Я останусь

И все это время сосед не идет из головы. И пока развешиваю шуршащие игрушки. И пока выметаю из квартиры хвою, и принимаю звонки от подружек и знакомых с поздравлениями. И пока перерываю гардероб в поисках наряда для папиного торжества; и пока делаю макияж и укладываю непослушные волосы. И пока жду такси. Перед глазами то и дело его смуглое лицо с рыжими веселыми глазами. И странное чувство будоражит кровь, путает мысли.

Ясность приходит, когда в кармане пальто обнаруживаю приглашение для двоих на юбилей веревочного парка «Небо», открытого год назад братом моего старого приятеля Ваньки Зубина. И сумасшедшая идея рождается спонтанно. Наспех переодеваюсь в джинсы и водолазку, ноги всовываю в высокие ботинки на меху, сверху натягиваю куртку, волосы прячу под капюшон и в считанные секунды поднимаюсь на третий этаж. На лестничной клетке всего две квартиры и обе съемные. Звоню в обе. В одной трель звонка эхом разлетается по явно пустому помещению. А вот во второй рычит замок и дверь открывает взъерошенный хозяин. Узнать в нем утреннего дворника практически невозможно: торс, перевитый мышцами, короткие волосы смоляного цвета, сердитый прищур рыжих глаз. Только по ним и опознаю.

— Привет, — выдыхаю дрогнувшим голосом, все еще впечатленная разительными переменами в моем соседе: от весельчака до раздраженного и взъерошенного мужика, явно не желающего кого-то видеть. Вот только мне двери он открыл. Почему?

— Виделись уже, — хмуро. Руки на груди скрестил, плечом косяк подпер – да что же у него за манера такая приваливаться к чему-нибудь (то на лопату, теперь вот на дверь)? И ждет.

— Я спасибо хотела сказать. Елка шикарная.  

— Всегда пожалуйста, — усмехается.

Вздыхаю.

— И в общем…извиниться, наверное. За утро…ну…  — сбиваюсь с мысли, хотя это ему, пожалуй стоит извиняться, что практически застукал меня голышом. Кто же виноват, что ему именно сегодня приспичило снег чистить?

— Ладно, проехали. Запомню, что утро – не твое время суток, — и глаза прикрывает, будто устал. Вообще видок у него оставляет желать лучшего. Мумии и те покраше будут. Я успеваю пожалеть, что приперлась к нему. Очевидно же, что сейчас неподходящий момент для разговоров и уж тем более для того, что я намерена ему предложить. Еще не поздно попрощаться и уйти. Ага, а потом снова нацепить платье и целый вечер изнывать от тоски. Нет уж, попытка — не пытка.

— А почему это утро – не мое время? И вообще зачем запоминать? — вдруг цепляюсь за его последние слова, чтобы хоть как-то поддержать разговор и осторожно добраться до цели моего визита.

— На случай, когда пойдешь со мной на свидание, — говорит так легко, словно я уже согласилась. И в голосе такая уверенность, будто он и мысли не допускает, что я откажу. И при этом напрочь проигнорировав мой первый вопрос.

— А что, утром за дверь выставишь? — спиной опершись на перила, прячу руки в карманы, нашариваю пригласительный.

Он поворачивает голову, смотрит пристально, как будто одним взглядом раздевает. И улыбается краешком губ, а в его рыжих глазах вспыхивает озорство. И сразу становится похожим на того парня, с кем я столкнулась утром. И сейчас он притягивает, как магнит иголку.

— Зачем за дверь? С голыми девушками занимаются чем поинтересней. Я тебе обязательно расскажу и даже покажу.

Мурашки расползаются по коже, а щеки краснеют от его тихого, с хрипотцой голоса. Откуда что взялось? И дрожь холодит кожу – того и гляди в действительности до стриптиза дойдем. Хотя надо признаться, что увидеть его голым я бы не отказалась. Учитывая, что меня голой он видел. Интересно, как много он разглядел-то утром? Усмехаюсь. Вот уж не ожидала от самой себя. Еще немного и я буду готова отдаться ему, даже не спросив имени. Да что же это? Дергаю плечом и выуживаю из кармана пригласительный.

— Тогда пошли, — и протягиваю ему пеструю бумажку. — На свидание.

Он смаргивает, смотрит на мою ладонь, потом на пригласительный. И не верит. На что угодно поспорю, но с ним такое точно впервые. И наваждение прилюдного стриптиза спадает. А вот с остальным сложнее: адреналин пенит кровь, мешает мыслить здраво. И впервые за несколько последних лет меня это только подстегивает.

— Да ладно? Серьезно на свидание зовешь?

Киваю.

— А если я женат и у меня пятеро детей? — хитро щурится.

— Не вижу проблемы. Я же не в ЗАГС тебя зову. Мне твой штамп в паспорте до лампочки.  

— А имя? — не отстает и ответа не дает.

Имя? Захочет – назовет, а нет – я и так найду массу слов, как его величать.   

— Такси уже ждет, — поторапливаю его с решением. И искорки веселья в его глазах пускаются в пляс.

Он кивает и исчезает в квартире, оставляя дверь открытой, как приглашение. А я прислушиваюсь к себе: сердце аритмичным эхом отзывается  в висках, выстукивая по венам давно забытое чувство драйва. Давненько я не делала глупостей. С Федькой совсем забыла, какая я на самом деле: бесшабашная, живущая на острие свободы. Быстро отмахиваюсь от мыслей о Федьке, переключаюсь на соседа.