Страница 7 из 81
— Я смотрю, ты в теме, — подмигивает сосед. И я невольно заражаюсь его весельем.
— У меня сестрицы те еще экстремалки, — принимаю его «подачу». — Для них самая настоящая катастрофа, когда мама отменяет им «пятницу по-самурайски». Это значит, никаких парков, трасс, роликов, велосипедов и картов.
Сосед хмыкает понимающе. И делится, как племянницы его друга первыми прошли самую сложную детскую трассу еще до открытия этого парка. Но это большой-большой секрет. И прикладывает указательный палец к губам, призывая меня молчать. А я на полном серьезе клянусь, что тайна умрет вместе со мной.
— Ты часто здесь бываешь?
— Не так чтобы очень, но пару раз в месяц точно. Но последних новшеств еще не видел. Саня пару недель назад новую трассу открыл: точная копия нутра самолета. Еще не пробовал, — и в предвкушении потирает руки.
— И давно ты с Зубиным-старшим знаком?
— Давно, — чуть призадумавшись. Пытается подсчитать, видимо, но отделывается лаконичным и неопределенным. Понимай, как хочешь. — Идем, — вдруг берет меня за руку и ведет к входу.
Зал поражает размерами: здесь умещается детская зона с хохочущей ребятней, высотные трассы с покорителями вершин, скалодром, лианы, мосты и еще куча всего, чему я и названия не знаю. И та самая трасса, о которой говорил сосед. Нутро самолета. Даже снизу можно различить кабину пилота, пассажирские места и еще какие-то мелкие детали, в которые разве что ползком пробираться. И от всего этого дыхание перехватывает, а колени предательски дрожат. Особенно от того, что притаилось в самом «поднебесье». Троллей, кажется.
— Ну, с чего начнем? — янтарные глаза соседушки искрятся весельем, а на губах – задорная улыбка.
— Со всего, — улыбаюсь, вновь рассматривая деревянные мосты и пестрые детские площадки.
— Вот это по-нашему, — довольно хмыкает в ответ.
Первую трассу мы проходим легко, балансируя на деревянных перекладинах, держась за веревочные перила: эйфория дарит крылья, будоражит. Как же круто, с ума сойти!
На второй я запутываюсь в лианах и висну на них, словно муха в паутине. А когда соседушка вызволяет меня из пут, невольно щекоча, хохочу до слез.
Третий проход знаменуется моим падением с качающегося бочонка на растянутый снизу батут. Правда в этот раз мне удается упасть не одной. Теперь мы смеемся вдвоем.
После пятой трассы мы делаем передышку, долго сидим в кафе на втором этаже, пьем чай и снова болтаем. А я наивно полагала, что все темы для непринужденной болтовни мы исчерпали еще в такси. Куда там! Живопись, литература, даже коктейли – с ним можно обсудить абсолютно все. И забыть обо всем, просто слушая его мягкий, волнующий голос, как и согласиться на самое большое безумство.
Но все-таки опробовать нутро самолета он идет сам, а я наблюдаю за ним из кафе, кайфуя от его пластики, ловкости и скорости. Да он даст фору любому моему сверстнику. И, похоже, не одна я так думаю, поймав несколько заинтересованных соседом взглядов. Да уж, хорош: поджарый, спортивный, гибкий. Не мужчина – мечта. Вздыхаю, пожирая его глазами. Но когда он вдруг оборачивается, махнув мне рукой, смущаюсь, снова краснея. Ох, мамочки…
— Просто ас, — Ванькин голос заставляет подпрыгнуть на месте от неожиданности. Отрываюсь от созерцания соседа. Ванька садится напротив, поставив передо мной пиалу с мороженым. Удивленно изгибаю бровь. – Шоколадное, твое любимое, — поясняет Ванька. – С днем рождения, Гроза, — и улыбается широко. – Не представляешь, как я рад тебя видеть.
— Телефоны еще никто не отменял, — парирую, пробуя мороженое с растопленным шоколадом. Вкусно. – Спасибо.
И гляжу на улыбающегося Зубина. Возмужал, повзрослел, хотя его рыжие кудри по-прежнему делают его безбашенным малолеткой, которого я когда-то знала. И улыбка никапельки не изменилась.
— Слышала, ты клуб открыл. Поздравляю.
Ночной клуб в центре города быстро стал неимоверно популярным и снискал славу самого приличного заведения подобного рода: ни наркоты, ни секса. Все пристойно, в рамках закона. И обстановка там уютная: живая музыка, профессиональные танцовщицы, приветливый персонал и тихие уютные зоны, где просто можно отдохнуть вдали от суеты танцпола.
— Я рад, что ты не с Фредом, — вдруг выдает он совершенно серьезно.
Пожимаю плечами.
— Да я и не была с ним, — а вот сам Федька, как оказалось, думал иначе. Цветы дарил, с поцелуями лез. Один раз я даже поддалась. А он так, поелозил губами, размазывая мою помаду, обслюнявил всю. Даже сейчас, вспоминая, хочется вытереть губы и рот прополоскать от вкуса жвачки, которую он жевал без конца.
— Вот и славно, — выдыхает Ванька, щелкнув меня по носу. Я смущенно потираю кончик носа и замечаю двигающего к нам соседа.
— О, Гарик, — разулыбался Ванька, проследив мой взгляд. Гарик, значит.
— А Гарик – это…