Страница 29 из 38
– Никто твою жизнь не менял, только... память.
– Лиса. – Я не спрашиваю, знаю уже.
Олег кивает:
– Ваши семейные дары. Тебе видеть будущее, ей переписывать прошлое. Ну или типа того.
– И зачем? Зачем такой... огород городить?
Он не пытается собраться с духом, подобрать слова. Просто начинает говорить, как если бы готовил эту речь давным-давно и наконец услышал нужный вопрос.
– Ты в детстве не могла это контролировать. Коснешься человека или предмета и начинаешь болтать. Зачем такое внимание ребенку? И Лиска поначалу просто подчищала следы, заставляла всех забыть, а потом... потом решила перевести огонь на себя. – Заметив мой скептический взгляд, Олег начинает оправдываться: – Пойми, это было выгодно. И ты в безопасности, и заработок отличный. Ее собственный дар в этом плане был бесполезен.
Разумеется. Зря он думает, что я не понимаю. Теперь я понимаю даже больше самого Сорокина.
– Чем она платила? – спрашиваю я. – Нельзя влезать в чужие головы и не заплатить.
– Здоровьем. Годами жизни. Нет, когда речь шла о нескольких минутах, все было нормально. Обычно больше и не требовалось. Стереть твои воспоминания о гостях, убедить клиентов, что предсказывала им не младшая, а старшая сестра. Ерунда же. Но несколько раз она вмешивалась... основательно. И тогда за миг старела на несколько лет. Из Сочи... из Сочи она вернулась почти старухой.
Сочи. Переломный момент. Последние дни настоящей Вари.
– В итоге Лиска так часто заставляла тебя забывать о даре, – продолжает Сорокин, – что ты забыла о нем совсем. Как отшибло. Никаких больше видений и предсказаний.
– Зачем же понадобилось меня убивать? – шиплю я, и ответ совсем не удивляет.
– Якушев.
– Якушев, – повторяю эхом.
– Он никогда тебя не видел. Не приходил на сеансы сам, просто передавал через меня личные вещи для чтения. Это было главное условие Лисы. Боялась она этого медведя жутко...
– И жуткий медведь так легко повелся на инсценировку смерти?
Олег фыркает:
– Он же не агент секретной службы, чтобы глубоко копать. Прикатил разок в Москву, посмотрел на почти сколовшуюся Лису и уехал. Вы с ней последние два года не общались, вот и...
Я хочу спросить еще о чем-то, даже подаюсь вперед, но виски пронзает болью, и я слепну. Проваливаюсь во мрак. Проваливаюсь... в прошлое.
– Это она, да? Это она? Какая милашка.
Незнакомец огромен. Не толстый, а именно большой, слишком большой для нашей узкой прихожей. Гигантский. У него жесткие черные волосы и страшные глаза. И широкие ладони, одну из которых он кладет Лисе на лоб, не давая ей приблизиться, и мне страшно, что он может походя оторвать ей голову. Такими-то ручищами...
Настоящий сибирский медведь. Когда-то давно мы ездили на шашлыки к друзьям на дачу, и на участок из леса пришел вот такой... Бурый, голодный, жуткий. Мы сутки просидели, запершись в доме, пока он топтал грядки, выкапывал картошку и громыхал тазами в бане, и сейчас мне тоже хочется спрятаться, запереться, пока медведь не уйдет.
– Так вот что за птичка из-за угла чирикала нам пророчества. – Продолжая удерживать Лису, он делает шаг ко мне, и я неосознанно пячусь. – Ну-ну, не бойся. Дядя Саша не обидит. Дяде Саше очень нужна твоя помощь...
– Она не может! – кричит Лиса, и гигант, не отрывая от меня взгляда, впечатывает ее в стену, а затем накрывает ладонью все ее лицо и сдавливает.