Усилитель жизни

А ведь ученые, способные на реальные достижения, в России существовали! Это было ясно хотя бы потому, что их с удовольствием принимали в западных университетах и лабораториях, где деньги на науку, «рисеч», тщательно считали с самого момента ее появления, но в ее пользе никто не сомневался. Как минимум из-за того, что без науки нет хорошего образования, а без образованных, знающих и умелых людей любая страна может лишь качать нефть или выращивать бананы. И можно ли осуждать тех, кто, оказавшись перед выбором «любимая работа и все удобства или бесперспективная, убогая жизнь на родине», предпочел первое?

Антон же, как многие, оказался на распутье. На последних курсах многие его сокурсники подались работать в плодившиеся кругом новые компании. Деньги там платили неплохие – ребята постепенно начинали одеваться в хорошие костюмы и обрастать прочими атрибутами «крутизны». Однако то, чем они там занимались, сводились, по мнению Антона, всего к двум вещам – «продавание» и «погоняние». Продавали в основном сырье или сделанные не у нас товары, а погоняли опять-таки продающих. Может, кому-то это нравилось, но не ему. А с другой стороны, где было взять денег и чувства какой-никакой уверенности в себе? Не в научных же институтах, где жизнь теперь еле теплилась…

Некоторые друзья из туристской и альпинистской среды занялись для заработка высотными работами. Висели целыми днями на веревках около стен зданий, что-то красили или герметизировали. Он до такого не дошел, но всякими одноразовыми погрузочно-разгрузочными работами позаниматься пришлось. Иначе осталось бы только клянчить деньги у родителей, которые и сами еле сводили концы с концами. Между прочим, он начал подозревать, что вольно или невольно эти чертовы бабки влияют и на отношение Юли к нему. Она-то уже подрабатывала в какой-то фирме и неплохо получала. И хотя она не была из тех, кто тянет деньги из кавалеров, древний инстинкт, говорящий, что мужчина должен быть хорошим добытчиком, так или иначе живет в любой женщине. В общем, вопрос о том, как ему заниматься тем, к чему лежит, без чего не может душа, и при этом не чувствовать себя неудачником, встал перед Антоном в полный рост.

Выход, похоже, оставался все тот же – попробовать попасть в какой-нибудь западный университет. В пределе это означало пойти по стопам тех, кто в выборе между Делом и Родиной предпочел дело. Но с другой стороны, времена были уже не советскими, и отъезд на запад перестал равняться бегству без права возвращения. В последние годы из каждого выпуска у них уезжало туда по нескольку человек. По студенческой визе, в аспирантуру, заниматься научной работой и писать диссертацию. То есть это не было никакой эмиграцией – вернуться можно было в любой момент. Правда, вернулись пока совсем немногие, большинство же предпочло делать дальнейшую карьеру там же. Но Антон так надолго не загадывал. К тому же ему было просто интересно – а что там, за бугром?

Дозрев к лету перед последним курсом до этой мысли, он сначала не знал толком, куда сунуться. Начал шарить по Интернету, который тогда был в России еще в зачаточном состоянии, но уже заметно облегчал жизнь. В знаменитом Кембриджском университете в Англии нашелся интересный годичный курс, магистратура, по его специальности. Это вдохновило Антона: Англия близко, можно, наверное, на каникулы домой приехать, да и год – все-таки не три или пять, как было у тех, кто ехал в Америку. Правда, сначала Кембридж показался слишком крутым, ему не по зубам. Все-таки какие там великие ученые работали, от Ньютона до Хокинга, одних Нобелевских премий сколько получили…

Но тут, в который раз, оказалось, что наглость – второе счастье. Знакомый парень с соседней кафедры, на два года старше, и тоже, кстати, спортсмен-турист, уже обретавшийся в Англии, помог ему, по старой дружбе, разобраться с процессом поступления. Как получить анкеты, где перевести и заверить всякие официальные бумаги и так далее. Без его подсказок Антон никогда бы не осилил всю эту непривычную бюрократическую процедуру. Но самым главным, как выяснилось, было сочинить на себя самого замечательные характеристики, от лица одного академика и одного весьма известного профессора с их факультета. Эти тексты, написанные хорошим английским языком, играли решающую роль, поскольку принимали в университет без вступительных экзаменов, фактически только по рекомендациям. Понятно, что занятые профессора (один из них из-за возраста уже слегка впал в маразм), сами в жизни такого бы не написали. Но они поставили под этими шедеврами свои подписи, и Антон был им за это очень благодарен. Параллельно с бумажной возней он занялся совершенствованием своего английского, чтобы сдать экзамен. К счастью, язык он знал неплохо. Спасибо нескольким хорошим теткам, которые учили его в школе и в университете, и немножко самому себе – что хватило тогда ума не считать «инглиш» чем-то дурацким и бесполезным. Так что усиленных двухмесячных упражнений с репетитором хватило, чтобы результат вышел достаточно приличным. Собрав наконец все бумаги, Антон запаковал их в большой конверт, отправил его по международной почте и стал ждать.

На успех он все равно не очень надеялся. Но через несколько месяцев вдруг пришло письмо, извещающее о первом положительном сдвиге. Его дело прошло какую-то начальную стадию отбора. Потом последовала еще одна или две. Самым напряженным моментом было получение стипендии – настоящей, чтобы хватило на учебу и жизнь. В России в те времена платное образование только зарождалось, а на западе оно всю жизнь было таковым. Так что мало быть принятым – надо еще найти деньги на учебу, и немалые. Несколько тысяч долларов, или, в его случае, фунтов стерлингов в месяц.

Родителям Антона такие цифры и не снились, так что надеяться можно было только на свои мозги и везение. Как он потом узнал, шансы его были невелики: на этой стадии отсеивалось почти две трети абитуриентов. Наскрести столько и на сытом Западе не все могут. Но ему опять повезло – именно в этом году кто-то в недрах Кембриджа решил учредить всего три стипендии специально для «восточных европейцев». И каким-то образом, без всякого блата, Антон оказался в числе этих трех счастливчиков.

Е-мэйл с этой новостью пришел в конце июня, как раз тогда, когда Антон получил диплом. Потом пришло и официальное письмо, и он понял – пути назад нет. Впереди рисовался какой-то новый маршрут, с еще неизведанными вершинами и перевалами. Было страшновато, но очень интересно.

***

В сентябре, буквально за два дня до его отъезда в Англию, был день рождения Вадима, походного друга и однокурсника. Они решили совместить его с проводами Антона. Обсуждали по телефону устройство мероприятия, а потом Вадим, у которого большинство друзей и знакомых были общими с Антоном, как бы между прочим взял и спросил:

– Ну что, Юлю-то приглашать будем?

Вопрос, хоть Антон и сам задавал его себе несколько раз за последний месяц, застал его врасплох. Черт, и в самом деле, приглашать или нет. Понятно, что смысла нет, а все равно… хочется почему-то. Напоследок. Димка, бес-искуситель, терпеливо ждал на том конце провода. Антон, так и не придя ни к какому решению, вдруг вспомнил старый детский прием.

«Покажут часы четное число минут – приглашать, нечетное – нет», загадал он. Глянул на запястье… словно в насмешку, именно в этот момент цифры сменились с 19:59:59 на 20:00. Ладно, все-таки конечный результат четный.

– Ну, пригласи, как именинник, – как можно более безразличным голосом сказал он.