Страница 16 из 20
Михаил остановился в нескольких метрах от здания. Было очень жарко. Парень подставил голову под ниспадающий поток воды и, смочив волосы, стал внимательно осматривать периметр коттеджа. Он увидел, что внутри дома уже работают пожарные, и успокоился. «Если Савелий внутри, то его найдут сотрудники, – резонно подумал отставной корреспондент, – осмотрюсь-ка я вокруг дома». Уже совершенно не беспокоясь о маскировке, он выпрямился и сделал несколько шагов. Под окном лежало туловище мэра, прикрытое сверху портьерой и карнизом. Михаила, что называется, «замкнуло», и вместо того, чтобы позвать на помощь, он взял Савелия Сергеевича за ноги и поволок через газон к людям и к жизни.
Занималась заря… «Народ» рассаживался в автомобили, персонал ждал указаний. Только Великолукский, стыдливо спрятавшись в кустах и страдая от ожогов, ждал, когда верный Олежек привезёт ему брюки, трусы и обувь. Тоска разрывала душу, и только бутылка текилы помогала кое-как поддерживать силы.
Суббота решительно вступала в свои права. «Вальпургиева ночь» закончилась, как и положено – огнём.
Глава девятая. Выходные дни
Жизнь течёт своим чередом: утро сменяет ночь и переходит в день, который, достигнув апогея-полудня, становится сумерками. Наступает ночь. Круг замыкается. Так и с недельным циклом: день тяжёлый, понедельник, всё-таки заканчивается, середина недели, целых три дня, как правило, плодотворна, а вот к пятнице люди чувствуют, что усталость накопилась и им просто необходимо сбросить с плеч груз будней. Это происходит везде: на Манхэттене в Нью-Йорке, и в лондонском Сити, и у нас, в Засарайске. «Народ» устаёт всегда одинаково, а вот стресс снимает по-разному. Не нам судить, кто отдыхает лучше, кто хуже. Люди просто устают и хотят восстановить силы к следующей неделе, когда начнётся очередной виток их привычной жизни. Ну, что же? Имеют право. Наверное, нам надо оставить их в покое и дождаться понедельника. Впрочем, кажется, стоит немного подсмотреть за некоторыми героями нашей истории.
Анфиса не сразу заснула после известных событий. Ей снились кошмары и в них, сменяя друг друга, появлялись и исчезали то Мишка Курилкин в костюме начала 19-го века, то Лука в ластах и с аквалангом в руках, то диджей Пистольеро и ещё много других, неизвестных ей персонажей в невероятных одеждах. Очнувшись от странных сновидений, девушка опустила ноги на прохладный пол и осмотрела комнату. На душе было пусто и противно. Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что стала совершенно другим человеком. Каким? Анфиса ещё не знала.
Лука сидел напротив Олега и тупо смотрел на полупустую бутылку виски, нехотя ковыряя вилкой разогретую тушёнку с луком. Подняв глаза на товарища, Владимир Владимирович подул на забинтованные кисти рук:
– Значит, говоришь, что с Фиской всё в порядке?
Олег обрадованно заёрзал на стуле и с готовностью откликнулся.
– Лука! Не бери в голову! Всё в полном порядке. Волосы немного подгорели, да каблук отломился, ну и хромала чуток. А так всё нормалёк! Её в машину Мишка, сынок члена власти, усаживал! – Олег широко улыбнулся и вдруг осёкся, увидев, как и без того красное лицо начальника исказила гримаса бешенства. – Постой, Лука! Я что-то не то сморозил?
Владимир Владимирович с трудом поднялся со стула:
– Да, нет, Олежка… ты всё правильно сказал. По теме! Я, значит, спасать её… в огонь… А она, значит, с Мишкой-ушлёпком?
Олег осторожно пригубил пахнущий сивухой напиток и тоже поднялся из-за стола. Так, на всякий случай. Он-то знал крутой характер начальника не понаслышке.
– Лука! Ты, это… не бери в голову. Анфиса ведь не овца, чтобы тебя на ушлёпка поменять. Кто он? А кто ты? Сам подумай!
– Тут и думать нечего. У него высшее образование, в столице учился, у папаши денег куры не клюют. Да ещё он и подвернулся вовремя! Пока я её разыскивал, он тут как тут! Весь в белом и на белом коне!
Лука подошёл к окну и тоскливо посмотрел во двор:
– Слушай, Олег! Ступай домой. Я прилягу. Засну, может быть.
Нечасто шеф называл его полным именем, поэтому парень не стал напрашиваться на неприятности и ушёл, осторожно, без стука прикрыв дверь квартиры.
Савелий Сергеевич проснулся внезапно, как от бесцеремонного толчка. Открыв глаза, он сел на диван и ощупал затылок. Боль тонкими иголками дала о себе знать. Мэр тихо застонал и откинулся на спинку. В доме было тихо, как ночью на кладбище. Только внизу, на первом этаже почти бесшумно суетилась прислуга. Настроение – ниже нулевой отметки. Как ни гнал Селиванов воспоминания о прошедшем вечере, они властно и нагло возвращались к нему. Хорошо ещё Эля уехала домой!
– Дура! – вслух сказал глава Засарайска. – И я – дурак! Какого чёрта попёрлись в Академгородок? Сидел бы сейчас на даче в Похмелках. А тут: коттедж сгорел, сам чуть не погиб, да и диджей чуть «кони» не двинул! Да! Шуму будет… Что делать-то?
Мужчина подошёл к бару, достал бутылку коньяка и, посмотрев на свет прозрачную жидкость, вернул её на место. Не время, стало быть… Надо что-то решать. Мыслей не было. Было немного стыдно. За себя. Сейчас он понимал, что мог повести себя на пожаре по-другому. «Ладно, я не виноват, – успокаивал себя мэр, – если бы не проклятый карниз, я бы всё сделал, как надо: организовал бы эвакуацию, руководил бы спасателями. Всё бы сделал, как положено!».
На мгновение тоска ушла, Савелий Сергеевич снова посмотрел на бар. «Достать, что ли? – но вновь проснувшееся чувство гадливости к самому себе змеёй вползло в его сердце. – Нет! Не время! И Остерман, скотина, знает же всё! И молчит, как будто я умер. Плетёт, наверное, свои интриги… Решает, как ситуацию к своей выгоде развернуть!». От этих мыслей стало совсем плохо. Мэр присел в кресло и опустил голову на руки. Ему вдруг захотелось заплакать. Как в детстве. Горько и навзрыд. Не получилось…
Дверь осторожно приоткрылась, и в щель робко проникла голова домохозяйки.
– Савелий Сергеевич! Тут к вам Генрих Иванович с этим, как его… ну, из «Члена». Впускать? – глаза женщины были полны сочувствия и почти материнского тепла. – А то я скажу, что вы заболели. Вон как голова-то, вся в бинтах!
Селиванов почувствовал, что спасение рядом. Не бросил его Остерман. Нет, не бросил! Выручит, как тогда, десять лет тому назад, выручил! Мэр с нескрываемой признательностью посмотрел на женщину:
– Спасибо тебе… Скажи, что я через минуту буду готов. Только умоюсь.
Дверь тихо закрылась, и мужчина пошёл в душевую, бормоча на ходу:
– Примчались, голубчики! Знают, что без меня никуда! Без меня они, все – пустое место! Интересно, что там Немец придумал? Умён, заместитель!
Прошло десть минут, и Савелий Сергеевич вышел из душевой комнаты. Побрился он не слишком удачно, порез на подбородке пришлось заклеить пластырем, и это немного портило улучшившееся было настроение. Впрочем, рассмотрев своё отражение в зеркале, мэр увидел, что пластырь и забинтованная голова довольно органично сочетаются, придавая ему вид мужественного страдальца. «Ладно, пойдёт! Всё, что ни делается, всё к лучшему! – Селиванов осмотрел комнату. – Куда же мне сесть? Сейчас мелочей нет, не зря же Остерман привёл Глинкова. Видать, что-то придумал… в кресле встречу… за столом!».
Мэр, чуть прихрамывая, подошёл к столу и отодвинул на край ноутбук. Присев в кресло, он положил перед собой невесть откуда взявшийся прошлогодний экземпляр «Органа Власти» и открыл газету на третьей странице. Ещё раз осмотрев кабинет и с шумом выдохнув воздух, нажал кнопку вызова. Дверь отворилась с трёхсекундной задержкой, в проёме, словно вышколенный лакей, стояла домохозяйка, которая произнесла торжественным голосом.
– К вам Генрих Иванович и Дмитрий Сергеевич! – осознав свою оплошность, женщина покраснела и постаралась исправить ошибку. – Сергей Дмитриевич, главный редактор «Члена Власти».