Страница 5 из 10
–Мы- то не будем спешить, а ты- то как? От них ведь со всех ног придется бежать? Попадешься сам! Помяни мое слово, попадешься! Там их понаставлено под каждым кустом.
–Сам ставил, знаю. В свои не попадусь! – Успокоил старика Остап. Тех тварей, что капканы сумеют обойти, будем добивать вместе. Будьте наготове!
–Ох, Остап! Отчаянная ты голова. Я-то уж пожил, а вот вас дураков жалко. Ну, уж коли решил, так тому и быть. Бежать то сможешь? Вон ведь как досталось то тебе!
–Смогу. А ты Степаныч нож только держи наготове. Ты ведь у нас с виду только старый, опыта тебе точно не занимать. И ты Фома, не зевай, под ноги смотри, вы мне там, в ловушках не помощники. Ступайте! Услышите свист, ждите гостей. Печально вздохнув, Степаныч дернул за рукав Фому, и они скрылись за опушкой.
Выждав время, Остап решительно выдохнул и двинулся к воротам. Поравнявшись с ними, он увидел, кровавое пиршество людоедов, рвущих на куски мертвые тела его соплеменников. В центре поселения раздался какой- то грохот, и Остапу удалось войти внутрь незамеченным. Неподалеку от ворот, спиной к нему, сидел дикарь, и жадно копался во внутренностях местного кузнеца. Стиснув зубы, Остап в два прыжка оказался рядом с прожорливой тварью, и обхватив предплечьем его шею, несколько раз саданул ему в спину ножом. Дикарь подскочил, и сбросив с себя Остапа, дико завизжал, но клич его был недолгим. Нож Остапа, врезавшись под нижнюю челюсть, остудил пыл разъяренного людоеда. Заслышав вопль, своего собрата, твари со всех концов деревни бросились к Остапу, который попятившись к лесу, вложил два пальца в рот, и издал пронзительный свист, эхом отозвавшийся по округе.
–Ну что скоты, догоняйте! – Сплюнув кровью на землю, сказал Остап, и бросился в чащу. Он бежал, что было сил, но по треску веток и визгам идущих по пятам нелюдей, он понимал, что они явно быстрее, и вот- вот его настигнут. Это был вопрос времени. Но вот показались зарубки на деревьях. Вот оно волчье поле. Раздались первые лязги капканов, а с ними и вопли дикарей. Перемахивая через все кусты, где только могли быть ловушки Остап стремительно приближался к огромному серому валуну. Позади все еще слышались хрипы бегущих по пятам его выродков. К счастью Остапу удалось избежать цепких ловушек, однако едва он поравнялся с валуном, как усталость взяла свое. Он споткнулся о торчавший из земли корень дерева и упал навзничь. Идущие след в след четверо людоедов, пытаясь резко остановиться, потеряли равновесие проехались по сухой листве прямо к валуну. Один из них, быстро поднялся и набросился на Остапа. Трое выродков поднявшись, хотели было броситься на помощь сородичу, однако раскатистый бас за их спинами, заставил их замереть. Выскочивший из- за валуна Фома, размашистым ударом дубины, разом свалил с ног двух людоедов. Третий, растерявшись от ужаса, бросился прочь. Однако едва он сделал пару прыжков, как рухнул, сраженный просвистевшим ножом Степаныча
Фома, вдруг озверевший от крови словно одержимый, принялся вколачивать свое примитивное орудие в корчащихся от боли нелюдей. Добив первых двух, он бросился к попавшим в капканы. Тяжелые глухие удары, сопровождаемые неистовым рыком озверевшего толстяка, вселяли ужас не только в визжащих выродков, но и в Остапа со Степанычем, насилу разобравшихся с четвертым преследователем. В эти минуты, тучность Фомы, словно не имела над ним власти, он с удивительной легкостью перескакивал от одной жертвы к другой, одним ударом превращая их, в месиво. Разобравшись с последним выродком, Фома словно пришел в себя, закачался, и опустился под дерево. Тяжело дыша, он громко зарыдал. Остап двинулся к нему, но Степаныч одернул его, показав жестом, оставить того в покое.
–У него это бывает. Когда он того упыря убил, что камнем тебя у деревни приложил, тоже плакал. Сейчас с ним пройдет.
–Нам нужно идти! – решительно сказал Остап, и поравнявшись с Фомой, похлопал товарища по плечу, и направился к деревне.
Фома, обтер грязным рукавом лицо, грузно поднялся и проглотив ком в горле, поплелся вслед за Остапом.
Приблизившись к деревне, Остап взобрался на один из столбов, на чем держались ворота, и осмотрел окрестности вымершего поселка.
Он никого не увидел, однако от того самого дома в конце улицы, где должна была находиться Эльза, доносился рык и деревянный треск.
Соскочив со столба, Остап взглянул на своих спутников, и прижал палец к губам. Затем коротким кивком, указал им следовать за ним. Передвигаясь как можно тише, все трое двинулись вглубь деревни.
Приблизившись к дому, Эльзы, они увидели, груду тел. Охранники дома, вперемешку с дикарями лежали друг на друге, запечатлев трагический момент отчаянной но неравной схватки. Дверь ведущая в терем, была вырвана и лежала неподалеку. Из дома доносился рык, клацанье зубов и треск ломающихся древесины. Остап приблизился к искореженному крыльцу, и заглянул внутрь. В полумраке он увидел лохматую массивную фигуру дикаря, пытающегося выломать очередную дверь, за которой, по-видимому, находился интересующий его объект. В двери уже была проделана значительная брешь, сквозь которую, то и дело показывалась здоровенная волчья морда, остервенело клацающая своими острыми зубами.
Фома, крепко сжимая свою дубину, прижался спиной к стене у входа. Степаныч заприметив в траве окровавленный топор охранника дома, поднял его и отдал Остапу. Сам же снял с изувеченного трупа местного охотника лук и колчан, и отошел к колодцу.
– А ну выходи! Громко бросил во тьму старого терема Остап.
Звуки внутри на мгновение стихли. Затем раздался тяжелый топот, недовольное фырканье. Из тьмы, пригнувшись, на свет вышел огромный дикарь, ростом более двух метров. Вышел не на четвереньках, как передвигались его собратья, а как человек. На поясничной повязке гиганта, болтались, привязанные к ней за глазницы, человеческие головы. Длинные всклокоченные волосы делали его и без того огромную голову, еще больше. Выпученные безумные глаза, заблестели яростью. Нижняя челюсть подалась перед, обнажив желтые кривые зубы. Заревев, дикарь бросился, на стоящего впереди Остапа. Фома, отскочив от стены, что было силы обрушил на великана свою тяжелую дубину, угодив тому по спине. От неожиданного, увесистого удара, выродок пошатнулся, и снес собой деревянную опору крыши крыльца, рухнув вместе с ней на землю. Однако ошеломленный дикарь быстро пришел в себя, и почти мгновенно поднялся на ноги. Схватив метровый обломок деревянного столба, он бросился на остолбеневшего Фому. Толстяк сжимающий свою дубину приготовился принять удар на себя, но просвистевшая мимо стрела, впилась великану в ногу, заставив того споткнуться и упасть на колено. Поднявшись, дикарь, вонзил свой горящий взгляд, на старика, достающего из колчана новую стрелу. Фома, воспользовавшись моментом, снова взмахнул дубиной. Однако в этот раз людоед увернулся и ударил его кулаком по голове, от чего толстяк потерял сознание и повалился на землю. Подскочивший Остап всадил в спину дикаря топор. Заревев, гигант взмахнул обломком столба, и ударил нападавшего, отбросив того на несколько метров в сторону. Затем занеся над собой кусок бревна, решил прикончить лежавшего без чувств Фому. Но планы дикаря прервала очередная стрела, впившаяся ему под лопатку. Развернувшись лицом к колодцу, откуда Степаныч натягивал своими узловатыми пальцами тетиву, истекающий кровью варвар, с торчащим в спине топором, хромая устремился к нему. На подходе еще одна стрела вошла людоеду под сердце, но умирать огромная тварь явно не спешила. Размахнувшись, варвар швырнул деревянным столбом в сторону колодца, из-за которого на него смотрел очередной наконечник проклятой свистящей боли. Ударившись о каменный остов колодца, деревянный снаряд разлетелся в щепки, обрушив крышу прямо на Степаныча. Рука старика дрогнула, и стрела, нацеленная в голову чудовища, лишь скользнула по его вымазанной глиной щеке. Поравнявшись с грудой дерева и камня, людоед вытащил из- под них раненного старика и взяв за ворот трещащего по швам рубища, поднял в воздух.