Страница 33 из 146
— Меряй.</p>
<p>
Приказ прозвучал как удар плети, которой сестра Кукольника подпоясывалась вместо ремня и по, слухам, пользовалась по назначению при первой возможности. Женщина подчёркнуто обращалась к близнецам на «ты».</p>
<p>
В пакете лежало изделие из грубой ткани, вроде мешка с прорезанными в нём отверстиями для голов. Оно было сшито вручную хирургической леской. Герман поцарапал об неё щёку, одеваясь. Он с неожиданным пылом подумал, что никогда больше не будет цепляться к брату, если они отсюда выберутся. Пусть шьёт что хочет.</p>
<p>
Рассказывая, где близнецы должны стоять во время шоу и что говорить, женщина щёлкнула пультом от прожектора. Герман захлопал ресницами в кругу бледного света.</p>
<p>
— А на шоу будет отопление? Мне холодно.</p>
<p>
— Тебе и должно быть холодно, чтобы ты дрожал. Если не будешь выглядеть несчастным, то зритель, чего доброго, решит, что тебе живётся лучше, чем ему. Зритель платит, чтобы поглядеть на кого-то ущербнее себя, а не наоборот.</p>
<p>
Шатёр был как китайская лампа. С изнанки просачивались струящиеся силуэты с разверстыми дырами ртов. Герман скользил взглядом по силуэтам и видел себя в каждом из них.</p>
<p>
</p>
<p>
«Газель» охраняли две суки бойцовской породы и такого окраса, будто их подожгли и долго тушили. Одна подняла морду в подпалинах-пятнах и заворчала. Другая рванулась, натянув стальной трос, который был ей вместо цепи.</p>
<p>
Ходили слухи, что Кукольник травит ими труппу. Герман в это не верил, но, сталкиваясь с собаками, робел. Они были вечно голодны и худы как Палочники.</p>
<p>
На лай из «Газели» явился сам хозяин в сопровождении сестры. На ней был макияж в духе трагического клоуна – огромное количество пудры, на которую у Германа была аллергия.</p>
<p>
— Хочешь поговорить? – спросил Кукольник. – Давай.</p>
<p>
Женщина взяла собак и кивнула близнецам, чтобы проходили.</p>
<p>
В «Газели» было душно. Окна плакали. Цвели обильные запахи – воск и ладан, курительная смесь, ароматические палочки. Радио извергало рваный бит, который приходилось перекрикивать.</p>
<p>
— Что ты подлил мне в кофе?</p>
<p>
— Тебе? – со значением переспросил Кукольник и ухмыльнулся, показав жёлтые зубы.</p>
<p>
— Мне. Нам. Неважно, - занервничал Герман. – Я хочу знать, понятно?</p>
<p>
Кукольник сварливо заговорил:</p>
<p>
— Почему бы для разнообразия не поговорить о том, чего хочу я? По-твоему, я доволен тем, как вы справляетесь? Думаешь, подмахнули расписку, и хватит с меня? Ну уж нет! Я хочу… Нет, я требую такого же отношения, как к Грёзу! Это ведь ради него вы вышли на меня и торговались, как на базаре. Что смотрите? Да, я догадался. Что ты это скажешь, Герман?</p>
<p>
— С какой стати я должен оправдываться? – выпалил он и с запозданием понял, что выдал себя.</p>
<p>
Кукольник перевёл взгляд с него на Серёжу и разразился смехом.</p>
<p>
— Фу, - выдавил толстяк, задыхаясь. – Надо же! Фу!</p>
<p>
— Если ты не вернёшь всё, как было, то мы не будем участвовать в твоём ублюдочном представлении! Отказываемся! – сорвался на крик Герман.</p>
<p>
— Нет уж, вы будете участвовать. Будете, если хочешь, чтобы вас вообще когда-нибудь попустило. И когда вам представится случай доказать мне свою… признательность, назовём это так, то, надеюсь, ты будешь умницей и вспомнишь, что у меня для вас кое-что есть. А теперь закрой дверь с той стороны! Я отдыхать буду.</p>
<p>
Герман выскочил из «Газели» и хлопнул дверью изо всех сил. Повернув к близнецам выбеленное лицо, сестра Кукольника улыбнулась и ослабила хватку. Тросы заскользили по шершавым, как наждак, ладоням.</p>
<p>
Герман ускорил шаг. Не из страха, просто не хотелось, чтобы женщина видела, как Герман старается не плакать, и передала Кукольнику. Тот пленил близнецов гораздо надёжнее, чем они думали. И, что хуже всего, теперь он знал об этом и о том, что они тоже это понимают.</p>
<p>
Случай, о котором говорил Кукольник, вскоре представился.</p>
<p>
Там, где дорога встречалась с горизонтом, возникла грязно-белая «Приора». Никого не спросив, водитель убрал импровизированный шлагбаум – колючую проволоку, завязанную петлёй на конце, всю в пёстрых отрывках. Проволока осталась лежать в следу шин.</p>
<p>
Герман растолкал толпу, выползшую погреться на солнышке и поглазеть на гостя, и увидел Грёза. Их глаза встретились. Какое-то время Герман позволил себе обманываться тем, что рабство кончилось… А потом о случившемся доложили Кукольнику, и он явился, бряцая шпорами.</p>
<p>
— Ну всё, толстый, пошутили, и хватит, - сказал ему Андрей. – Я их забираю. Прямо сейчас, если не хочешь продолжить этот разговор в полиции.</p>
<p>
— А может, ты сначала выслушаешь, чего они сами хотят? – ответил Кукольник, лоснясь от удовольствия.</p>
<p>
— Что же, - в голосе Грёза послышалось напряжение, - давай послушаем. – Вы как, парни? Со мной?</p>
<p>
Больше всего на свете Герман хотел ответить да. Он опустил взгляд и уже не смог его поднять.</p>
<p>
— Мы здесь по своей воле, - выдавил Герман.</p>