Страница 30 из 38
Сестра дергается, цепляется за его руку и что-то мычит.
– Что случилось, воробышек? – ласково спрашивает у меня Медведь.
Вот она, страшная сказка моей жизни. Лиса, Медведь и Воробей...
– Подростковые гормоны взыграли? – продолжает он. – Надоела роль суфлера за сценой, вот и отказалась помогать сестре? Так мы легко выведем тебя на первый план, только попроси.
– Я... я не понимаю, о чем вы. – Голос предательски дрожит, но я упрямо расправляю плечи и заставляю себя стоять на месте.
Бежать нельзя ни в коем случае – хищник тут же набросится.
Он хмыкает:
– Уверена? А если так? – И резким движением притягивает Лису к себе, прижимает к груди, так что ноги ее болтаются над полом, и мощными пальцами сдавливает ей горло. – Зачем противиться? Еще чуть-чуть, и не станет хитрой Лисы, а ты будешь послушным щеночком сидеть на цепи в моем доме. И знаешь что? Мне с каждой секундой все больше нравится эта идея...
Она такая крошечная в его руках, такая хрупкая...
– Нет! – кричу я и, не думая, бросаюсь вперед.
Хочу вцепиться в его запястье, царапаться, кусаться, любым способом разжать хватку, но успеваю лишь коснуться рукава и... замираю.
– В вас будут стрелять завтра. Из машины. – Губы мои шевелятся, и голос вроде как мой, разве что чуть ниже, глуше, но я не знаю, почему это говорю. – На Желябова, прямо напротив дома культуры. Смените маршрут или... подготовьтесь.
А в следующий миг я уже сижу на полу, прижимая к себе сестру, та надрывно кашляет и трет горло, а Медведь возвышается над нами, будто собирается поднять ногу и раздавить...
– Видишь, как приятно договариваться полюбовно, – улыбается он и, развернувшись, шагает к двери. – Стрелять на улице из машины... – слышу я его сетования, – пф... что за звери, мы же не в девяностых...
А потом щелкает замок, и мы остаемся одни.
– Что это значит? – шепчу я, слепо пялясь в одну точку. – Что это значит?
– Ничего, ничего...
Лиса все еще хрипит, но теперь хотя бы дышит нормально.
– Ничего, – повторяет она, и я чувствую, как от ее горячих пальцев на моих висках в голову словно просачивается огненная лава. – Ничего...
Я прихожу в себя, вжимаясь в спинку кресла и закрывая лицо руками. До боли вдавливая глазные яблоки в череп, словно это поможет развидеть прошлое, стереть его, как сестра стирала неугодные ей воспоминания всех вокруг...
– Якушев понял, – бормочу в пустоту, опуская руки, – понял, что Лиса не провидица...
– Все поняли, – откуда-то издалека доносится голос Олега. – Когда твой дар... уснул, она стала прибегать к стандартным приемам шарлатанов, чтобы не потерять клиентов. Какое-то время продержалась благодаря картам и воображению, а потом начались вопросы. Многим она изменила память, но Якушев оказался... невосприимчив. Такое бывает, словно природный блок. Лиска с самого начала это почувствовала и не хотела иметь с ним дел, но... пришлось.
«Из-за тебя пришлось», – вспоминаю я сон, но вслух говорю другое:
– И через месяц после того, как он обо всем прознал, я «утонула».
Туман перед глазами постепенно рассеивается, и я вижу, как Олег пожимает плечами:
– Случай подвернулся удачный. Из Сочи ты уже летела под другим именем и не в Иркутск, а сразу в Москву. Лиса готовила пути отступления, так что довольно быстро все провернула.