Неживой

— Владыка, — повторил старик, благоразумно избегая прямого ответа на вопрос. — Я пришёл просить ещё рабочих. И дерева. В наших планах…

— Сколько же ты построил кораблей для меня?

— Скоро мы построим сотый, владыка.

— Так сколько? — под её строгим взглядом толстяк сложился ещё больше и вздрогнул.

— Восемьдесят, — ответил он тихо.

— Восемьдесят маленьких корабликов не испытанных большим морем… — задумчиво произнесла Тшань после затянувшегося молчания. — Знаешь ли ты, что у Империи как-минимум четыре сотни больших кораблей? И что на этих кораблях они могут привести сто пятьдесят тысяч воинов? И это они могут сделать по щелчку пальца, не потратив и месяца на подготовку.

— Д… да, владыка.

— Ты должен работать лучше, чтобы этого никогда не произошло, Тай Хо. Я направлю тебе дерево и плотников, столько, сколько сможет собрать всё наше царство.

— Спасибо, владыка. Я… я не подведу Вас!

— Конечно же, не подведешь, Тай Хо. Ведь так же я отправлю туда сто Цензоров при поддержке армии и проверю, сколько ты и другие чиновники украли на этой стройке. На месте они решат, как делать всё быстрее.

— С-с-с-спасибо, владыка.

— Следующий.

Из толпы вышла девушка, в отличие от лебезящих мужчин она была полна гордой осанки и не стеснялась смотреть царице прямо в глаза.

— Сяо-ди Шун из дома Динь И, — представилась она, почтительно припав на колено.

— Встань, — властно приказала царица.

Девушка встала.

— Посмотри на себя, — лёгкая улыбка пробежала по губам Тшань. — Какая красавица и сколько в тебе жизни. Какое приятно зрелище. Говори, Сяо-ди Шун.

— Долгих Вам лет жизни, владыка, — девушка ещё раз поклонилась. — Я пришла не просить.

— Вот как? — бровь царицы вопросительно поднялась.

— Моя царица! — девушка начала говорить громче. — Дома Динь И и Жунцзы делят одну землю. И должны были зарыть меч войны ещё три поколения назад. На первый взгляд… это так, моя царица. Но под спокойной гладью воды, что показывают Дом моих родителей и Дом Жунцзы царят вражда и соперничество. Ценой ему человеческие жизни.

— Хочешь сказать, Сяо-ди Шун, что эти Дома ослушались царицы и льют кровь? — голос царицы практически захрустел от льда и холода.

— Пока никто из семьи не умер, владыка. Но умерли и пострадали слуги. Лишь вопрос времени когда…

— Я услышала тебя, дочь, — резко оборвала её Тшань. — Почему ты пошла против тех, кто дал тебе жизнь?

— Царство Зарийское и его защитницы дали мне жизнь в равной степени, владыка. Го поставлены во главах Домов, чтобы беречь землю и строить на ней, а не чтобы лить на неё кровь за какие-то надуманные обиды прошлого. Те, кто стоят во главах Динь И и Жунцзы не достойны быть Го, не смотря на всех их заслуги. Потому что в Го нет и недолжно быть ничего личного, никаких чувств, кроме заботы о своих земле и людях!

— Сколько тебе лет, дитя?

— Будет семнадцать этой весной, владыка.

Царица взяла настолько долгую паузу, рассматривая девушку и раздумывая, что по задние ряды зашептались.

— Ты вернёшься домой вместе с Цензорами, дитя, — наконец ответила царица. — Как глава Домов Динь И и Жунцзы. Ты наведёшь порядок на своей земле, не пролив ни капли крови. Этого ты хотела?

— Нет, — честно ответила шокированная девушка.

— Знаю, что нет, — царица улыбнулась ей жесткой улыбкой. — Но не гоже мести метлой в чужом доме, девочка. Если я сама наведу там порядок, то ты возненавидишь и меня и эту страну. Потому что я вымету всё — и то, что ты ненавидела, и то, что любила. Мне проще строить там, где ничего нет… А если хочешь сделать что-то — сделай сама.

— И как я…

— Ты не прольёшь ни капли крови. Дословно. Но в остальном можешь делать что пожелаешь. Можешь наказать или даже убить человека но так, что ни одна капля крови не покинула его тела. Это убережёт тебя от лишнего старания, если ты выберешь путь насилия. В конце концов, ты лишь цветок, которые ещё не выбрал как ему расти и вся твоя сила и энергия ещё могут пойти в дурное русло. Иди с миром, Сяо-ди Шун, и возвращайся к зиме с докладом о своих успехах.

— Кто-то ещё остался? — тон царицы был усталым, красное закатное солнце едва освещало тронный зал.

— Да, владыка, — ответил молодой визирь. — Но… она простолюдинка, владыка.

— Хм? — царица оживилась удивленно посмотрела на парня. — Пустите её.

Двери распахнулись и в зал впустили молодую, высокую и атлетически сложенную девушку. Скованным шагом она добрела до трона, была остановлена стражницей и по её жесту склонилась на одно колено.

— Кто ты дитя, почему в списке просителей и почему не просишь у своего сюзерена, у Го своей земли?

— Я Юн Фу, владыка. Моя Го отказала мне. Я здесь потому что другая Го вписала меня, так как была обязана мне.

— Обязана? Тебе? — царица оживилась ещё больше. — Чем?

— Своей жизнью, владыка.

— Какая интересная должно быть история, дитя. И как же звали ту Го?

— Этого я не могу сказать, — твёрдо ответила девушка, царица аж побледнела.

— Ты перечишь своей царице?

— Нет. Я дала клятву, что выдам её имя только после своей смерти.

Впервые за день царица не нашла что ответить, растерянно замолчала и вдруг расхохоталась.

— А ты умна. Ладно, чего же ты так страстно желаешь, дитя?

— Я прошу Вас, владыка, — девушка почти вжалась в землю, коснувшись лбом пола. — Возьмите меня на грядущую войну!

— Войну? — бровь Тшань снова устремилась вверх, она умело и почти издевательски изобразила удивление. — О какой войне ты говоришь, дитя моё?

— О войне против Империи Тайн, — твёрдо ответила девушка.

— И почему ты решила, что мы будем воевать?

— Я рублю лес, владыка. Никогда ещё в мою деревню не заезжали визиры и не скупали весь лес, не требовали ещё и не гнали людей рубить его. Никогда ещё в Чжойуне не строили столько кораблей. Зачем ещё нужны эти корабли?

Царица рассмеялась, резко замолкла и окинула уничижающим взглядом всех чиновников, советников и военных, что были в зале.

— Вот какова цена секретности в этом царстве! — крикнула она. — Ни одна тайна ни уйдёт от взгляда лесоруба!

— Почему же ты, дитя, если сердце твоё так горит, не пошла в армию, которая, если ты права, скоро пойдёт войной на Империю Тайн?

— Мать запретила мне. А даже если б не запретила…

— Как звали твою мать? — царица вдруг прищурилась и почти сползла со своего трона, внимательно разглядывая девушку.

— Сон Фу, — чётко ответила девушка.

Несколько чиновников не удержали в себе вздохи изумления, зрачки царицы расширились и она надолго замолчала, потирая подбородок.

— Та самая Сон Фу? — медленно переспросила царица. — Сон Фу Железный Лоб?

— Да.

Уголки губ и руки царицы задрожали, она вдруг поднялась, подбежала к девушке, рухнула перед ней на колени, обхватила руками, силой подняла оторвала её лицо от пола и разглядела.

— Ты её дочь. Ты так похожа. Где же моя Сон Фу?

— Она… — девушка впервые задрожала и показала страх, не в силах выдержать взгляда и касаний своей правительницы. — Её больше нет, владыка. Две зимы назад… лихорадка забрала её. Плохая рана от серпа воспалилась и она сгорела за неделю.

Царица одёрнула руки и прикусила губу. Взгляд её стал печальным, в глазах едва не проступили слезы.

— Скажи мне, дочь Сон Фу, она хорошо воспользовалась свободой, что выпросила у меня?

— Да, владыка, — твёрдость снова вернулась в голос девушки. — Она прожила тяжёлую, но хорошую жизнь. И когда всё случилось, дух её был спокоен.

— Почему ты хочешь на войну, дитя? — царица поднялась и вернулась на трон.

— У меня есть так же брат, владыка. Он болен и медленно теряет силы. Ни один врачеватель не смог помочь. Я слышала, что имперцы знают множество тайн и думаю, что они могут знать и тайну болезни моего брата.

— Ты хочешь просить их о помощи? — голос царицы был спокоен, почти безразличным.