Страница 38 из 105
Марианна осторожно выглянула в окно. По улице неслась группа вооруженных людей. Поначалу женщине померещилось, что это негры, но, присмотревшись получше, она поняла свою ошибку: в город ворвались представители белой расы.
— Боже, какой ужас… — прошептала она в растерянности. — Ну почему мне так не везет и всякие напасти упорно преследуют по пятам?
— Не бойтесь, Аннушка, я ведь с вами, — промолвил Чернышов, приобняв женщину за плечи. — Мы не дадимся этим прохвостам.
Им хорошо было видно, как налетчики вламываются в дома, разнося двери в щепы тяжелыми абордажными тесаками, выволакивают на улицу плачущих полуодетых женщин и гонят их в сторону порта.
— Негодяи! — рявкнул рассерженный Чернышов. — Нам уже поздно отступать. Давайте забаррикадируем дверь и потушим лампу.
Он проворно подтащил к порогу кровать, сетуя на ее легкость. Марианна задула лампу, но в комнате от этого стало ненамного темнее, ибо свет пожара заливал ее колеблющимся багровым светом.
Внизу послышался грохот, пронзительные крики, из чего можно было заключить, что бандиты уже ворвались в гостиницу. Не прошло и минуты, как мощный удар сотряс дверь комнаты.
— Поцелуйте меня, Александр, — попросила княгиня. — Может быть, нам не суждено дожить до рассвета.
— Простите меня. Простите меня за все, — пробормотал Чернышов, впиваясь в ее губы крепким поцелуем.
В дверь барабанили все сильнее — и наконец она не выдержала, сорвавшись с петель. Кровать была слишком слабой преградой, и несколько мужчин с тесаками ворвались в комнату.
Не раздумывая ни секунды, Марианна вскинула пистолеты — и два выстрела слились воедино. Одна из пуль угодила в цель: рослый детина со всего маху грянулся об пол замертво. Но трое остальных бросились на Чернышова, уже обнажившего свою саблю. Сталкивающиеся клинки высекали яркие искры, слышались тяжелое дыхание дерущихся и изрыгаемые по-французски ругательства.
Полковнику удалось поразить одного из нападавших в шею, но двое бандитов продолжали яростно наседать на него. Внезапно сабля Чернышова со звоном переломилась надвое. Зарычав от злобы, русский отшвырнул искалеченное оружие и перешел в рукопашную схватку. Однако теперь силы были чересчур неравны — и один из тяжелых клинков глубоко вошел в грудь графа. Марианне показалось, что она слышит, как с хрустом переламываются ребра мужчины, который всего лишь каких-то полчаса назад держал ее в своих объятиях. Из груди Чернышова раздался хриплый клекот, с бульканьем хлынула изо рта кровь — и могучее тело полковника медленно осело на пол. Налетчики разразились торжествующими криками и бросились к забившейся в угол Марианне.
— Не смейте трогать меня, мерзавцы! — крикнула княгиня. — Прочь, убийцы!
Но бандиты с довольным хохотом вытолкали женщину из комнаты, не забывая при этом потискать ее за наиболее соблазнительные места.
— Шевелись, шевелись, девчонка! — приговаривал один из них по-французски.
— Ублюдки, как вы смеете?! Я — княгиня Сант-Анна! Оставьте меня!
— Заткнись, американская девка! Или мы попользуем тебя прямо на мостовой!
Вместе с несколькими другими перепуганными женщинами ее повели по темной улице, озаряемой отсветами уже вовсю бушующего вокруг пламени. Треск пожара, отчаянный плач, грубые окрики сливались в одну адскую какофонию.
— Что это значит? Куда нас гонят? Кто эти люди? — прокричала Марианна, но не получила ответа, если не считать таковым грубый толчок в спину.
В порту разворачивалась еще более ужасающая картина. Толпу женщин в ночном неглиже бандиты загоняли по узкому трапу на корабль. Иные из них срывались в воду, но никто не торопился приходить на помощь к бедняжкам.
«Серебряная антилопа» — успела прочесть Марианна надпись на корме корабля. Это открытие поразило ее до глубины души: значит, то самое французское судно, на котором она собиралась с помощью Чернышова отправиться в плавание до Сенегала, оказалось пиратским бригом! И что за злодей этот Бушар, устроивший кровавый налет на мирный спящий Монтерей?
Ее тоже провели по трапу, прогнали пинками по палубе и сбросили в распахнутый зев трюмного люка. Марианна сильно ударилась обо что-то лицом и погрузилась в спасительное забытье…
Сознание возвращалось к ней медленно, пульсирующими толчками. В памяти вспыхивали короткие фрагменты минувшей ночи. Чернышов, пьющий из горлышка шампанское… Он же, падающий замертво с рассеченной грудью… Хохочущие физиономии налетчиков… Пламя, охватывающее фасад гостиницы «Золотой овен»… Полуобнаженные женщины, семенящие по трапу «Серебряной антилопы»…
С трудом подняв веки и дождавшись, пока глаза привыкнут к полутьме, царящей в трюме, Марианна увидела своих подружек по несчастью. Кто-то из них лежал без сознания, кто-то тоненько причитал, раскачиваясь из стороны в сторону, как в трансе. По легкому покачиванию судна Марианна догадалась, что оно находится уже в открытом океане.
Княгиня попыталась вступить с кем-либо из женщин в разговор, но почти все они еще не отошли от пережитого шока. Одна из девушек, по виду совсем еще ребенок, всхлипывая и захлебываясь слезами, поведала, как ворвавшиеся в дом пираты зарубили у нее на глазах родителей.
«Мама так кричала, так кричала…» — твердила она как заведенная.
Марианна, не выдержав леденящего душу рассказа, заткнула уши и забилась в угол трюма. Для ее истерзанной психики достаточно было виденного самой…
Она не знала, сколько прошло времени до тех пор, когда лязгнул люк и в трюм спустились два матроса, стащив за собою два ведра воды и большую корзину с вареной кукурузой. Запуганные женщины осторожно приблизились к пище, но затем, не выдержав мучащей их жажды, принялись, отталкивая друг друга, черпать воду прямо ладонями. Матросы, посмеиваясь, наблюдали за этой сутолокой, отпуская соленые шуточки, а то и бесцеремонно задирая женщинам подолы, чтобы полюбоваться на их прелести. И как ни хотелось Марианне пить, она погнушалась стать участницей столь отвратительного спектакля и осталась в своем углу. Терпения, однако, хватило у нее только до следующего утра: голод и жажда сделали свое дело.
Потянулись томительные дни плавания. Единственным разнообразием было то, что время от времени одну-двух женщин уводили наверх. Что с ними там происходило, никто не расспрашивал: все было ясно и без слов… Марианну не постигала подобная участь, видимо, потому, что лицо ее, разбитое при падении в трюм, было покрыто коркой засохшей крови, отчего внешность женщины не внушала соблазна пиратам.
По ее подсчетам плавание длилось уже около двух недель, когда произошло событие, которого княгиня никак не могла ожидать.
Как обычно, двое пиратов принесли ежедневную порцию пищи: все ту же опротивевшую вареную кукурузу. Марианна подошла за своей порцией — и тут ее внимание привлек один из моряков. Мужчина вел себя иначе, чем его развязные сотоварищи: не отпускал сомнительных острот, не занимался грязными приставаниями к женщинам. Но не это заинтересовало Марианну прежде всего: его осанка, светлые золотистые волосы казались странно знакомыми…
Калейдоскоп лиц промелькнул перед ее мысленным взором, и наконец из тайников памяти выплыла ночная рига, молодой бретонец, прикованный цепью к стене…
«О Боже! — едва не вскрикнула Марианна. — Ведь это же — Жан Ледрю!..»
Она стояла как вкопанная, не зная, что делать. Но вот мужчина посмотрел в ее сторону. Легкое недоумение промелькнуло в его голубых глазах. Ледрю провел по лицу ладонью, будто стирая пелену, застящую ему зрение.
— Да, это именно я, — одними губами произнесла Марианна.
Ледрю подошел к ней и растерянно взял за руку повыше локтя. Он растерянно открыл рот и с ног до головы осмотрел истерзанную женщину.
— Вы сильно изменились с той поры, как мы виделись в последний раз, — промолвил наконец моряк. — Как вы оказались здесь?
— Вашими молитвами, надо понимать, — язвительно усмехнулась Марианна. — И здесь, как вы понимаете, не столь комфортабельные условия, чтобы поддерживать себя в хорошей форме…