Ученик бури

— Не надо… И я хотела спросить, что ты собираешься делать со мной потом.

Для меня стало неожиданностью то, что Кайрин внезапно разозлился.

— А что по-твоему я должен сделать? — Он заломил одну бровь, чересчур резко стягивая с меня разорванный рукав. — У нас есть договор, и ты выполнишь его будь хоть женщиной, хоть гадом ползучим. Все останется так как есть… Но только попробуй солгать мне ещё один раз. Надеюсь, это понятно?

— Понятно.

Мой шепот вряд ли можно было назвать уверенным, но Карающий удовлетворенно кивнул.

— Отвратительно выглядишь, — отметил он, рассматривая свежие и не очень синяки на моем теле. Цветовая палитра, от фиолетового до болотно-желтого, украшала кожу уродливыми пятнами.

Что ж, тактичность никогда не была его сильной стороной. Но через несколько минут я убедилась, что частично она в нем все же присутствовала. В каком-то очень извращенном смысле…

Он посмотрел на меня, будто прикидывая что-то в уме.

— Знаешь, я все-таки передумал…

— По поводу чего? — Настороженно спросила я.

Кайрин покачал головой, а потом коснулся моей шеи. Легко, почти нежно. Я не заметила ничего, что он смог бы зажать в пальцах, но почувствовала резкий укол в области затылка.

— Что…

Ты задумал. Договорить я не успела, потому что язык прилип к небу, а перед глазами все поплыло. Голова безвольно откинулась назад.

Пустота…

ГЛАВА 15

В последнее время я не видела снов. Стоило телу ощутить мягкость матраца, как реальность меркла, растворяясь в теплом уюте беспамятства. Раньше я и не думала, что оно может быть таким приятным. Пахнущим накрахмаленными простынями и сухим полуночным воздухом.

Просто коснуться подушки и забыть обо всем до рассвета, пока не разбудит глухой стук в дверь — единственное блаженство, которое я могла себе позволить.

Но не сегодня. Сегодня я не ложилась спать. Я четко помнила, что Карающий меня вырубил. Кажется, вколол мне какое-то снотворное… Хотя, это больше напоминало транквилизатор. Лошадиную дозу, если учесть, как быстро он подействовал…

И все же, я видела сон впервые за несколько недель. Пугающий, удушливый и липкий, из того разряда, которому предпочитаешь блаженную темноту.

Даже сейчас я не могла пошевелиться, когда пространство вокруг меня жило, преобразовывалось, по кусочкам собиралось в картину, которую мне не хотелось видеть.

Это была комната в квартире Димкиной сестры; мы делили её всего одну ночь. Только выглядела она уже не так, как я её запомнила. Слегка неряшливой, пыльной, тусклой. Шторы свисали с гардин унылым серым полотном, пропуская внутрь лишь пару солнечных лучей.

Мама сидела в кресле, нервная и подавленная, трясущимися руками разбирая сумку с не распакованными вещами. Ту самую, что я брала с собой отправляясь на злополучную свадьбу. Чертову свадьбу, на которую нельзя было ехать.

Черная футболка. Невиданная редкость — небесно-голубого цвета платье, которое я купила специально на праздник. Джинсы. Всякая мелочь. Паспорт. Она неспешно брала каждую вещь в руки и рассматривала, будто видела впервые.

Милена деликатно постучалась, заглянув в приоткрытую дверь. Она даже отдалённо не напоминала счастливую невесту, встретившую нас на вокзале. Ни следа косметики на лице, глаза влажные и покрасневшие, будто затуманенные.

— У полиции есть новости? — Отстраненно спросила мама, даже не посмотрев в её сторону.

— Есть… Их рюкзаки нашли неподалёку от реки.

— Слишком долго. Они попросили меня пересмотреть её вещи, лишь бы не начинать поиски. Будто мой ребёнок, неразумный подросток, который мог сбежать, не сказав никому ни слова!

— Ещё есть надежда, не так много времени прошло. Полиция ведет поиски, и я собираю группу добровольцев, которые пойдут вдоль реки. Следов крови нет, они могли заблудиться…

Господи, да что она несёт?! Милена сама не верила в свои слова, но ей видимо хотелось, чтобы они оказались правдой.

— Заблудились, бросив свои рюкзаки? Потеряв телефоны?! Сколько ещё пустых гробов мне придется похоронить прежде чем это закончится?! Не рассказывай мне сказки. Я давно в них не верю.

Мила побледнела. Её рот перекривился так, будто она вот-вот была готова расплакаться. Мама подскочила с кресла, и приблизилась к девушке, протягивая ей руки. Она хотела её обнять, но так и не смогла, лишь скованно погладила по плечам.

— Прости, дорогая, прости… Сказала не подумав. Когда мы отправляемся на поиски?

— Мама, я здесь… Мама… Мам…

Мне захотелось позвать её, прижаться к ней, обвив руками спину. Утонуть в едва слышном запахе краски и растворителя, смешанном с цветочными духами. Я ведь жива, я рядом… Но меня не найдут.

— Мама!

Она обернулась, будто что-то почувствовала, но комната за её спиной была пуста.

— Поговорим на кухне вместе со всеми? Не хочу здесь больше оставаться.

— Мам, не уходи, пожалуйста, мама!

Я не могла её догнать, не могла дотронуться, наблюдая за происходящим откуда-то из угла комнаты, в кромешной тени. Может я сама была тенью?

— Очнись… Давай же, просыпайся! — Мужской голос вторгся в видение, заставив комнату подернуться рябью.

Я распахнула глаза, и в них хлынул свет, столь яркий, что на него было больно смотреть. Уже неясный образ из сна растворялся в нем подобно зыбкому туману, а мне все ещё хотелось дотянуться до него, поймать. Там была мама…

Чужая рука легла на сгиб локтя, и я не думая ухватилась за неё, потянув на себя. Кровать подо мной прогнулась, а плечо пронзила острая, ноющая боль. Это заставило тут же расцепить пальцы.

— Проклятье! Я просто хотел тебя разбудить.

Проморгавшись, я обнаружила, что надо мной навис Кайрин. А точнее, он упирался одной рукой в подушку, на которой покоилась моя голова. Похоже, учитель не ожидал того, что его схватят и чуть не упал прямо на меня.

Солнечный свет — прозрачный и мягкий, каким он бывает только по утрам, проникал через открытый балкон, путался в его белых волосах и делал все вокруг сюрреалистично ярким.

В первый миг я не могла пошевелиться, а потом резко начала выпутываться из плена легкого одеяла. Идея была не самой удачной. Тело ломило так, будто я всю ночь пролежала на холодных камнях.

Быстро сориентировавшись, Караюший придавил меня к кровати. Заведя здоровую руку мне за голову, он обездвижил ноги, которыми я норовила его лягнуть, своим коленом. Я со зла зашипела, и сама подивилась тому насколько по-кошачьи угрожающе это звучало.

— Давай я сейчас тебя отпущу, а ты не будешь делать резких движений? Знаешь ли, обидно, когда стараешься, лечишь кого-то, а он этого не ценит. Мы же заключили сделку, Бес. Или как тебя там на самом деле?

Брови Кайрина были сдвинуты к переносице, а слова пропитал черный сарказм. Почувствовав, что веду себя неразумно, я медленно кивнула.

Плавно растягивая каждый жест, он отпустил меня. Причем сделал это в такой издевательской манере, будто играл на публику, изображая безоружного охотника, который нарвался на рысь, и теперь пятился назад, стараясь её не разозлить.

Дышать сразу стало легче. Не в физическим плане, нет. Карающий действовал профессионально, и его захват не причинял боли, но энергетика, если не удушала, то сковывала.

Ощущать гибкое мужское тело так близко к своему, понимать его силу и превосходство над собственным — было страшно и волнительно одновременно. И мне понравился его запах. Раньше я этого вовсе не замечала, но сейчас мне показалось, что он пахнет небом… Странное, всеобъемлющее сравнение, которое одновременно вбирало в себя все, что я так любила — прозрачную колкость морозного утра, свежесть ветра, чистоту предгрозового озона, разлитого в воздухе как эфир. Аромат невозможно было разобрать по нотам, как дорогой парфюм. Он был естественным, слишком простым и слишком сложным одновременно…

Вновь оказавшись на свободе, я решила действовать менее порывисто. Смяв подушки, попыталась сесть. Возможность двигаться вернулась, что не могло не радовать, но после излишне бурного пробуждения начала кружиться голова, как от легкого праздничного похмелья. Отличия были лишь в том, что после пьянки чаще всего остаются более позитивные воспоминания. Мне же досталась издевательская ухмылка наследника, формирующего огненный шар, и вязкий как болотная топь наркотический сон… Последний не мог быть правдой. Мне не хотелось такой правды.