Про Life

Леру забрасывали вопросами, как камнями. Она пробиралась к выходу, не давая себя под ними погрести.

Если она вернётся сегодня, дома будет пахнуть корвалолом. И, наверное, закончится дождь.

Но она не вернётся. Она могла бы бежать вниз по улице с дождём, лететь через бухту с надземным экспрессом – туда, где темно и пахнет табаком и формалином. Но Лере там не обрадуются, а проточная вода всё равно не остановит ту, которая идёт следом.

Её уже ничто не остановит, и всё, что остаётся Лере – это воссоединиться с ней подальше отсюда.

9.

Лимузин изумлял, как снег, выпавший посреди лета, и цвета был такого же – нежно-белого.

Засмотревшись, Герман вспомнил про девушку только тогда, когда она вынырнула у его правого плеча и сказала прямо в ухо:

— Я не прошла фейс-контроль.

От неожиданности Герман отшатнулся. Девушка рассмеялась, и во рту у неё тускло сверкнул потемневший скайс.

— Валерия, - представилась она. – А вы, я так понимаю, заказчики? Поехали, что ли?

— На лимузине? – опешил Герман.

— Ну да. А что такого? Такси всё равно за ваш счёт.

— Слышишь, овца, - вмешался Серёжа, - тебе не кажется, что это слишком?!

Голос девушки взвинченно взлетел:

— Не кажется!

— Поехали, поехали, - ответил Герман поспешно: до Валерии уже трое посредников отказалось работать с близнецами, узнав, что они – из «Сна Ктулху».

Сергей пожал плечами – мол, делайте, что хотите – и надел наушники. Укоризненно отражался в телефоне поверх плейлиста, укомплектованного электронными завываниями и долблениями. Но Герман этого не видел.

Он смотрел только на Валерию, отдающую распоряжения в интерком, и пытался вспомнить, где видел раньше эти слипшиеся ресницы, эти красные от сигаретного дыма глаза… На месте воспоминаний обнаруживались только слепые пятна наподобие засвеченных фотографий.

— А мы с вами раньше нигде не виделись?

— Думаешь, я бы забыла такую встречу? – снисходительно спросила Лера. – И не выкай мне. У меня ведь нет сиамского близнеца.

Герман вспыхнул, как будто ему надавали пощёчин, и молчал до тех пор, пока такси не приехало на окраину города.

Вокруг, как гнилые зубы, торчали серые и желтоватые бараки, тронутые чёрной плесенью. «Как бы тут лимузин камнями не забросали», - подумал Герман, надвинул капюшон пониже и поспешил за Лерой, перепрыгивая вышедшие из канализационных берегов ручьи.

Застройка тут велась стихийно и безо всякой логики. Пробираться приходилось через дворы, в которых на газовых трубах сушилось бельё, по отсыревшим доскам, чтобы не наступить в грязь.

Навстречу попалась стайка детишек, с гиканьем преследующих радиоуправляемого змея. Судя по застывшему на сенсорной поверхности отчаянию, змей спасался бегством. Детишки оттеснили Леру с доски.

— Вот я вам сейчас уши надеру! – крикнула девушка им вслед.

Она достала из сумки надорванную упаковку антибактериальных салфеток, вытащила одну и попробовала оттереть заляпанный низ джинсов, но только размазала грязь.

— Тьфу ты, сухая совсем! – Лера отшвырнула салфетку и выпрямилась. – Ладно, уже почти пришли.

Они выбрались из слякоти. Строго говоря, под ногами была всё та же грязь, но утоптанная до каменной твёрдости. Тут за Лерой увязался какой-то дед, приговаривая:

— Дочь, а дочь! Грибы не нужны? У меня выросли в сарае на стене. Купи, а?

— Спасибо, не надо, - ответила Лера и прибавила шаг.

— Так они в темноте светятся, - не сдавался дед, - глюкогенные, видать! Ты б глянула, дочь? Тут недалеко…

Лера остановилась и, не говоря ни слова, обняла деда за плечи и развернула к близнецам. Тот издал какой-то слабеющий звук, будто из него отходила душа, и ретировался.

— Знаем мы таких, - сказала Лера, провожая деда взглядом. – Я смотрела на Ютубе, как одна девчонка пошла вот так в сарай, а потом её обезглавленное тело нашли в лесополосе. Через год накрыли подпольный бордель, а там в банке со спиртом пропавшая голова. Её в розетку включали, и она песни пела.

— Врёшь ты всё, - буркнул Серёжа.

Лера остановилась возле барака, который выглядел зажиточнее остальных (на окнах были занавески, а над крышей висел дрон) и вошла без стука, бросив близнецам:

— Смотрите под ноги.

Чуть выше порога была натянута струна в знак того, что здесь живёт и работает татуировщик. Герман переступил струну и зашёл внутрь.

С Лерой беседовал средних лет мужчина в застиранном фартуке и с мощными предплечьями мясника. Вообще, судя по промысловому инвентарю – СВЧ-печи, клеймёному подносу, первоначальный капитал для своего бизнеса хозяин заработал где-то в сфере общепита.

— Давайте сюда документ, - скомандовала Лера.

Герман достал из толстовки распечатку УЗИ позвоночника близнецов, которую заполучил, подольстившись к медичке, числящейся в штате клуба на полставки. Снимок заинтересовал татуировщика больше, чем сами близнецы.

— Попробовать можно, - задумчиво произнёс он. – Ложитесь на кушетку. На живот.

Герман снял «кобру» и подложил её под голову. Пальцы в латексной перчатке пересчитали ему позвонки. Укус катетера отозвался в теле холодным эхом.

— Что это?

— Лидокаин.

Мастер отошёл к столу, где на подносе россыпью лежали технические гнёзда.

— Китайские? – деловито осведомилась Лера.

— Японские! – обиделся тот. – Какой будем ставить? Есть в красном цвете. Ещё можно приживить клапан из искусственной кожи.

— Это ещё зачем? – осведомился Серёжа.

— В косметических целях. Замаскировать имплант.

— Вы, я так понимаю, татуировщик? – не унимался брат. – Могу я узнать, а лицензия на проведение нейрохирургических вмешательств у вас есть?

— Нету у меня нихера, - ответил мастер. – Зато я перманентный макияж ещё умею. Губы, брови, глаза. Не надо тебе?

Лера произвела замысловатый жест, будто смахивала изображение с экрана планшета.

— Не обращай внимания. Он всё время какой-то бред несёт. А второй ничего, нормальный.

Пропищала микроволновка. Герман краем глаза увидел, как мастер достал из неё угрожающего вида насадку и прикрепил к беспроводной машинке. Потом он наклонился над близнецами и пропал из поля зрения.

Послышалось зубодробительное сверление. К счастью, долго оно не продлилось. После этого наступил черёд пилки для ногтей, а затем – ватной палочки, завёрнутой в шлифовальную бумагу. Каждый инструмент мастер демонстрировал Герману, будто сомелье – винную пробку.

Наконец, в отверстие со всхлипом встал имплант, и татуировщик заткнул его смоченной в хлоргексидине ватой.

— Сейчас анестезия отойдёт, и можно потихоньку вставать.

Город захлёбывался серым киселём сумерек. Лимузин припал пылью, уже небелоснежный.

На перегородке между пассажирами и водителем развернулась интерактивная карта, и Лера начертала на ней маршрут. Со стороны могло показаться, будто девушка рисует пальцем на запотевшем стекле.

— Ну что, погнали в актовый зал? – поинтересовалась она.

— А что это такое? – спросил Герман.

Лера окатила его оценивающим взглядом.

— Да ты совсем нулячий, я смотрю.

— Я ведь так тебе сразу и сказал.

— Мало ли, что ты там сказал. Я думала, ты прикидываешься. Разведёшь меня сейчас на подробности, а у самого диктофон в кармане окажется.

— Нет у меня диктофона, - растерялся Герман. – Проверь, если хочешь.

Лера выдержала паузу и ответила:

— Знаю я, что нету. Просто на будущее тебе – нечего задавать такие вопросы. Неправильно поймут.

Она отвернулась, подставив лицо и шею белым фонарным отсветам, и снизошла до объяснений:

— Мы едем к точке доступа. Только пользуется ей не один человек и не несколько, а все хором, поэтому так называют – актовый зал. Понятно?

Герман вспомнил, что рассказывал ЛжеИван о выкупленном вскладчину эйфоне, и сформулировал:

— Понятно. Это такая точка доступа, которую сдают внаём. И что, окупается?