Две столицы

Мельница начала разваливаться, ярко освещая лица двух мужчин, не боящихся грязной работы.

Монастырская трапезная по — прежнему исполняла несвойственные ей функции. После отбытия государя с армией, канцлер не стал искать для собрания министров никакого иного помещения. На улице стояла необычная для мая жара и полное безветрие. Несмотря на раскрытые окна, Радищев страдал от духоты и мысленно благодарил царя за запрет на ношение париков и вообще за свободное отношение к одежде. «Пусть все носят то, что им удобно. Для меня главное человеке содержание, а не оболочка» — сказал он как — то раз во время спора о мундирах для государственных чиновников, затеянной Перфильевым. Судя по всему, канцлеру претило партикулярное платье у своих подчиненных, и он постепенно, придирками и насмешками, всем навязал очень строгие темные тона в одежде и отсутствие каких — либо украшений. Это делало чиновничий аппарат похожими на монахов. Что для занятого монастыря было вполне привычно.

Радищева такой стиль в одежде вполне устраивал, но вот Новиков иногда вызывал негодование канцлера, приходя на совещания одетый совершенно простонародно, однажды даже в лаптях. Впрочем, это не было фрондой. Новикова в свое время глубоко задели слова государя о том, что образованная прослойка общества, своего народа не знает и знать не хочет. Представляет его умозрительно и весьма далеко от реальности. Царь даже применил к этой прослойке малоиспользуемый термин «интеллигенция», означающий в масонской среде высшее состояние разума свободного от всякой грубой материи. Хотя явно она такого определения не заслуживает.

Новиков же воспринял критику всерьез и с тех пор начал свое «хождение в народ» как он это называл. Поначалу это выглядело комично и обыватели сразу чуяли в нем барина «за версту». Но помалу он сумел усовершенствовать свою манеру поведения и теперь вполне мог выдать себя за мелкого купца, приказчика или бывшего дворового. Это дало ему возможность больше узнать о образе мысли народа и о том, как листовки его ведомства воспринимаются в массах. Многое с тех пор он изменил в своей работе. Но на советы министров порой приходил прямо из порта или из кабака. Вот и сейчас, в духоте помещения от сапог главного публициста государства разило дегтем.

Но не только духота и запах донимали Радищева. Демьян Савельевич Бесписьменный читал свой доклад по бумажке и делал это крайне занудно и многословно. Земельный передел, начавшийся после первых указов государя, по весне начал набирать обороты. Господские наделы крестьяне присовокупили к своей земле охотно. Но вот идея введения майората вместо общинного владения получила известный отпор. Только в десятой части хозяйств трех губерний землю разделили и зафиксировали это у царевых фискалов или у местного священника. Остальные притворялись дураками и «валяли Ваньку». А меж тем начался сев яровых. Первый сев без барщины.

Перфильев втянулся в обсуждение сельскохозяйственных перспектив, а Радищев мыслями вернулся к беседе, состоявшейся накануне вечером в одном из бараков для дворян.

После ледохода и установления путей сообщения между уездными городами и губернским центром, в Нижний потянулись не только вереницы добровольных рекрутов в армию Петра Федоровича, но и захваченные ими дворянские семьи. Приходилось заботиться и об их размещении и применении. А попутно проводить разъяснительную работу в этой озлобленной и испуганной среде.

Проще всего было Челищеву, который работал с самыми бедными из дворян коих в России было большинство. Высокое жалование и пенсия за выслугу, которые полагались государственным служащим и офицерам были весьма хороши. И перспективы карьерного роста при новом императоре открывались заманчивые для того, чтобы соблазнить бедствующих дворян на принесение присяги и подписание отказного листа. Три десятка дворян уже поступили в распоряжение администрации канцлера и отправились с поручениями в восточные губернии. Женская же часть семейств, из тех что разумели грамоту, осваивалась в роли учителей.

Десяток же дворян, выбранных для Радищева, относились к группе относительно состоятельных. У каждого было не меньше пяти десятков крепостных и этого вполне хватало на достойную аристократа жизнь. Радищев понимал, что будет трудно убедить их принять реформы Петра Федоровича если не сердцем, то хотя бы умом. Но пытаться надо было.

Начал он по обыкновению со знакомства. Почти час, преодолевая настороженность пленников, он расспрашивал их о жизни, быте и постепенно переходил к изложению новой точки зрения на жизнь.

— Для вас новостью не будет то, что всем вашим предкам земля была пожалована государями для службы на пользу России. Заостряю ваше внимание. Дана не Богом, а именно государем и именно ДЛЯ службы, а не ЗА службу как это принято в Европах. Земля давалась чтобы испомещенный на ней мог являться по призыву государя «конно и оружно». И закрепление крестьян на уделах ваших преследовало только одну цель — Радищев внимательно и строго посмотрел на толпу — Сохранить доходы помещиков в условиях появления новых свободных земель, на которые крестьяне готовы были бежать из — под тягла.

Министра слушали внимательно. В полумраке барака, при свете масляной лампы, эмоции на лицах людей были видны хорошо.

— Так и сложилась наша русская традиция служения. Дворянин служит копьем, крестьянин сохой, а купец мошной. И все это имело смысл до тех пор, пока война была уделом дворянского ополчения. Но все течет и все изменяется. Армии ныне в массе своей стали крестьянскими. А дворянство после Петра и особенно после Елизаветы Петровны стало забывать о долге и потребовало себе полной свободы от служения. И Петр Федорович таковую свободу дворянскому сословию даровал. Но скажите не справедливо было бы и крестьянам свободу даровать? Хотя бы личную.

По лицам дворян пробежала волна смешанных эмоций. Кто — то даже вполголоса выругался.

— Таков и был первоначальный замысел государя. Оставить землю в руках дворян, а крестьян сделать арендаторами или наемными работниками на мануфактурах и заводах. Это резко оживило бы торговлю и заводскую жизнь, а також оставило бы в руках дворянства большие богатства. Это было бы справедливо. Но Орловы и Екатерина покусились на жизнь государя. И только благодаря заступничеству Господа не свершилось цареубийства. И вот теперь наш император вынужден искать поддержку в народе и теперь уже дворянство лишается земли. А крестьяне и купцы приобретают свободу и богатства.

Новый император, разумеется, не был Карлом Петером Ульрихом из Гольштейн — Готторпской династии. Радищев осознанно говорил неправду. Нужен был правдоподобный миф, в который окружающим будет проще поверить. И его формирование ложилось в первую очередь на братьев масонов.

Один из пленников недовольно выкрикнул, опережая прочих:

— Зачем этим скотам свобода? Как они ею распорядятся? Вы же сами видите, что бунт сотворил? Хаос и разруха повсюду.

Радищев усмехнулся и ответил фразой, слышанной от государя:

— Разруха она не вокруг, она в ваших головах. И в уборных ваших — гляньте у себя в бараке!

Дворяне смущенно переглянулись. Никто из них не был приучен убираться в сортире.

— А на деле в Оренбургской и Казанских губерниях — продолжал давить Радищев — Повсеместно прошли выборы в местное земское самоуправление и на во всех уездах этих губерний царит полный порядок. При этом дворян в самоуправлении практически нет. В городах выбраны местные городские головы из купцов по большей части. Так что аристократия наша оказывается отнюдь не становой хребет государства. И без них прожить можно.

— Что — то полками у вас крестьяне и купцы не командуют как я посмотрю — возразил ещё один из пленных.

— Совершенно с вами согласен — кивнул министр — Общий уровень образования в народе настолько низок что грамотных командиров очень мало. Но они есть. И их будет с каждым годом все больше и больше. Особенно если учитывать закон о всеобщей обязательной грамотности народов России.