Леший

Дома ждала жена, которая уже угощала гостя кофе с блинчиками. На вид мужчине было около 70 лет, может меньше, но выглядел он великолепно – среднего роста, подтянут, физически развит. По цвету глаз было понятно, что это северянин, поскольку серо-голубые глаза преобладают у коренных жителей скандинавских стран. Производил он приятное впечатление и сразу мне понравился. Он протянул мне руку, крепко пожал, представился:

– Борис, – и добавил, – из Новокузнецка.

– Владимир, – представился я, – из Петрозаводска.

В нас было что-то общее, но я не понимал, что именно.

Жена объяснила, что у нас дома должна состояться встреча Элины из Хельсинки с этим самым Борисом. Больше она ничего не знала, но я понимал, почему именно у нас.

В молодости Элина жила в Карелии и была подругой моей жены. После окончания пединститута они были направлены на работу в одну из сельских школ и три года жили вместе в одной квартире. Сразу нашли общий язык и подружились. Элина преподавала финский язык, а моя будущая жена была учителем начальных классов. Когда в начале 90-х исчез «железный занавес», Элина уехала в Финляндию на постоянное место жительства. Поначалу работала дворником в Шведском посольстве. Подтвердив квалификацию, стала преподавать русский язык в русской школе, а позже и финский язык.

Спустя некоторое время Элина вышла замуж и родила дочь. Подруги связи не утратили, постоянно общались по телефону, ездили друг к другу в гости. У Элины в Карелии остались родители и сестра Ирина, которых она навещала. А как только представлялась возможность, помогала по хозяйству и материально.

Тимо Лааксо, г. Хельсинки

Ее муж, «истинный финн», неплохо владел русским языком. Его хобби – розыск пропавших людей по всему миру. Все свободное время и ночи напролет он сидит за компьютером. Квартира напоминает архив. Везде стеллажи, сотни папок, компьютерные диски, телефонные справочники разных стран. Он может мгновенно найти любую информацию. Его хорошо знают в Финляндии и в программе Первого канала «Жди меня». Он был там частым гостем и дружил с ведущими, Игорем Квашой и Марией Шукшиной.

Постепенно и Элина втянулась и стала помогать Тимо в этом благородном деле, особенно когда поиски были связаны с Россией и странами СНГ. Читатель может не поверить, но почти каждый день он получает заявки на поиск пропавших людей и организовывает их встречи.

Мы ждали Элину, которая где-то задерживалась и на связь не выходила. Борис оказался разговорчивым и весьма интересным собеседником. Коротая время за чашкой кофе, мы выяснили, что Борис не знает, кто он на самом деле, откуда родом, есть ли у него родственники.

Воспитывался он после Второй мировой войны в Чернохолунинском детском доме, что в далекой Сибири. Как он туда попал, не помнил, так как был еще ребенком, не достигшим шести лет. С шестнадцати лет, как он и думал, начал трудовую деятельность подручным кузнеца. Схватывал все на лету и уже через год мог выполнять любую сложную работу. Выбор профессии был сделан – будет кузнецом. Работа сложная, но интересная, даже творческая.

Пришло время призыва в Советскую Армию. За три года службы возмужал, повзрослел. Но его не покидала мысль о том, кто он, откуда, и есть ли у него хоть какие-нибудь родственники.

После службы приехал в Сталинск, нынешний Новокузнецк, устроился на работу кузнецом. Женился, родились дети, и жизнь стала налаживаться. Однажды он решил посетить детский дом, в котором прожил более десяти лет. Хотелось узнать, почему так распорядилась судьба, что он как бы «из ниоткуда». Может, сохранились какие-нибудь архивы, или кто-то из старых воспитателей еще жив и помнит его.

Надо отдать должное руководству детдома. Заинтересованность бывшего воспитанника встретили с пониманием и пообещали помочь, чем смогут, если он напишет заявление в произвольной форме. Попросили подойти на следующий день и обещали предоставить всю информацию, какая сохранилась. Лет прошло много, но вдруг что-то, действительно, найдется.

Борис устроился в гостинице, не спал всю ночь и рано утром был у директора детдома. Она сообщила, что информация есть, но крайне скудная. Известно только, что привезли его из Финляндии, по-русски он не говорил, лепетал что-то на непонятном языке и все сжимал в кулачке какую-то медную пуговицу, которой, видимо, очень дорожил. Однако в справке о передаче ребенка в детдом почему-то фамилия и имя были русские – Яковлев Борис, год и дата рождения неизвестны. Вот и вся информация, которую ему удалось узнать, но и это уже было кое-что…

Наконец на пороге появилась Элина. Извинившись за опоздание, она села за стол и достала папку с документами. Стало ясно, что информация у нее достоверная, и именно сейчас все должно проясниться. Не зря же она специально приехала из Хельсинки и пригласила Бориса аж из далекой Сибири.

Со свойственной финнам обстоятельностью она разложила документы на столе. Из них следовало, что Борис Яковлев вовсе не Васильевич, а Иванович, и родился он 4 июля 1939 года. Место рождения – деревня Кузнечная Гора Карельской АССР. Сегодня это нежилая деревенька на юге Карелии. Его родным отцом был Иван Яковлев, который без вести пропал в далеком 1940 году на Зимней войне. До мобилизации в Красную Армию он работал кузнецом и жил в браке с Евдокией Давыдовной Бертовой, родной матерью Бориса.

Элина продолжала зачитывать документы, которые обнаружил в финских архивах дотошный Тимо Лааксо. Выяснилось следующее: в конце 1941 года в районе деревни Кузнечная Гора[1] велись бои между Красной и финской армиями. Финские солдаты, наступая, обнаружили в воронке от снаряда, раненного в ногу двухлетнего мальчика, который, истекая кровью, лепетал что-то на карельском языке. Карельский язык понятен многим финнам. Ребенок кричал, что ему больно. Солдаты оказали ребенку первую медицинскую помощь, остановили кровотечение и передали мальчика в финский фронтовой лазарет, где он находился до полного излечения.

Вначале 1942 года Борис попал в семью финских земледельцев, у которых не было своих детей. Доподлинно известно, что его приемными родителями стали граждане Финляндии – Урхо и Элси Кайонен (Урхо умер в 1985 году в Швеции). Будучи законопослушными людьми, они понимали, что просто так им не удастся усыновить мальчика – власти Финляндии на это не пошли бы.

Проявив немало усилий, они нашли-таки биологическую мать Бориса, которая жила в карельской деревне Кузнечная Гора. Но к тому времени у нее был уже второй муж – Яков Фомич Васильев, инвалид войны без обеих ног. И у них уже родился общий ребенок, мальчик Федор.

Яков Фомич уговорил Евдокию Давыдовну отказаться от Бориса, посчитав, что они, в силу своей бедности, не смогут поднять двоих маленьких детей. Скрепя сердце, мать официально отказалась от Бориса, передав им отказной лист. Элина показала оригинал отказного листа, который был заверен двумя подругами. Будучи безграмотной, Евдокия Давыдовна напротив своей фамилии поставила крестик, что означало согласие. Завершив формальности, супруги Кайонен смогли официально оформить усыновление Бориса, и он стал Хеймо Кайонен.

Элина достала из своей папки несколько фотографий, на которых был Хеймо-Борис. Вот так, в возрасте трех лет Борис стал гражданином Финляндии, считал Урхо и Элси своими родителями, говорил только на финском языке.

В январе 1945 года Урхо и Элси узнали, что возникла угроза депортации Хеймо обратно в Советский Союз.

Хеймо-Борис Кайонен, Финляндия, 1942 год (слева), 1943 год (справа)

Элси и Урхо Кайонен, приемные родители Хеймо-Бориса. Фото 60-х годов XX века.

1

Кузнечная Гора – Автор специально изменил название деревни, которая в переводе на русский язык так и называется.