Беларуский Донбасс

Преступления «Шахтерска» и «Торнадо» стали возможными из-за хаоса, царившего в первые месяцы АТО, в условиях которого не всегда проводился должный отбор личного состава. Анатолий Матиос позже отмечал, что руководству МВД следовало хотя бы извиниться перед потерпевшими за своих подчиненных и их поступки. «Сколько жизней можно было спасти, сколько слез не было бы пролито, если бы в структурах МВД принимались верные кадровые решения и ранее осужденных не брали бы в состав вооруженных подразделений, а тем более не назначали бы на руководящие должности», — говорил прокурор в эфире «112 Украина».

Однако, если посмотреть на проблему шире, подобное могло произойти (и происходило) на любой войне. В зоне боевых действий обязательно появлялись и мародеры, и ожесточенные «люди войны», практикующие пытки мирного населения. Потому что тот, у кого в руках оружие, априори имеет физическое преимущество над беззащитным гражданским, а психика — вещь хрупкая, и очень трудно уследить, когда сила будет использована во зло.

Один из питерских ультраправых, воевавший за ЛНР под позывным «Норманн», дал любопытную характеристику Даниилу: «Он скорее хейтер, чем кто-либо еще. Антифашизм, правая тема, ислам… все, что ему в этом нравилось — возможность ненавидеть».

Война — лучшее место для романтиков с «комплексом героя», движимых светлыми идеалами. А еще — для авантюристов с темным прошлым. А еще — для садистов, которые сбиваются в стаи. Донбасс — лучшее место, чтобы ненавидеть. В этом Моджахед не ошибся.

Глава 21

ОСУЖДЕННЫЕ

Угрозу национальной безопасности представляет участие беларуских граждан в вооруженных конфликтах на территории иностранных государств. В Беларуси принимаются меры по недопущению вербовки беларуских граждан. В прошлом году возбуждено пять уголовных дел по статье, касающейся участия на территории иностранного государства в вооруженном конфликте, военных действиях, вербовки либо подготовки лиц к такому участию, осуждено 4 человека, 12 лицам вынесены официальные предупреждения.

Из выступления министра иностранных дел Беларуси Владимира Макея на международной конференции «Предотвращение и борьба с терроризмом в цифровую эпоху», 9 октября 2018 года

На момент написания этой книги в Беларуси за участие в войне на Донбассе были осуждены пятеро боевиков. Их привлекли к уголовной ответственности по статье 361-3 УК («Участие в вооруженном конфликте на территории иностранного государства»). В четырех из пяти случаев об этом стало известно из сообщений судов постфактум. Заранее информацию о заседаниях по значимым для общества делам власти не распространяли.

Впервые приговор боевику вынесли осенью 2017 года. 26 сентября на сайте Витебского областного суда появилось сообщение: 29-летнего Алексея Ершова наказали 2 годами «домашней химии». «Домашняя химия» не предусматривает направления в места лишения свободы. Осужденный всего лишь обязуется регулярно отмечаться в милиции, не совершать административных правонарушений, в его отношении действует комендантский час и запрет на выезд. То есть к Ершову применили одну из самых мягких форм наказания за уголовное преступление, при том что вообще суды в Беларуси достаточно суровы.

На следующий день после вынесения приговора мы связались с Алексеем Ершовым по телефону. В отличие от других наших собеседников, Ершов держался скрытно. По его словам, он был уверен, что после суда выйдет на свободу.

До войны Алексей Ершов жил в городке Поставы на Витебщине, работал трактористом и разнорабочим. Женился на девушке значительно младше себя, у них родился ребенок. Однако отношения с молодой женой вскоре разладились. Когда начались боевые действия на Донбассе, он следил за событиями по российским телеканалам, которые пользуются большой популярностью в Беларуси. К марту 2016-го Ершов решил оставить семью и поехать на фронт. Объясняя свой поступок, он сыплет фразами, явно почерпнутыми у кремлевских пропагандистов. «Наши деды воевали, боролись с фашизмом — я тоже должен был», — говорит Ершов.

Боевик утверждал, что в ДНР он служил в разведке, но назвать конкретное подразделение отказался, ссылаясь на «секретность информации». Всего он пробыл на Донбассе год и два месяца. Вернулся в Беларусь в апреле 2016-го, а чекисты пришли с обыском только в конце следующего месяца. 31 мая ему сказали явиться на допрос в Витебское областное управление КГБ. Прямо в кабинете следователя его взяли под стражу, на двое суток поместили в ИВС, а затем перевели в СИЗО № 2 Витебска. «Все СИЗО гудело от такой новости! Со следствием я сотрудничал, сам предоставил все доказательства, даже отдал военный билет ДНР, его присоединили к материалам дела. А от кого мне бегать?» — рассказывал Ершов.

Боевик был убежден, что не совершил ничего предосудительного. Однако он не только не возмущался арестом и приговором, но и положительно отзывался о следователе КГБ, мол, «нормальный мужик». Позже на суде Ершов признал участие в войне и отказался обжаловать приговор. Такая покорность контрастирует с поведением других боевиков, с которыми нам приходилось общаться. Обычно они считают несправедливой саму возможность их уголовного преследования в Беларуси.

Странным кажется то, что у Ершова было две страницы «ВКонтакте»: одна старая, без фото с Донбасса, а вторая новая, где были исключительно снимки из ДНР — на фоне военной техники, в форме и с оружием в руках. Дата создания второго аккаунта совпадает по времени с возвращением Ершова в Беларусь, все военные снимки были загружены в социальную сеть 18 и 23 апреля 2017-го. Эта новая страница с шестью друзьями и одной записью на стене выглядит так, как будто была создана под арест Ершова. Некоторые из этих снимков попали в уголовное дело. Позже он утверждал, что страница в соцсети с фотографиями с Донбасса — фейковая, якобы кто-то взломал его гугл-диск, где хранились фото и залил их во «ВКонтакте». «Эти же фото и в СМИ пошли. Значит, привлекали внимание к моей личности. Ведь есть другие [боевики], которые тихо сидят, и их не трогают», — говорил он в интервью «Нашай Hiвe».

Следствие длилось около четырех месяцев. «Суд был закрытым, потому что там было много секретных данных. Практически все данные были секретные. Они касались как работы КГБ, так и моей поездки на Донбасс, и не должны были получить огласку. Но я не могу много об этом говорить, так как давал подписку о неразглашении», — утверждал Ершов. По словам боевика, прокурор запросил для него мягкое наказание. «Я хорошо понимал, что после суда меня освободят», — признавался он.

В том нашем разговоре на вопрос, планирует ли он после окончания срока «домашней химии» вернуться в ДНР, боевик ответил: «Не могу сказать, пока не знаю». 31 октября 2017-го с нами связалась подруга Ершова и сообщила: «Алексей опять уехал на Донбасс». На следующий день «Наша Ніва» опубликовала интервью со сбежавшим боевиком. Ершов сам вышел на связь с редакцией по электронной почте, а потом по «вайберу». «Сбежал я шесть дней назад. Почему? То короткое время в Беларуси было тяжелее года на войне. В основном, это семейные вопросы. А как сбежал? Да элементарно — кто меня стережет? Да, был какой-то человек, приходил, проверял меня. Но не все же время. Я быстренько через Россию за два дня доехал до ДНР», — признался он журналисту.

Три ареста по статье 361-3 произошли в достаточно сжатые сроки — с конца мая по конец июня 2017 года. Арестованные не были единственными боевиками, приехавшими в Беларусь, и спецслужбы прекрасно об этом знали. Так почему же силовики вдруг решили отправить за решетку несколько «ополченцев»? Объяснение этому кроется в беларуско-украинских отношениях, которые к лету 2017 года, накануне визита Лукашенко в Киев, официальный Минск стремился упрочить. Лукашенко и Порошенко уже встречались в апреле и, скорее всего, обсуждали проблему участия беларусов в войне на Донбассе. Чтобы укрепить доверие Киева, в Минске вполне могли дать отмашку на аресты.