Про Life

— Я работал на большую шишку, ясно? У меня ещё остались права администратора… Лера вылетит со стыка, как пробка из бутылки. Достаточно?

— И Андрей. Тебе придётся отвести подозрения и от него тоже. Иначе…

Скорчив такую гримасу, будто ударился об угол локтём или коленом, Глеб сказал:

— Да, да, хорошо. И чего вы так в него вцепились? Он же придурковатый инфантил, пустое место…

— Ты бы проявил побольше уважения, - не выдержал Сергей. – Он ведь тебя спас.

Глеб взглянул на него, прищурившись, словно что-то попало в глаз – совершенно как Лера. Серёжу передёрнуло. Передёрнуло – и он уже не смог унять мелкую назойливую дрожь. У него и до этого зуб на зуб не попадал. Промозгло. Какая всё-таки неприятная погода, небо проседает, ветер пылит.

— Слово-то какое – спас… Он спасал свою шкуру, а не меня. Он за меня отвечал. Он бы сел, если б со мной что-то случилось.

— И всё-таки ты обязан ему жизнью.

— Да если бы не он, моей жизни ничего бы не угрожало, - упрямо сказал Глеб. – Он привёл меня в Эйфориум. Значит, он и виноват.

— Интересно получается. А в чём виноват Гена? Вы ведь дружили. Он так тебя ждал. А ты даже на его похороны не приехал.

— Фу, терпеть не могу похороны, - скривился Глеб. – Что касается Гены, то он был просто навязчивый уродец. Прицепился ко мне от безнадёги. Будь он нормальным, то и не плюнул бы в мою сторону. Завёл бы себе других друзей… Нет, я не такой, как он. Никто мне не нужен!

Он выпрямился. Под глазами у него цвели синяки, и на коже, там, где её не скрывала одежда, виднелись тёмные пятна кровоподтёков. «Как у утопленника», - почему-то подумал Сергей.

— И всё же, - снова заговорил Герман, - как я могу тебе верить? Леру ты кинул именно так, насколько мне известно.

— Ле-ера, - протянул Глеб и многозначительно, липко улыбнулся, словно обожрался сладкого. – Лера и сама рада была стараться…

— Не понимаю, о чём ты.

— Да ладно тебе. Всё ты понимаешь. Стоит только пообещать Лере что-нибудь, и она уже готова на всё. Грех этим не воспользоваться… А ты не знал? Что ж ты так. Мог бы крутить ею, как хочешь. Да что уж теперь, да?

Сергей вспомнил, как Глеб мучал его после того, как в этом не осталось необходимости, лишь для того, чтобы показать своё превосходство – и понял: этому парню недостаточно добиться своего. Он позвал Германа ещё и затем, чтобы его задеть и унизить.

И у него получилось. Если бы на Германа сейчас кто-то замахнулся, он бы даже не стал уворачиваться. Он был раздавлен.

Насладившись произведённым эффектом, Глеб уронил:

— Придётся тебе поверить мне на слово. Да и есть ли у тебя выбор?

— Доставай фи-блок, - сказал Герман, - и покончим с этим. Меня от тебя тошнит.

Квартира не дотягивала даже до той, которую снимал Грёз, не говоря уже о шикарных Шуриных апартаментах, и единственным подходящим помещением для подключения оказался совмещённый санузел. Близнецы едва поместились там вместе с Глебом. Сергей с отвращением обглядел убогий вязаный чехол на крышке унитаза и плохо промытую от волос бритву, прежде чем их сглотнул Эйфориум.

Тот, кстати, впервые ответил Серёже взаимностью. Какая-то враждебность чувствовалась в воздухе, и серые зоны блестели на солнце, как ртуть.

Собираясь уходить, Герман сказал:

— Знаешь, тебе, пожалуй, это действительно нужнее. Надеюсь, это принесёт хоть немного радости в твою жалкую жизнь.

— О чём это ты?

— Как о чём? – Герман выпрямился, завязав шнурки, и кивнул на футляр, который Глеб не выпускал из рук, наглаживал. – Ты же собираешься это использовать?

— Может и нет, - пожал плечами тот. Его глаза затуманились. – Меня греет сама мысль о том, на что я теперь способен.

— Обрести здоровье? Семью? Друзей? Гарем обожающих тебя тёлочек? – с ожесточённым любопытством расспрашивал брат. – О чём ты мечтаешь?

Глеб посмотрел на него, как на больного.

— Например, я мог бы взять всех пользователей на сервере в заложники, просто замедлив время во много раз. И требовать выкуп… Или ничего не требовать. Делать, что захочу, не поддаваясь на их мольбы, а после – заставить их всё забыть. Представляешь? Любой из этих известных и богатых людей будет в ногах у меня ползать, если мне так захочется…

— Слушай, а где у Леры родинки? – перебил Сергей.

Вырванный из своих рабовладельческих фантазий, Глеб захлопал ресницами.

— Какие родинки? – недовольно спросил он. – Откуда мне знать? Ты нормальный?

— Как-то это странно для человека, который видел Леру без одежды. Или не видел? Да ты же с ней не спал!

Глеб бросил на него обиженный взгляд.

— Я вроде бы и не говорил, что…

— Да, но ты добивался, чтобы мы именно так и подумали. Скажешь, нет? Хотя лично я не сомневаюсь, что тебе этого хотелось. Не просто слить Леру, а поиметь и слить. Только вот она тебе отказала, не так ли? Зная Леру, я уверен, что выражений она не выбирала. Представляю, как ты бесился, что она тобой побрезговала. Ты до сих пор бесишься.

Только закончив, Сергей понял, что всё это – правда, от первого до последнего слова. Зрачки у Глеба были бездонные.

— Хочешь совет? – обратился он к Герману. На губах заиграла циничная улыбка. – Избавься от этого трепла. Ты ведь всегда этого хотел. Думаю, за хорошие деньги ты найдёшь того, кто согласится решить эту проблему.

После этих слов – последних, которые Глеб произнёс в обычной своей высокомерной манере, а не скуля и не умоляя – Герман ударил его в лицо.

— Хватит! – опомнился Сергей. – Перестань, Герман, ты убьёшь его!

Злая радость, которая расцвела с первым ударом, теперь шла на убыль.

На лице Глеба отражалось потрясение человека, которого в жизни не били. Он даже не кричал. После третьего удара он упал и пополз на кухню. Герман без труда догнал его и пнул под рёбра.

Всё вокруг было в крови, и кулаки были в крови после до содрогания прекрасного момента, когда под рукой как будто лопнула спелая слива, обдав близнецов соком…

— Остановись, Герман!

Осознав, что докричаться до брата не выйдет, Сергей попытался перехватить контроль над телом. У него не вышло, но Германа это отрезвило. Он оставил Глеба в покое и вышел в прихожую, чтобы подобрать оброненный им футляр.

Теперь всё, конечно, было кончено. Никаких преступлений Глеб на себя не возьмёт, и Серёжа не сомневался, что Герман уйдёт с фи-блоком и… близнецы вынуждены будут бежать, скрываться, наверное. Но брат вернулся в кухню.

Глеб пытался сесть. Руки разъезжались на скользком от крови линолеуме. Герман переступил через парня и рванул на себя балконную дверь.

Увидев у близнецов футляр, Глеб взвыл, как животное, и схватил их за ногу. Серёжу передёрнуло. Даже через джинсы он почувствовал, какие холодные и влажные у Глеба ладони.

— Что ты делаешь? Прекрати!

Он как-то странно это выговаривал, словно ему обкололи лицо новокаином, но с лихвой компенсировал бедность интонаций глубинным ужасом, который звучал в голосе, пересилив страх перед побоями.

— Прекрати! Прекрати! Пре…

Герман ударил Глеба ногой в лицо и вышел на балкон. Открыл футляр и швырнул его под ноги. Фи-блок сразу и сильно разогрелся на солнце, хромированные элементы ярко вспыхнули. Не дожидаясь, пока руки обожжёт, Герман выбросил устройство с балкона.

Раздался душераздирающий крик, а спустя секунду – звук разбивающегося об асфальт фи-блока.

Глеб стоял, вцепившись в балконные перила, и трясся всем телом. Лицо, словно измятая, испачканная бумажная маска, изображало страдание. На какой-то момент Сергею показалось, что Глеб не справится с чувствами и прыгнет следом за фи-блоком.

— Что же ты наделал?! – завыл парень. – Что ты…

Отодвинув его в сторону, Герман вышел с балкона и закрыл за собой дверь. Глеб оглянулся на щелчок поворачивающейся ручки и затряс головой, отказываясь верить в то, что происходит. В его взгляде, как в сломанном калейдоскопе, сменялись непонимание, злость, удивление, мольба.