Я останусь

— И не надо на меня так смотреть, — слежу за его взглядом, скользнувшим по моей груди в красном кружеве лифчика. — Мы еще многое не прояснили.

— Как по мне я все предельно объяснил, — наступая, как хищник, говорит Игорь. — Ты никуда не пойдешь в этом, — чеканя каждое слово.

— В этом, конечно нет, — покладисто соглашаюсь, не сводя глаз с напряженного смуглого лица, на котором проскальзывает удовлетворение. — Я же не сумасшедшая, появляться на людях в порванной блузке, — и ловко стягиваю ее с себя, отправляю на пол.

Игорь шумно выдыхает, замерев. А я млею от его голодного взгляда: была бы я чем-то съестным, от меня бы уже и крошечки не осталось – слопал бы, котяра мой мартовский. И это будоражит, разгоняет жидкий огонь по венам, ворует дыхание. Но я так просто не сдаюсь.

— У меня, знаешь, на такой случай платье есть шикарное, — расстегиваю шорты, и те легко соскальзывают по затянутым в черный шелк чулок ногам. Я легко переступаю через них, не отпуская потяжелевший взгляд Игоря. И кажется, отвернись я сейчас – сорвется мой котяра с невидимого поводка. Или я. Сглатываю и ловлю понимающую улыбку моего соседушки. — Тебе понравится, — пячусь в коридор. Неторопливо, не разрывая зрительный контакт – а напряжение то растет, как и возбуждение. И чье бабахнет первым – не понять. И я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рвануть навстречу тому, кто неспешно идет следом. Тому, кто лениво развязывает фартук на шее, потом на талии и отшвыривает в сторону с тихим рыком. Тому, чье тело словно высечено из камня: рельефное, твердое, мощное. И мне хочется прижаться к нему, изучить каждый миллиметр губами. Хочется оставить свои метки подобно той, что красуется в районе ключицы. Хочется впечатать его в себя, обуздать, присвоить, как он присваивал меня всю ночь. Показать, что он тоже – мой. Выдохнув, качаю головой. — Но сначала я хочу знать, откуда ты знаешь мое имя? Это первое.

— И что ты водишь мотоцикл, — словно прочитав мои мысли, подсказывает Игорь.

— И что я вожу мотоцикл, — повторяю вслед за ним.

Игорь кивает и как-то незаметно оказывается совсем рядом, прижимает к стене всем своим горячим и тяжелым телом. Выдыхаю рвано. А он, упершись ладонями в стену над моими плечами, проводит носом по моей шее, щеке, виску, утыкается в волосы.

— Два месяца назад, — хрипло куда-то в макушку. А я вдыхаю аромат его, несомненно, дорогого парфюма, кофе и блинчиков, и ощущаю, как плыву. Еще немного и мне будет абсолютно неважен его ответ. Но я старательно тяну время, мучась от нехватки его кожи под моими пальцами; от тянущего, как карамель, желания, пульсирующего между бедер, которое может удовлетворить только он. Заполнить собой пустоту там, где все горит и жаждет только одного: его, такого мощного и нежного внутри, его движений, вспарывающих тело, его губ, кусающих и ласкающих. И, черт, как же невыносимо сдерживать себя, когда он так близко. Когда так хочется коснуться бархатистой кожи его плоти, провести подушечками пальцев до самого основания. И я закусываю губу, видя, как он подрагивает от моих прикосновений. Как на самой вершине проступает прозрачная капля. И краем сознания улавливаю сиплое: «Маруся…».

Заглядываю в его потемневшие глаза, горящие, горячие и, поддавшись странному порыву, указательным пальцем собираю крупную каплю его сока и медленно размазываю по своим губам. Игорь смотрит, как завороженный, и от его потрясенного взгляда подкашиваются ноги. А я облизываю губы, слегка прикрыв веки, смакуя чуть солоноватый, с горькой ноткой кофе, вкус. Его вкус. И понимаю, что мне хочется большего: опуститься на колени, вобрать его в себя, насладиться им самим. Но он держит крепко и смотрит так, что становится неловко от собственных желаний.

— Маруся, — легкое касание губ, — ты что делаешь? Что ты со мной делаешь?

— Что? — эхом.

— С ума сводишь.

— Это хорошо, — с улыбкой, укрощая дикое желание. — Потому что ты не ответил на мои вопросы. И пока не ответишь, — снова облизываю губы, — меня в кровать ты не затащишь, — и подныриваю под его руку, стремительно увеличивая между нами расстояние.

— Ну кровать для этого необязательна, — усмехается Игорь, оттолкнувшись от стены.

— Э нет, — и для убедительности выставляю вперед ладошку, заставляя его остановиться. — Сперва ответы.

— Ладно, — он поднимает вверх руки, капитулируя. — Дело было два месяца назад. Машина у меня сломалась, и пришлось брать другую. Нужно было съездить за город. А я, — он морщится, — не люблю ездить в пригороде не на «Эскаладе», — еще бы, на таком танке не страшны любые грунтовки и каверзные выбоины. — В общем, злой как черт. И тут такая малышка на байке. Грех не влюбиться. Вторая с ней тоже ничего, — и замирает, ожидая моей реакции. А я пытаюсь вспомнить тот вечер два месяца назад. И ни-че-го. Так, стоп! Шагаю к нему, заглядывая в лукавые рыжие глаза. Какая вторая? — Рыжуля такая, тоненькая, как кукла, — словно угадав мой вопрос, продолжает мой обнаглевший соседушка, которого хочется чем-нибудь стукнуть, аж руки чешутся. — Роза, кажется.

И как по мановению волшебной палочки в памяти кадрами мелькает тот вечер: ссора с отцом из-за учебы, его норовистый «сапсан» подо мной и трясущаяся от страха Розетта сзади. Ох, как она материлась всю дорогу. Подруга в тот вечер открылась мне с новой и крайне неожиданной стороны. А когда мы таки доехали (а по словам Розетты – долетели) до моего дома и моя подруга ступила на бренную землю – Розетта пропала, зависнув на каком-то мажоре, подпирающем  по-кошачьи сощуренный He

essey Venom GT: низкий, двухдверный с открытой крышей спорткар. Теперь «подвисла» я. Конкретно так. Не в силах воспринимать окружающий мир от слова «совсем». Бесстыже желтый «лупоглазик» выглядел насмешкой среди серо-черных однотипных джипов и седанов. Брутальный, обтекаемый и нереально быстрый. А сколько злости и силищи в сердце этого красавца – сбрендить можно! Моя мечта, неисполнимая, недосягаемая. И красивая до невозможности. Настолько, что пальцы закололо – так остро захотелось ощутить под руками оплетку руля, вжаться, слиться в единое целое с этим массивным «котиком». И это желание настолько потрясло и разозлило, что я как можно быстрее ретировалась из двора, не запомнив владельца и совершенно забыв о подруге. Розетта пришла сама чуть позже, немного расстроенная, но воодушевленная и загадочная. Нашла, видать, новую жертву. Оная «жертва» еще долго стоял у капота желтого красавца, взглядом блуждая по окнам дома. А потом вдруг шутливо козырнул мне рукой и скрылся в подъезде. А утром лупоглазика во дворе уже не было. И больше свою мечту я не видела, а о владельце напрочь забыла. А теперь получается, что той «жертвой» был Игорь. И его вторая машина…тот самый желтый лупоглазик…я задыхаюсь от собственного предположения.