для горения. Для огня. Обстановка соответствует. Тебе не надо делать ничего такого, чего ты уже не делал бы тысячу раз.

Она набрала побольше воздуха, потеряв дыхание:

— Тебе надо просто позволить энергии быть. Трубка. Она для курения. Она для огня. И твое тело, и твой разум, прекрасно знают, что трубка — это хорошее место для огня. Естественное место, понимаешь. Смотри.

Тульпа взяла обе руки Ингвара в свои ладони.

— Теперь руна. У руны Кано есть ключ — это факел. Представь себе факел. У руны Кано есть смысл — это желание. Почувствуй, насколько ты алчешь огонь. Почувствуй, насколько ты алчешь жизнь. Почувствуй, насколько ты алчешь вернуть себе силу. Свою. Силу. У руны Кано есть своё значение — это огонь. Позволь этому желанию пройти сквозь тебя. Вылиться из тебя. Предай ему форму руны Кано.

Ингвар изо всех сил представлял себе уголок руны Кано, который напаивал чёрным сиянием, и раз за разом прижимал к сухим листикам. Но ничего, проклятье, совершенно ничего не происходило.

Пока тонкая прямая струйка дыма не поднялась из чашечки.

Ингвар мгновенно потерял концентрацию, и уставился на женщину.

Она перехватила его взгляд и взглядом же показала, что нужно немедленно вернуться к прерванному занятию.

— Давай, дружок, давай. Повторяй. Кано. Кано. Кано. Давай!

— Кано, Кано, Кано...

С каждыми словом Ингвар учился не просто повторять название руны, а бросать её, проводить сквозь танджон, напаивать оргоном.

На двадцать первой Кано, на двадцать первом броске, на двадцать первом настоящем применении Сейда, табак в трубке озарился ровным красным светом.

Пыхнуло облачко дыма.

Ингвар посмотрел на женщину, сидевшую перед ним.

Под глазами у неё запали тени. Лоб покрылся крупными каплями. Губы дожали.

— Видишь, не так уж и сложно, — произнесла она осипшим, словно от крика голосом.

13 Лалангамена13 Лалангамена — Ведьмовской Круг13

Лалангамена — Ведьмовской Круг

Ингвар видел, что ему предстоит войти в круг фей.

Теперь, когда стало светло, он понял, что крупные лисички растут ровным кругом. Такой круг мог быть любого размера и образоваться из любых грибов, волнушек, груздей, моховиков. Говорили, что вблизи установленных Лоа порталов из орихалка бывают и стометровые круги белых грибов.

Нинсон видел подобное и раньше, но всегда из мухоморов. Он знал, что грибной круг называется ведьмовским кольцом и не сулит ничего хорошего вошедшему. Колдовское место обязано своим появлением концу радуги, который когда-то сюда упирался. Или вырастает над местом захоронения колдуна, праведника или невинной девушки. Тут уж кому какие сказки больше нравятся.

Но ни один крестьянин не пустил бы скотину пастись в окрестностях таких кругов. Именно в окрестностях, потому, что внутри травы либо не было вовсе, либо она казалась едва живой, жухлой, жёлтой. А вот колдуны любили такие места. В них сходились оргоновые линии. Танджоны Лалангамены.

Ингвар видел, что свет над кругом имеет чуть-чуть другой цвет.

Но уже не мог отличить того, что видит, от того, что должен видеть.

«Двадцаточку бы!» — взмолился Ингвар об удаче и вошёл в круг. Сел в центр, поджав ноги, и замер в позе, которая стала привычной за время занятий с Тульпой.

— Отлично, милорд. Теперь смотрите на меня. Что это?

Он показывал листок, на котором была нарисована руна.

— Это что, экзамен какой-то? Может быть, завтра?

— ЧТО ЭТО? — Эшер так рявкнул, что пламя встрепенулось, чуть не слетев с факелов.

Ингвар знал, что никогда бы известный колдун не стал бы терпеть подобного обращения. Как и знал теперь, что он не был этим колдуном, как бы ни хотелось того Тульпе. Да и ему самому.

Но надо было отвечать.

— Это знак, руна, которая, которая...

— Имя?

— Это Феху. Накопление оргона.

— Почему ты ей не воспользовался? Почему ты пришёл слабым? Почему ты не собрал силу? Почему ты слаб? Почему ты решил быть пустым?

— Я не знаю. Я не смог. Я не подумал. Я забыл, — баррикадировался словами Ингвар.

— Это руна оборотничества! Она могла тебе спасти жизнь! Это вторая Лоа! Дэя!

— Я не подумал.

— Это что? — листок сменился другим, такого же размера, но с другой руной.

Ингвар понял, где видел такие маленькие твёрдые пергаментные квадратики. У суфлёров, что стояли за кулисами, во время кино. Они были похожи на подсказки для актёров, забывших текст. На карточки колдуньи Зеннар, что использовались для тестов колдовских способностей.

— Это Урус.

— Что означает?

— Мощь.

— Какой у неё ключ?

— Бык.

— Действие?

— Сила, выносливость, энергия. Это Первый Лоа! Это Хорн!

— Почему ты ей не воспользовался? Почему ты не придал себе сил? Почему дорога чуть не убила тебя? Как ты можешь позволить себе лихорадку? Почему ты слаб?

— Я не знаю. Я не смог. Я не подумал. Я забыл, — тараторил Ингвар.

Эшер показал следующую карточку.

— Трор. Гром. Преграда. Замок. Это Пленный Лоа. Пятый Лоа. Перекрученный Кинк!