Ученик бури

Моя же форма стремительно приходила в состояние полной негодности. Плечо распухло, и теперь снять её было проблематично.

— Это жестоко, — пробормотала я, — неправильно…

— О, только давай без жалости, — его пальцы прошлись по коже, изучая раненную конечность.

Я же не хотела смотреть на руку, захлёбываясь возмущением. Эмоции рвались наружу, грозясь превратиться в слова, о которых я обязательно пожалею. Черт, я даже позабыла, что к учителю нельзя обращаться на "ты". Давно позабыла…

— Да я ненавижу вашу империю и все, что с ней связано! Любой проступок должен рассматриваться в суде в соответствии с законом. А у вас… У вас нет никаких законов! Если человек имеет власть, он может сделать с тобой что угодно. Ломать руки, продавать, использовать — в порядке вещей! Это неправильно, потому что по природе своей все равны. Если хочешь знать, я рад, — впервые запнулась, вовремя проглотив последнюю букву, и продолжила уже не так яростно, — что те рабы сбежали.

— Сбежали, прихватив с собой пару жизней ни в чем неповинных горожан, — Кайрин обхватил мою руку и дернул, выбивая весь воздух из легких. Обезболивающего все-таки было мало. — У тебя вывих. И ты ошибаешься, если думаешь, что здесь все равны. Одаренные стояли выше с самого сотворения мира, без них он бы развалился на части в считанные годы. Особенно в империи. Простые люди не в силах справиться с песками, не в силах справиться с Шиа, и жертвы, которые приходится нести — плата за относительное спокойствие. Ты ещё поймешь, когда научишься видеть по-настоящему, а не смотреть дальше своего носа, Бес.

— Считаешь, что твоё наказание было заслуженным?!

— В какой-то мере. Я предвидел последствия. Теперь все остальное…

— Остальное?!

Я не поняла, о чем он говорил, пока не увидела, что Карающий решил срезать с меня всю оставшуюся часть формы. Все недополитические разговоры тут же выветрились из головы.

— Стой, не надо!

Было уже поздно. Треск ткани оглушил. Захотелось дернуться, отскочить, но получилось лишь вжаться в спинку кровати. Я вдруг поняла, что все эти разговоры, он завел лишь для того, чтобы отвлечь меня. Получилось… Кайрин выбрал тему, зная, как я на неё отреагирую, зная, что она мне не понравится. Боль притупила чувства, и он, скорее всего, тоже с этим постарался. Куртка расползлась, выставляя на обозрение голый живот и повязку на груди, пуговицы посыпались на пол, бесшумно утонув в мягком ворсе ковра. Сейчас мне было его не жалко…

Не скажу, чтобы на лице Кайрина отразилось удивление. По нему вообще сложно было что-то понять. Он лишь склонился ближе, так, что льняные пряди волос, спадающие по его вискам, шелохнулись от моего прерывистого дыхания.

Кончиками пальцев он оттянул вниз бинт, который сам же мне выдал неделю назад вместе со всеми лечебными снадобьями, и который я использовала не совсем по назначению.

— И как долго ты собиралась водить меня вокруг пальца?

Угрожающий шепот и холодная ладонь, спустившаяся вниз — к ребрам, стали катализатором паники.

Я рванула вбок, но тело не слушалось. Словно воздух поменял плотность и каждое движение в нем давалось с трудом. Это показалось мне неестественным даже не смотря на вывих и усталость.

— Пусти меня! И не прикасайся ко мне! — Зарычала я, почувствовав неладное, — Хочешь знать, как долго? Сколько получится! В идеале — пока мы не разойдемся как в море корабли! Пока не вернусь домой!

Кайрин отстранился, но ощущение, что я не смогу встать с места без посторонней помощи осталось.

— Твоё возвращение напрямую зависит от выполнения договора, и своей ложью ты только усилила вероятность срыва операции. Выходит, не так уж тебе и нужен этот дом…

От его ледяного тона у меня шея покрылась мурашками. Я сделала глубокий вдох, затем выдох. Получилось нервно и сбивчиво. Сердце шумно колотилось, отдаваясь грохотом в ушах.

Зато Карающий, кажется, взял себя в руки. На мог он прикрыл глаза, собираясь с мыслями, и вновь вернулся в то состояние, которое меня жутко бесило. Пугало. Я не могла понять, о чем он думает, что собирается делать, и как мне под это подстраиваться. Он был закрыт.

Как же мне хотелось сейчас научиться делать так же. Казаться такой же холодной, отрезать от него свои чувства. Но нет, я просто повторила, выделяя каждое слово:

— Отпусти. Меня.

— Я не применяю силу. — На лице Кайрина появилась змеиная улыбка. — Это лекарство. Помимо обезболивающего эффекта оно имеет и другой — парализующий. Раненные порой проявляют слишком много прыти, в результате чего могут навредить себе, и яд орсы помогает предотвратить некоторые недоразумения. Пожалуй, сегодня я прогадал с дозировкой, она была слишком мала для тебя.

— Ты дал мне яд?! — От шока я больше не могла ничего вымолвить, — Ублюдок…

— Таким родился, — бесстрастно ответил он.

Только произнеся оскорбление, я поняла, что оно попало прямо в цель. Но слово не воробей, забирать его обратно было уже поздно. И не хотелось мне просить прощения при таких обстоятельствах. А может стоило бы? Злить мужчину, которому ничего не стоит растоптать тебя как надоедливое насекомое — все равно, что согласиться на эвтаназию.

Слёзы покатились по щекам, а я уже не могла даже руку поднять, чтобы их вытереть.

Кайрин замешкался.

— Перестань.

Будто это так просто… Я молчала, потому что боялась — если открою рот, буду давиться рыданиями. Большего унижения уже и представить невозможно.

Пришлось зажмуриться до такой степени, что перед глазами начали мелькать разноцветные точки. Что было бы, расскажи я ему все раньше? Добровольно, как советовала Рахиль. Интересно, как она себе это представляла? "Извини, Карающий, мне нужно серьёзно с тобой поговорить. Знаешь, на самом деле я девушка. Надеюсь, это никак не изменит твоего отношения ко мне. Тут у вас все держат женщин за скот, но я думаю, что ты сделаешь для меня маленькое исключение. Заварим чаю?"

Шеки коснулось что-то мягкое, вытирая набежавшие слёзы. Похоже это был его рукав.

— Мне было страшно… — Призналась я, — страшно сказать.

— Я понимаю, — Севшим голосом отозвался Кайрин.

Я открыла глаза, чтобы посмотреть на выражение его лица. Буря миновала, и оно стало почти привычным — отстраненным, с примесью усталости и разочарования.

— Как давно ты узнал?

— Я не знал, только догадывался. Не по поведению, хотя, в нем присутствуют странности, большую часть из которых можно списать на особенности дара. Я сказал парням из отряда, что им придется тренировать видящего, и они легко приняли, тот факт, что ты всегда появляешься на арене в наглухо закрытой одежде. Остальные встречают тебя недостаточно часто. Я постарался выстроить твоё расписание так, чтобы свести на минимум вероятность встреч с обитателями дворца, пока ты не освоишься, но вскоре понял, что это будет труднее, чем мне казалось. Ты никогда не расслабляешься, не подпускаешь к себе даже меня, хотя знаешь, что твой дар на меня не действует. Запираешь свою комнату на все замки. Знала, что я могу их открыть? Тебя выдают эмоции. Сейчас ты смущена.

Карающий усмехнулся краешком губ и начал стаскивать с меня остатки разорванной одежды. Естественно, я была смущена! Причем, недостаточно сильно, потому что все ещё была одурманена из-за зелья и усталости.

— Что ты собираешься делать? — сдавленно выдавила я.

— Осмотреть твою спину, зафиксировать руку. Дисмаль хорошо по тебе прошелся.

Я почти потеряла способность двигаться, но могла чувствовать, как кожа покрывается мурашками от его осторожных прикосновений. Это было так унизительно — принимать помощь человека, который только что прижал тебя к стенке, уличив во лжи.

Я сглотнула, попытавшись побороть себе стыд, но кажется, в случае с Карающим это было бесполезно. Капелька пота скатилась вниз по шее, намочила повязку, без того уже влажную и слегка сероватую от пыли.

— Я не буду снимать, если хочешь, — Карающий заметил, как нервно дернулось моё горло.