Леший

Приемные родители души не чаяли в своем сыне и были в шоке. Это был единственный и любимый ребенок, который наверняка получил бы хорошее образование, богатое наследство. Они обратились в МИД СССР с просьбой оставить Бориса на воспитание. Все юридические формальности по усыновлению были соблюдены, приложили копию отказного листа биологической матери – Бертовой Евдокии Давыдовны. Все это не принималось во внимание, ведь СССР был победителем в войне, а Финляндия капитулировала. Уже в конце января 1945 года поездом № 123, вагон № 5, Борис вместе с другими детьми в количестве ста двадцати восьми человек, из которых шестьдесят семь приемные, был депортирован в СССР.

Прощание Хеймо-Бориса с родителями было очень тяжелым, все плакали, прощаясь навсегда. Мальчик не понимал, что происходит, рыдал навзрыд и так вцепился в одежду своего отца, что его не могли оттащить. Охранник с силой рванул и на руках затащил бьющегося в истерике ребенка в вагон. Борис долго не мог успокоиться, отказывался от еды, и только сильнее и сильнее сжимал кулачок правой руки. На это обратил внимание один из охранников и разжал пальцы руки. Там была медная пуговица, которую ребенок сорвал с пальто отца…

Имеется документальное подтверждение и этих данных.

Тимо Лааксо нашел гостиницу в Хельсинки, где тогда ночевал Хеймо с родителями, и в гостиничной книге обнаружил запись Элси, где она с горечью писала, что, к великому сожалению, должна выполнить решение Советского правительства. Победителей не судят, и Советский Союз, победив в этой войне, мог делать все, что заблагорассудится, и выдвигать любые требования.

Борис, как и остальные дети, был депортирован в Советский Союз и распределен в Чернохолунинский детский дом № 38 имени Володарского, что в далекой Сибири. При поступлении в детский дом Борис по-русски не понимал ни слова и был крайне замкнутым. Его родным языком был финский, это сильно затрудняло его общение с воспитателями и другими детьми.

В книге регистрации поступивших детей про мальчика была сделана такая запись: «Родителей нет, национальность неизвестна, доставлен из Финляндии, по-русски не говорит. Имеет две фамилии: финская – Хеймосеппявар (видимо, со слов самого ребенка), русская – Борис Яковлев». Поскольку в сопроводительном письме больше ничего не было, решили оставить только русскую фамилию, добавив при этом отчество произвольно – Васильевич. Вот так Хеймо Кайонен 4 июля 1939 года рождения стал Яковлевым Борисом Васильевичем 1937 года рождения. Вот какие сведения получил за много лет поиска Тимо Лааксо.

Элина достала из сумки бутылку финского морошкового ликера и предложила тост за именинника. Стало понятно, почему она организовала встречу именно в этот день. Сегодня было 4 июля 2008 года и Борису исполнилось шестьдесят девять лет. Взволнованный именинник позвонил домой в Новокузнецк и сообщил, что отмечает свой день рождения в кругу финских и карельских друзей в Петрозаводске.

Борис Яковлев (в центре), г. Петрозаводск, 4 июля 2008 года

Юбилей в семье он отметил год назад.

По телефону он не стал вдаваться в подробности.

А подробности были такими: после визита в детский дом, в котором он воспитывался, у Бориса возникло острое желание разыскать своих родственников, которые могли жить в Финляндии. Он обратился за помощью в телепередачу федерального телеканала «Жди меня», сообщив свою финскую фамилию. Ведущий телепередачи Игорь Кваша направил это письмо внештатному корреспонденту в Финляндии Тимо Лааксо.

Получив письмо, Тимо сразу обратил внимание, что фамилия явно искажена. Тем не менее, он начал поиск, который ни к чему не привел. Такой фамилии не существовало.

Но нужно знать этого упертого Тимо! У него ежедневно регистрировались просьбы о поиске пропавших родственников. Благодаря своему аналитическому уму он не такие ребусы разгадывал. Тимо вспомнил, что несколько лет назад была заявка от Васильева Федора Яковлевича, разыскивающего брата, который во время войны был вывезен в Финляндию. Тимо уже работал по этой заявке, но пока безрезультатно. В той самой заявке было сказано, что мать Федора незадолго до смерти призналась сыну, что у него есть брат, который живет в Финляндии. Она попросила разыскать его, понимала, что жизнь подходила к концу, и хотела узнать, как там живется сыну. Знает ли он, кто его биологическая мать. Выполняя наказ уже покойной матери, Федор упорно искал брата, обращался в финские архивы, в программу «Жди меня».

И вот обе заявки лежат на рабочем столе Тимо. На первый взгляд вроде ничего общего, ничего интересного. Но что-то его беспокоило, и он все перечитывал и перечитывал эти заявки. И тут его осенило! А что если это не фамилия Хеймосеппявар, а сочетание слов? Имя Хеймо очень распространено в Финляндии, а вот вторая часть фамилии – «сеппо» в переводе с финского – «кузнец», «ваара» – это гора. Получалось – кузнечная гора. А вот и разгадка! Ведь Федор в своем обращении в редакцию программы «Жди меня» указывал, что брат родился в Карелии в деревне Кузнечная Гора. Все полностью совпадало.

Когда до встречи братьев оставалось совсем немного, выяснилось, что младший брат Федор трагически погиб.

Досконально изучив документы, Тимо сообщил Игорю Кваше о результатах работы, о смерти Федора и невозможности встречи братьев в студии «Останкино». Оставалось сообщить Яковлеву Борису полученные сведения о его родителях, о дате и месте рождения, обговорить возможность его приезда на историческую родину – в Карелию.

Тимо отправил письмо в Новокузнецк, сообщил, что располагает достоверными данными о его происхождении, и попросил приехать 4 июля 2008 года в Петрозаводск на встречу с ним.

Собрав для поездки все свои сбережения и одолжив часть недостающих средств, Борис собрался в дорогу. Незадолго до его отъезда Тимо позвонил Борису и сообщил, что сам приехать не может, но всю информацию передаст через свою жену Элину, которая приедет вместо него из Хельсинки. И назвал адрес, где пройдет встреча, – наша квартира в Петрозаводске.

Все, кроме Элины, были ошарашены этой историей. Борис для достоверности даже оголил правую ногу, и мы увидели шрам от пулевого ранения. После этого оттянул воротник футболки и извлек цепочку, к которой, вместо крестика, крепилась простая медная пуговица, которую он носил на себе шестьдесят четыре года и помнил, что она принадлежала его отцу.

Тут пришла моя очередь ошарашить всех! Когда я слушал эту историю, меня не покидало ощущение, что я что-то такое уже слышал. Мой отец родился в 1928 году в нескольких километрах от деревни Кузнечная Гора, а его родители – мои бабушка и дедушка – были родом из этой самой деревни. А в 1956 году я с родителями приезжал в отпуск на нашу родину, и мы были в гостях у Васильевых. Я запомнил дядю Якова, который без ног был ниже меня ростом, хотя мне было всего семь лет. «Это мой крестный», – сказал тогда отец. Познакомился я и с их сыном – Федором. Помню, что он меня учил ездить на лошади. Но это была единственная встреча с семьей Васильевых, больше в деревне Кузнечная Гора мне не приходилось бывать.

Элина обратила наше внимание еще на одно удивительное совпадение. Борис, не знавший своего родного отца, выбрал профессию кузнеца, пошел по его стопам. И он, и отец родились в деревне Кузнечная Гора. Борис почти всю жизнь жил и работал в Новокузнецке. Опять совпадение?

То, что Кузнечная Гора – моя родина, не знал никто.

Как тесен мир! Я даже предположил, что наши предки состояли в родстве. Мои бабушка и дедушка родились и жили, вместе с родителями Бориса в одной маленькой деревеньке с населением около ста человек. Все хорошо знали друг друга, и были родственниками, кто близкими, кто дальними. А цвет наших серо-голубых глаз – Бориса и моих – тому подтверждение.

Спустя уже много лет, созваниваясь по праздникам, мы в шутку называем друг друга братьями. Ведь разница в возрасте у нас всего-то десять лет. Жаль, что мой отец не дожил до этой встречи. Тогда все бы быстро прояснилось.