Только люби

Из квартиры я выходила лишь в магазин и то под присмотром бдительной охраны. Но сегодня мне надоело торчать в четырех стенах, как золотоволосой Рапунцель в башне. Сегодня я задыхалась после очередной порции глянца. Сегодня я, не дождавшись своего Финна, спрыгнула из окошка и рванула в неизвестность, чтобы, наконец,  увидеть свои огоньки.

Сбежала прямо из-под носа зазевавшегося телохранителя. Петляя улочками сонного города, хохотала до слез и впервые за эту неделю ощущала себя живой.

В киоске купила батон и уселась на лавочке у небольшого пруда. Теплый ветерок шелестел в зелени камышей, щекотал тихую гладь пруда. А я улыбалась лукавому солнышку, пускающему «зайчиков» сквозь ивовые ветви, разламывала батон, кормила сбившихся стайкой уток и думала, как же причудливы дороги судьбы, что однажды привели меня в город, где жил Стас. И как так вышло, что за эти годы мы ни разу не встретились на сонных улочках города? Сегодня я знала, что это родной город отца Стаса, куда он с братом вернулся после смерти матери. Как странно всё-таки бывает порой...

— Евгения Матвеевна, здравствуйте! — звонкий голосок нарушил мое уединение.

Обернулась, встретившись взглядом со своей выпускницей. Вернее, с чудесной парой выпускников, которые встречаются, кажется, с пятого класса и любят друг друга до безумия.  Я пришла в их класс четыре года назад, сменив их классного руководителя, и влюбилась в них. Они настолько счастливые, что будто сотканы из света. Такие чистые, искренние. Таня Майская – отличница и талантливая пианистка — и Саша Вольный, хулиган и гроза всей школы. Когда-то, впервые услышав игру Тани, я долго плакала. Тоже впервые за много лет. Плакала и представляла совсем другие пальцы на черно-белых клавишах. И даже не представляла, что где-то в лабиринтах улочек и бульваров притаился дом, где живёт мой Стас.

— Таня, Саша, привет! — поднялась, заключая этих двоих в свои объятия. — Как отдыхаете?

— Все замечательно, — разулыбалась Таня и – надо же! – Сашка буквально отзеркалил ее. А у меня на сердце стало так тепло, словно их улыбки намертво пришили к моему уставшему сердцу. Оно даже забилось сильнее, будто живой воды хлебнуло.

Мы проговорили, кажется, целую вечность. А ведь не виделись всего пару недель. А у них столько новостей накопилось. Я же была рада за них и благодарна, что им так легко удалось пусть ненадолго, но вымести из моей души пыльную тоску. И когда распрощались, я уже знала, что Стас снова меня нашел.

Он стоял, плечом привалившись к стволу ивы, и скармливал мой батон вечно голодным уткам. Вздохнула и медленно преодолела расстояние до мужчины, от которого у меня подкашивались ноги. Я сделала только один шаг, а горький аромат Стаса уже вторгся в мое личное пространство, затопил легкие и ядом растекся по венам. Усмехнулась, даже не пытаясь бороться с этим наваждением. Разве я не этого хотела? Конечно, ведь я точно знала, что мой охранник тут же доложит Стасу о моем побеге.

А для Стаса Беляева никогда не существовало невозможного. И вот он здесь. Такой красивый в темно-сером костюме и белой льняной рубашке с расстегнутым воротником. А из кармана пиджака торчал галстук.

Напряжение расстегнуло свои наручники, и я сделала глубокий вдох, напрочь забывая, как выдыхать, потому что снова рухнула в космос его глаз. Отступила назад, сбитая диким штормом, бушующим в его взгляде, и плюхнулась на лавочку.

Нервный смешок слетел с губ. Прикрыла глаза и тут же ощутила, как Стас сел рядом, тяжело выдохнул.

— Снова убегаешь, Бабочка, — он не спрашивал, обвинял. И я не понимала причин. Я никогда не сбегала от него. Он сам вычеркнул меня из своей жизни. Позабавился и выбросил, а я еще долго собирала себя по кускам. Но так и не собрала.

— Зачем я тебе, Стас? — изо всех сил сдерживая клокочущую внутри обиду. — Нет, я понимаю. Я сама себя предложила. Но ты…ты ведь согласился. Зачем? Чтобы запереть в четырех стенах на потеху своей прислуге?

И тут же обожглась об его холодный пронзительный взгляд. Закусила губу, мысленно дав себе хорошенького подзатыльника. Не хотела ведь жаловаться. Само вырвалось. Зажмурилась, ожидая допроса с пристрастием. Точно зная, что на этот раз мне не удастся уйти от ответов.

— Мальвина Степановна, — вздрогнула от ярости, пропитавшей каждое его слово, — вы уволены. Расчет получите у моего секретаря.

Распахнула глаза, не веря услышанному. Мне не было жаль Мальвину Степановну – наградили же родители имечком, — хоть я и не хотела, чтобы все вышло именно так, но за меня никто и никогда не вступался вот так, слету, даже не зная, в чем причина моей обиды. Никто, кроме Стаса. Никто и никогда. И от этого было еще больнее.

Стас покрутил в пальцах телефон и вдруг со всего маху швырнул его в пруд. Ахнула, в изумлении уставившись на него. И только сейчас заметила темные круги под глазами и щетину, и что-то такое в его лице…Усталость?

— Стас? — тронула его за плечо. Он никак не среагировал. А я будто камня коснулась. — Стас, что случилось?

Он смерил меня пристальным взглядом, нахмурился.

— Подвинься, — скомандовал.

Послушно сдвинулась на край лавочки. А Стас растянулся на ней, устроив голову у меня на коленях, и закрыл глаза.

А я затаилась, боясь шелохнуться. Дышать боялась…я…впервые боялась, что нас могут увидеть вместе. И это было так странно и глупо, но я ничего не могла с этим поделать.

— Стас… — прохрипела, — что ты делаешь? Тут же люди и мы…нас…

— Похуй, — был мне ответ. — Но если ты…

— Лежи уже, — выдохнула, не позволив ему закончить.

И сделала то, о чем мечтала всю неделю: зарыла пальцы в его мягкие волосы.

Мягкими движениями массировала его голову, украдкой нюхая пальцы, на которых оставался его запах, и просто наслаждалась тем хрупким, что между нами было в эти мгновения.

— Ты знаешь, что у тебя проблемы, Ева? — его низкий голос по коже бархатом. Так нежно и так будоражаще. — Спишь в моей футболке, нюхаешь мои волосы.

— Ты вкусно пахнешь, — краснея, но ни капельки не соврав. Его аромат сводил меня с ума и я хотела, чтобы он знал об этом.

— Да я вообще весь вкусный, — хмыкнул, потираясь макушкой о мою ладонь.

— Не знаю, не пробовала.

— А хочешь? — глаза в глаза, прожигая насквозь, вынимая и раскладывая на алтаре душу.

Я знала только один ответ на его вопрос. Но обида внутри еще тихонько всхлипывала.

— А как же твоя мисска? — пересохшим горлом.

— Прости, Бабочка, — вдруг выдохнул он, дрогнув всем телом, как будто по мышцам запустили электрический разряд. — Пришлось повоевать немного.

И я даже знать не хочу, что же это за война такая и почему мне так больно от его слов. Невыносимо. Но ведь должно стать легче, тогда почему только хуже?

— И как? Выиграл?

— Только первую битву, Бабочка. Но это того стоило. Ты такая сексуальная, когда ревнуешь.

Что? Я? Ревную? Задохнулась возмущением, потому что вдруг поняла: он прав. Сто тысяч раз прав, будь оно все неладно. Снова прочел меня как раскрытую книгу. Ну что ж, Беляев, я тоже умею играть в эти игры.

— Тогда попробуй еще разок полапать свою мисску, — балансируя на грани дьявольского искушения. — И прочувствуешь на себе все прелести моей сексуальности, — прижалась к его рту, выдыхая ему в губы последние слова и тут же прикусила нижнюю, ощутив на языке солоноватый вкус его крови.

Отпрянула, шалея от безумия в его глазах.

— Твою мать, Бабочка… — слизывая кровь.

А уже через мгновение Стас тянул меня за собой. Затолкал в машину и рванул с места.

Глава 15.

Я не знала, куда Стас меня везет. И мне было все равно. Вместе с ним я отправилась бы даже в ад. Вместе с ним я не боялась ничего, даже если буду гореть в котле за все свои грехи. Если он будет рядом, я буду самой счастливой женщиной на планете. И я улыбалась своим мыслям.

— О чем думаешь, Бабочка? — неожиданно спросил, входя в очередной поворот.

Город остался позади, а под нами расстилалось искрящее солнечными зайчиками море. Мы молчали уже несколько часов, а я все это время думала о том, что еще недавно мечтала скрыться от всего мира. Уехать далеко-далеко. Туда, где никто ничего не знает обо мне. И просто наслаждаться жизнью. И вот Стас, сам того не подозревая исполнял мое самое тайное желание, в котором я страшилась признаться даже себе. Я никогда не хотела одиночества. Я всегда мечтала только об этом мужчине, что с таким напряжением ждал ответа.