Страница 35 из 105
— Знаете, месье Лещинский, — улыбаясь, промолвила княгиня, — для того, чтобы окончательно оправиться, мне теперь необходимо только одно средство.
— Какое же? — учтиво осведомился врач.
— Хотя бы небольшое зеркало и гребенка.
Лещинский с деланной укоризной покачал большеухой головой:
— Экая вы стрекоза… Но ваши слова убеждают меня, что вы и впрямь пошли на поправку. Однако прежде я попросил бы вас принять один порошочек…
— Как вам будет угодно, доктор. Я в вашем полном распоряжении!
Последняя фраза прозвучала несколько фривольно, но Афанасий Христофорович сделал вид будто не уловил этого нюанса. Покопавшись в саквояже, он достал лекарство и протянул его пациентке:
— Зеркало зеркалом, но лечение прежде всего.
Марианна не поморщившись проглотила горькое снадобье. Радость распирала ее.
— Спасибо, доктор! Поверьте: я чувствую себя так легко, так прекрасно, как весенний мотылек!
— Не горячитесь, барышня, — с напускной суровостью проворчал Лещинский. — Вот отпоим вас парным молочком да куриным бульончиком — и будете в полном порядке. А покамест рановато вам порхать.
Настроение Марианны было столь радужным и безмятежным, что она встретила пришедшего позднее с визитом Чернышова чуть ли не приветливо.
— Ну что, любезный граф, мы продолжим нашу дискуссию на тему доблести русского офицерства? Я бы только попросила вас не употреблять на мой счет излишне резких слов, как сделали вы это давеча.
Она подкрепила свои слова обворожительной лукавой улыбкой.
Слегка опешивший полковник промычал в ответ нечто неопределенное.
— Вы имели наглость заявить, — продолжала Марианна, — что я, дескать, являюсь чуть ли не вашей собственностью. Не кажется ли вам, что это неизбежно навлекает на вас определенные обязанности?
— Что именно вы имеете в виду? — осведомился Чернышов с чуть скабрезным прищуром.
— Вовсе не то, о чем вы изволили только что подумать, — отрезала княгиня. — Как вам, право, не надоест корчить такие жеребячьи физиономии…
— Отнюдь не любое желание дамы является для меня законом. Но я готов выслушать ваши просьбы — и даже выполнить их, может быть…
Марианна собралась с мыслями и спросила:
— Объясните мне для начала, что вы делаете здесь, на краю света?
— Я уже пытался втолковать вам сие во время прошлой встречи. Вы же предпочли скандальный базарный тон, который я волей-неволей был вынужден принять.
Марианна кокетливо опустила ресницы:
— Хорошо, граф, на этот раз я буду совершеннейшей паинькой.
— М-да? — недоверчиво крякнул полковник. — Что-то слабо мне в это верится… Но извольте: я готов кое-что пояснить. Итак, здесь, в форте Росс, располагается Русская пушная компания. Занята она промыслом морских выдр: у них отменные серебристые шкурки, которые идут по двести долларов за штуку…
— Это что же: вы заделались торговцем? — фыркнула Марианна.
— Отнюдь, — нахмурился Чернышов. — Я занят делами иного рода, имеющими прямое отношение к политике.
— Ах, вот оно что: вспомнили свое шпионское ремесло, которым промышляли когда-то в Париже? А я-то было подумала, что вы гоняетесь на вельботе за несчастными пушистыми зверьками и кромсаете их саблей…
— Ирония ваша неуместна, — буркнул полковник. — Русские всерьез занялись освоением здешнего края. Форт Росс — лишь первая ласточка. Ни у Соединенных Штатов, ни у Мексики покуда не доходят толком руки до Калифорнии — она же поистине представляет из себя золотое дно.
— И заодно вы спаиваете бедолаг индейцев, скупая у них за бесценок золото…
— Они сами идут на это, — пожал плечами Чернышов. — Что вы хотите — дикари-с…
— Ладно, я не собираюсь заниматься столь неблагодарным трудом, как пробуждение в вас добрых чувств, — махнула рукой Марианна. — Скажите-ка мне лучше вот что: как я могу попасть в Африку?
— Что?! — опешил полковник.
В следующую секунду он залился гомерическим смехом, хлопая себя ладонями по ляжкам. Лицо его побагровело, на глазах проступили слезы.
— В чем дело? — обиженно спросила Марианна. — Что вас так развеселило?
— Ох, да вы меня просто уморить хотите своими сумасшедшими фантазиями! В Африку! А почему, позвольте спросить, не в Австралию? Тоже весьма занимательное место: кенгурушки прыгают всякие… Знаете, с карманом на брюхе? Опять же утконосы — весьма милые создания, как свидетельствуют путешественники.
— Не морочьте мне голову! — вспылила Марианна. — Я сказала: в Африку, значит, в Африку! А если говорить конкретнее: в Сенегал.
— Нет, вы просто очаровательны, ваше светлейшее сиятельство! — продолжал резвиться Чернышов. — Много видел я женщин — но такой отчаянной авантюристки не встречал! Это что же: вы задумали совершить кругосветное путешествие? И наш скромный приют — лишь случайный пунктик на великом пути Марианны Сант-Анна.
Княгиню охватило нестерпимое чувство обиды: испытывать лишения и смертельные опасности, подвергаться пленению и насилию — а потом выслушивать смешки гуляки-ловеласа? Это было выше ее сил.
— Прекратите немедленно свои дурацкие шуточки! — крикнула она во все горло и, давая выход злости, со всего маху грохнула об пол стоявший на столе графин зеленоватого богемского стекла.
Чернышов почесал переносицу и сказал уже более нормальным тоном.
— Вероятно, наш милейший Афанасий Христофорович недодал вам успокоительного… Эдак вы нам весь форт разорите. Ладно, бросьте дуться. Но отправиться в ближайшее время хоть в Африку, хоть в Патагонию представляется невозможным.
— Почему же?
— Да потому, что прибытие ближайшего русского корабля ожидается не раньше весны. И совсем не факт, что он захочет брать на борт такую экспансивную пассажирку, — пояснил Чернышов уже совсем серьезно.
Марианна обессиленно опустилась на кровать:
— Боже, но что же делать?
Полковник пригладил свои пушистые усы и задумчиво сказал:
— Помочь вам сможет только тот человек, которого вы так упорно обзываете наглецом, хамом и прочими милыми словечками. Не даром же его клеймо красуется на вашем лилейном бедрышке…
«Что у него на уме? — устало подумала Марианна. — На что способен этот выпивоха и волокита, кроме самого непристойного предложения? До чего же трудно быть женщиной, и особенно — женщиной привлекательной: каждый мужчина стремится овладеть тобою, как вещью…»
Ее бодрое настроение враз улетучилось куда-то далеко, и даже, кажется, само солнце за окном потускнело, подернулось пыльной пленкой.
— Ну и в чем же будет заключаться ваша помощь, граф? Вы сколотите плот и отправите меня на нем в Тихий океан? И какую плату потребуете вы взамен этой услуги? Зная ваши аппетиты, я, кажется, догадываюсь…
Горькая улыбка искривила губы Марианны. Чернышов же смотрел на нее спокойно и даже, как это ни невероятно, с легким оттенком печали.
— Вы напрасно так плохо думаете обо мне, Аннушка… Разумеется, та давняя парижская выходка отнюдь не украшает меня. Но с той поры много воды утекло, — а людям порой свойственно меняться. После смерти моей матушки, последовавшей три года назад, я многое передумал… Впрочем, ладно: довольно об этом!
Марианна смотрела на Чернышова с изумлением: он ли это, лихой повеса, бретер и скандалист? С трудом верится — ведь граф отнюдь не из тех людей, которые охотно переходят с шампанского и жженки на топленое молоко… Но может быть, недаром так резко вскинулся Чернышов после ее дерзких слов о ревности… Что, если в душе его и впрямь теплится искреннее чувство? Еще пять минут назад Марианна только издевательски расхохоталась бы над подобной мыслью, но в слегка раскосых зеленых глазах русского полковника читалось что-то внушающее доверие.
— Да, но если корабль можно ожидать только весной, то что вы можете предложить? Мне совсем не улыбается зимовать с вашими выдрами…
Чернышов озорно улыбнулся:
— Зачем же вы так пренебрежительно отзываетесь о красавцах зверьках, которые могут послужить вам на пользу в самое ближайшее время?