Страница 55 из 57
Хрисантий давно скрылся за мысом, слева по курсу виднелся пустынный дикий берег. Кудрявая зелень в трещинах скал, нагромождения лилово-серых камней. Ни домов, ни людей. Море красиво и само по себе, бесспорно, но лучше бы не в такой компании.
— Пожалуй, можно вернуться домой, — растянув губы в улыбке, предложила Злата, — меня хватятся, а не хотелось бы неприятностей.
— Ну что ты дорогая, солнышко мое, моя сладкая, — засюсюкал Марио, — я так мечтал побыть с тобой наедине, вместе любоваться безбрежными водами и красотой природы, неужто мое общество так быстро надоело тебе. А вот я буквально не могу наглядеться на тебя!
— Нет, — вежливо, но кратко ответила девушка, не терпевшая навязчивых ухажеров, да и не особо привычная к терпению. До сих пор достаточно было лишь намека на желание остаться в одиночестве, как появлялась охрана и любого человека быстро выпроваживали прочь. Но так происходило дома, или на худой конец — в Палатии. Здесь, на яхте Марио чувствовал себя хозяином, и его поведение стало назойливым и даже нагловатым. Девушка отметила это и насторожилась. И речь его раздражала — витиеватая и напыщенная, Впрочем, усатый красавчик и раньше любил так выражаться. Да черт с ним, пусть прикажет капитану идти обратно в порт.
— Меня немного укачало, — проговорила она отрывисто, едва сдерживая раздражение, «да что же за дурак, сказано — хочу домой».
В эту минуту Эля отчетливо поняла — она сделала большую ошибку, согласившись на эту прогулку. Как же ей неприятны и прикосновения, и липкие взгляды Марио. Собственно, черноусый красавчик здесь не при чем. Ей отвратительна сама мысль о случайных касаниях или объятиях чужого мужчины. Любого мужчины, кроме Дана!
На лице девушки появилась гримаса отвращения.
— О, милая, в таком случае тебе необходимо прилечь, обопрись на мою руку, я проведу тебя в каюту, — с приторной ласковостью уговаривал ее герцог.
— Да ведь это не моя каюта? И потом, если лягу, мне станет еще хуже, прикажи капитану поворачивать назад! — резко потребовала принцесса.
— Ну, какая разница — твоя или моя, ведь мы не собираемся жить здесь. Прошу, доверься мне, — почтительно шептал черноусый сартанец, — я всего лишь хочу помочь, не подумай дурного, расстегнешь корсаж и сможешь дышать свободно! Внутри ключ, закроешься, и никто не войдет.
Голос у Марио был чрезвычайно приятный, он умел говорить искренно, от души. Сладострастник и женолюб, как все южане, он легко уговаривал юных служаночек, используя их наивность, чтобы испытать минутное удовольствие. Для обольщения деревенских простушек большого ума не надо! Девушки почти никогда не сердили его отказом, и потому герцог не был с ними груб. Зачем? Проще подарить недорогую побрякушку, чулочки, на крайний случай — серебряное колечко и через часок выпроводить вон. Зато потом, если вдруг вспыхнет желание, крошка, не споря, удовлетворит его. Злата раздражала его своим холодным упрямством, он постоянно напоминал себе — это не камеристка, а принцесса. Но сейчас ему пришло в голову — зачем тянуть, если девушка все равно станет его женой? О том, что согласие вовсе не было получено, Марио даже не вспоминал. Кажется, Эльвейна не сказала прямое да — но это лишь потому, что девушки всегда твердят: «ах, ваше предложение так неожиданно, дайте мне подумать». Зато он помнил, как радостно вспыхнули зеленые глаза! Девица была счастлива услышать слова любви и, разумеется, даст согласие. Тут и сомневаться нечего.
И сейчас в этот чудный летний день, после нескольких бокалов вина, страсть взыграла в его разгоряченном теле, так почему бы не утолить ее? В конце концов, как жених, он имеет право? Имеет! Подумаешь, неделей раньше, хорошо — пусть даже месяцем! Жрецы что-то говорили о доброй воле! Глупцы, никакого насилия не будет! Разве не она сама согласилась на прогулку? Малютка втайне надеялась… Все они одинаковы! Отдавшись ему, принцесса уже не сможет повернуть события назад. Ей останется лишь послушно ждать его решения. Так он и не собирается обманывать ее, бояться глупышке нечего. Кто же в своем уме откажется от эдакой прелестницы, к тому ж дочки рендальского короля?
— Чаровница, ты уже давно свела меня с ума! Я твой раб отныне и навсегда, — бормотал он, мягко, однако с силой вталкивая ее внутрь.
Эльвейна взглянула на мужчину и ужаснулась, осознав, в каком положении оказалась. Да он пьян, черт возьми! За обедом выпил несколько кубков крепкого вина и ей настойчиво предлагал! Лицо герцога налилось кровью, дыхание стало отрывистым и хриплым, жилы на лбу вздулись, и все лицо исказилось слепой мучительной похотью.
— Зачем нам ждать, ждать до свадьбы — так долго! Никто не узнает, если мы испытаем сейчас дивное, несказанное блаженство. Тебе будет приятно, и я не могу больше терпеть! О какое у тебя тело, какие роскошные плечи, груди! Как ты волнуешь меня, милочка! Я весь горю!
Сжав ее запястье, Марио тянул руку принцессы к вздувшемуся бугру на своих штанах.
— Приласкай его, тебе понравится, мой дружок уже готов для тебя!
Не помня себя от гнева и отвращения, Эля пронзительно завизжала и вырвалась. Она уже кинулась к двери, но сартанец обхватил ее сзади и неожиданно грубым движением опрокинул на кровать. Навалившись сверху, он своими полными мокрыми губами зажал ей рот. Барахтаясь, принцесса укусила его и ударила в висок! Больше незачем было скрывать свою силу! Ужом выскользнув из-под мужского тела, девушка вытерла губы ладонью и сплюнула на пол. Эле казалось — ее сейчас стошнит от омерзения.
— Гадина! Ах ты, подлая гадина! Да как ты смеешь!
Не в силах сдержаться, принцесса еще раз сильно ударила его по голове и выскочила на палубу.
— Немедленно поворачивайте назад! — закричала она сорванным голосом и в ужасе поняла — никто не собирается выполнять ее приказы. Оглянулась кругом, боги, как быстро пролетело время! Уже наступил вечер! Небо зажглось мириадами звезд и путь Аргеаны мерцал в вышине. Море потемнело, сияя фосфорическим блеском у бортов яхты. Но люди не замечали окружающей красоты, одни — занятые тяжелой работой, другие — обуреваемые своими пороками и грязными страстями. Прижимая ладонь к голове, Марио выбрался из каюты. Он пошатывался, темные глаза пылали злобой!
— Ах ты стерва! Хотел ведь по-хорошему, так не понимаешь! Зачем тогда соглашалась на прогулку? Решила поиграть, поиздеваться? Уже забыла, какую честь я тебе оказал? Чуть из юбки не выпрыгнула от радости, а теперь на попятную решила пойти? Характер показываешь? Тебе что — жалко меня сейчас ублажить? Я же обещал жениться!
Боль от ударов, обида и неутоленная похоть озлобили сартанца до такой степени, что он совсем забыл об условиях, поставленных жрецами. Собственно, спесивый нобиль вообще не умел держать в уме какие-то сложные расчеты, и эмоции в нем легко брали верх. Эля пятилась в ужасе, но последние слова вызвали у нее взрыв гнева.
— Отстань от меня, урод! Я тебе ничего не обещала! Ты что, сумасшедший!
Марио буквально захрипел от злобы и шагнул к непокорной девчонке, но тут яхта резко накренилась. Герцог еле успел ухватиться за поручень и гневно заорал.
— Что случилось, какой идиот встал у руля?
Ответил капитан.
— Какой-то сумасшедший на шаланде под парусом разогнался нам наперерез, едва не столкнулись! Рулевой сменил галс, иначе мы подмяли бы его суденышко. Могли и утопить!
— Подумаешь, утопили бы! Сам виноват, придурок, нечего соваться!
Тут же выбросив из головы незначительное происшествие, повернулся к Злате.
— Живо ступай в койку! Ну, кому сказано! Если постараешься, так и быть, не стану наказывать!
— Пошел вон, скот! Помогите! — девушка метнулась к лестнице, ведущей на мостик. Что-то громко заскрежетало снаружи, словно железные крючья терзали бока красавицы яхты и в тот же миг огромный белоснежный тигр перемахнул через борт. Мягко припал на передние лапы и низко, страшно зарычал, обнажая клыки, размером не уступавшие двум кинжалам. Судовая команда с полузадушенными вскриками исчезла из зоны видимости, частью взлетев на мостик, частью скрывшись в трюме. Произошло это столь быстро, что Эля и глазом моргнуть не успела. Только вроде стояли недалеко люди и р-раз, пусто! Марио, икнув и полностью забыв о снедавшей его страсти, попятился назад, упал и, увы, от неожиданности, его светлые брюки оказались испачканы. Медвежья болезнь не щадит и гордых нобилей!