Мост (ЛП)

Что-то в этом дыме и более плотном ощущении конструкции над головой заставило нервы Джона напрячься. Ему отчаянно хотелось узнать, где Ревик, добрался ли он уже до «Чинука» или вообще покинул парк, как опасался Джон.

Он не высказывал Врегу своих опасений, а шёл молча, время от времени поглядывая вперёд, на линию деревьев перед 97-й улицей, которую он мог не только видеть, но и чувствовать.

Парк казался мёртвым, неестественно тихим.

Это напомнило Джону бардак, который они обнаружили в парке Золотые Ворота после того, как болезнь впервые опустошила город. После этого дня Сан-Франциско казался совсем другим миром, и Джон больше не чувствовал себя его частью, несмотря на то, что вырос там и провёл большую часть своей жизни.

У него едва было время оплакать потерю этого мира. С тех пор, как впервые появилась болезнь, они были слишком заняты, пытаясь выжить.

Оглянувшись через плечо в сторону центра Манхэттена, Джон поймал себя на том, что вспоминает, как впервые услышал о вспышке С2-77. Он был с Дорже в Нью-Йоркской Центральной библиотеке. Они вместе ходили туда, чтобы расшифровать ключ к данным, который Элли и Ревик украли из «Хайнрихтер Глобал Банк».

Вспоминая тот день, Джон ощутил почти физическую боль от потери.

Тогда город был нормальным — настолько нормальным, насколько это вообще возможно в Нью-Йорке.

Толпы людей в деловых костюмах прогуливались по тротуарам, пили латте, разговаривали по гарнитурам, вызывали робо-такси. Студенты с наладонниками и мониторами направлялись в колледжи и средние школы, в дизайнерских кроссовках и со спортивными стрижками за двести долларов. Художники болтались в парке, курили hiri и пили эспрессо. Попрошайки и аватары пытались выманить у него деньги.

Некоторые из этих голо-людей следовали за ним и Дорже по улице, пытаясь продать им аренду апартаментов в Канкуне — апартаментов, которые теперь, вероятно, заполнены вооружёнными незаконными поселенцами, или бродячими животными и высоким прибоем после того, как поля отказали.

Джон видел рекламные щиты для новых бродвейских шоу. Плакаты выступающих групп. Баннеры, рекламирующие гостевые выставки в Нью-Йоркском музее современного искусства и Метрополитене-музее.

Туристы бродили вокруг с широкими улыбками, одетые в дурацкую одежду и пьющие газировку. Музыка гремела из автомобильных радиоприёмников, из уличных кафе и кофейных ларьков.

Джон отогнал от себя эти образы, но ощущение осталось, заставив его грудь сжаться.

Он почувствовал, что Врег держится рядом, не прикасаясь к нему, не говоря ни слова, но его тепло всё равно каким-то образом просачивалось в свет Джона, вытягивая худшую часть его тревоги или, по крайней мере, притупляя её самые острые края.

Они молча шли по траве к деревьям, обрамлявшим обочину дороги, и Джон поймал себя на том, что рефлекторно тянется к рукоятке пистолета.

Он не испытывал ни особого страха, ни даже абстрактного, но ощущение насилия не покидало его с самого утра. Отпечатки смерти, страха, адреналина и пожаров напрягли мышцы всего его тела, когда они прошли через деревья на другой стороне улицы.

С другой стороны их никто не приветствовал.

Выстрелов не было слышно.

Джон также никого не чувствовал, даже через то гипер-острое ощущение конструкции, которое у него сейчас имелось, вероятно, потому, что Ревик теперь знал, как получить доступ к этой конструкции напрямую.

Он почувствовал проблески Мэйгара и посмотрел на видящего с азиатской наружностью, поймав его пристальный взгляд на Элли. В отличие от отца, Мэйгар, казалось, не мог оторвать от неё глаз. Он всё ещё не разговаривал с Элли напрямую, не подходил к ней и не обнимал её, как Чинья и некоторые другие. В то же время он, казалось, слишком остро осознавал её присутствие, почти в ущерб всему остальному.

Вспомнив несколько ключевых моментов о реакции Мэйгара на Элли в прошлом, Джон нахмурился, почти не осознавая этого. Он забыл, как тесно связан его свет и свет Мэйгара, а также тот факт, что он не защищал свои мысли.

Во взгляде азиатского видящего промелькнула вспышка гнева с неверием.

«Я больше не такой», — проворчал Мэйгар.

«Извини, старик. Ничего не могу поделать».

«Что ж, найди способ что-нибудь с этим сделать. Отвали от меня!»

Джон пожал плечами, не чувствуя себя особенно виноватым.

Нахмурившись, Мэйгар ударил по его свету, и в его мыслях появилась нить настойчивости. «Джон, я серьёзно… не надо, а то он опять полезет в моё дерьмо».

На этот раз Джон кивнул, но ничего не ответил.

Выбросив все эти проблемы из головы, он посмотрел вперёд и сразу же разглядел очертания «Чинука». В кабине уже горел свет. Джон поймал себя на том, что косится на мужчину, сидящего там, пока не понял, что это Ревик.

Дерьмо. Он собирался самостоятельно сесть за штурвал и увезти их отсюда.

В ту же секунду Джон понял, что на самом деле не удивлён.

Ревику сейчас хотелось что-нибудь сделать — предпочтительно что-то, что потребует от него всей или значительной концентрации. Он определённо не хотел бы сидеть сзади вместе с остальными.

Как бы там ни было, Джон знал, что Ревик склонен к полному одиночеству, когда не готов с чем-то справиться. Именно Вэш сказал ему об этом.

Слегка улыбнувшись при воспоминании о Вэше, он подошёл к опущенному трапу сзади, наблюдая, как Элли и Чинья помогают Джаксу подниматься по ребристому металлу.

За ними в кабине было всё ещё темно, только огни светились вдоль взлётной полосы. Неясная тень двигалась между этими лучами, касаясь видящих, когда он проходил мимо, хлопая их по рукам и плечам.

Джон понял, что это Джораг. Он наблюдал, как высокий видящий прошёл в кабину, вероятно, чтобы стать вторым пилотом для Ревика.

Поднимаясь по трапу вместе с несколькими другими пассажирами, включая Чандрэ, Врега и Ниилу, Джон моргнул, когда главное верхнее освещение салона внезапно вспыхнуло.

Пассажирский отсек залил резкий жёлтый свет.

Джон поднял руку, вцепившись в спинку одного из кресел, чувствуя, как вокруг него в этой тишине проносятся другие существа, включая Тарси — и Вэша, которого, как понял Джон, он снова мог чувствовать, когда Тарси находилась так близко. Он оглядел ряд гарнитур, висевших рядом с каждым креслом, и опять почувствовал себя ошеломлённым, когда увидел, что все лица смотрят в их сторону, все широко раскрытые глаза уставились на Элли.

Когда она проходила мимо, некоторые показали уважительные знаки Моста.

Они действительно уезжали.

Они уезжали из Нью-Йорка и, вероятно, никогда не вернутся.

Эта мысль поразила его странно, почти болезненно, но Джон вытолкнул и её.

Затем ещё один звук полностью вывел его из задумчивости.

Это так потрясло его, что он замер на полушаге в проходе между рядами. Едва не споткнувшись, он схватился одной рукой за спинку сиденья, тяжело дыша. Он никогда не переставал прислушиваться к этому звуку и не пытался привыкнуть к нему.

Это был плач ребёнка.

Глава 57

Там океан

Мы добрались до корабля почти на рассвете.

Эта штука была практически плавучим зоопарком.

Почему-то это меня больше забавляло, чем беспокоило, по крайней мере, поначалу.

Надо отдать должное Балидору за его изобретательность. Он нашёл нам ещё один авианосец, на этот раз безлюдный. Пока он и все остальные в Сан-Франциско готовились отправиться за Касс, Балидор вдобавок потратил месяцы на то, чтобы привести авианосец в порядок и сделать его пригодным для жизни, создать своего рода передвижную базу, пока не будет построено что-то более постоянное — вероятно, в Нью-Мехико или Колорадо в Соединённых Штатах, или, возможно, дальше на севере, в Монтане, Канаде или даже на Аляске.

Говорили и об Азии, даже о Северной Европе.

По всеобщему мнению, север будет лучше, суша — лучше, возвышенность — лучше, запасы пресной воды — лучше.