На Закате

По пути к озеру инквизитор крастко и доступно изложил голове, что от него требовалось.

— Вы используете меня как наживку… Это же смерть… — побледнев проговорил Агафон, и здесь даже голос матёрого, сурового мужика дрогнул.

— Совсем не обязательно. У вас есть шансы, и тут уж как судит Бог. Если Он вас помилует, помилую вас и я.

Голова ничего не ответил, а лишь взял из рук инквизитора обоюдоострый кортик, и направился от берега к зловещему отверстию во льду. Шел ровно и уверенно, несмотря на то, что испытывал ужас. Лунный свет превратил озерную гладь и лес по его краям в мертвенный пейзаж, зловеще тихий, недвижный. Лишь тёмная фигура Сирко двигалась на середину бледного простора.

Маркус, вооруженный арбалетом, отошел назад и в сторону, скрывшись за корневищем поваленного дерева. Интерны залегли за кустами в противоположной стороне, прямо в неглубокий снег. Им оставалось только надеяться, что лежать придется недолго.

Барроумор проводив Сирко взглядом, отошел за ближайшее дерево, неподалёку от интернов. В одной руке он держал обнажённый меч, в другой топорик.

Голова, наконец, достиг проруби, а вернее пролома во льду, и склонившись над его черным глазом, легко разбил кортиком едва заметный ледяной наст. Вода слабо плеснула под лезвием. Затем Агафон протянул левую руку, задрал рукав, и тем же самым кортиком быстро и сильно полоснул по предплечью, стисну зубы от боли, но не издав ни звука. Потекла, заструилась теплая густая кровь, закапав прямо в темную озерную воду, незримо растворяясь в ней багровыми разводами.

Сирко быстро встал и заспешил прочь, обратно по своим следам, перейдя даже на бег.

Все напряженно смотрели, как голова приближается к берегу. Ему оставалось буквально шагов пятнадцать, а дальше спасительные лес. Но что же Анна? Отреагирует ли она на кровь, устремится ли за жертвой? У всех уже зародилось сомнение в этом, казалось, Агафон благополучно убежит с озера.

Но нет. Лёд взорвался чуть позади и слева от головы, взметнувшись вверх белым фонтаном, и в воздух взмыла поджарая бледная фигура с хищно разведенными руками, готовыми тут же схватить или ударить жертву. Агафон услышав шум сзади, взревел и попытался бежать быстрее, но подскользнулся на льду и упал на колени. Меньше чем за мгновение нежить обрушилась ему на спину, распластав под собой.

Внешне это была еще не старая стройная женщина, совершенно белая, одетая в длинную, разорванную по бедру сорочку. Длинные чёрные волосы свисали острыми локонами, но можно было разглядеть и страшное перекошенное лицо с запавшими глазами и отвисшей челюстью, чёрный рот с жуткими нечеловеческими клыками.

Анна завизжала, взвыла леденящим кровь воплем, припадая к шее Агафона. В следующий миг Рорик выскочил из-за корневища, пробежал пару шагов и упал на колено, прицеливаясь. Нежить обратилась к нему, роняя с подбородка багряные капли, и в следующее момент, выдохнув "Ки́рие", Маркус спустил курок. Болт с веревкой метнулся подобно длинной тонкой змее, и с глухим ударом впился в грудь Анны, сбивая её с Агафона.

Кастор уже бежал к ней, что бы как можно быстрее оказаться на расстоянии броска. Анна между тем быстро вскочила на четвереньки, посмотрела на мчащегося к ней комиссара и попятилась. Она чувствовала, что этот человек несёт с собою незримое пламя, которое обожжет, попалит, причинит боль.

Маркус тем временем перехватил веревку, и с неожиданной прытью отскочив назад дернул к себе. Анну шатнуло вперёд, но она схватилась за торчащее охвостье болта, к которому с помощью карабина был пристёгнут конец верёвки. Одним усилием нежить вырвала стрелу, прошившую её насквозь, выдирая у себя изнутри обрывки тканей, выплескивая наружу чёрную трупную кровь. Рана была страшной, и должна была ослабить даже умертвие, но больше Анну ничего не держало.

Она снова обернулась к Кастору, который прыгнув от берега, проскользил по льду и метнул в неё свой топор. Один оборот в воздухе и орудие со звонким стуком ударило нежить в череп. Она взревела, не от боли, от ярости, пошатнулась, схватилась за топорище и выдернула его, обнажая черную зияющую щель через правую глазницу и лоб, наискосок. Кастор был уже рядом, и исполненная ярости Анна ударила его вооруженной рукой.

Взмах меча, с одновременным падением на колено, и рука Анны вместе с топором отлетела далеко в сторону. По инерции нежить развернуло, она сама потеряла равновесие, и рухнула на бок, спиной к инквизитору. Тот не поднимаясь рубанул ровно сверху, так что даггерская сталь вошла глубоко в лёд, а длинноволосая голова, оставив шлейф чёрных брызг, оказалась под сапогом у Рорика.

— Чистая работа, Ваше преподобие — подытожил секундант.

— Благодарю. — усмехнулся Барроумор, извлекая меч изо льда. — Как там Агафон, мертв?

Агафон, однако, был еще жив, но лежал недвижно, рядом с его головой багровел пропитанный кровью снег.

Между тем тело Анны село, отползло на четвереньках в сторону по льду, и все-таки околело шагах в десяти.

Рорик насколько мог быстро достал перевязочные пелены, и принялся помогать Агафону, а вышедшие из укрытия интерны рассматривали останки умертвия. Впрочем, голову было сложно назвать останками, поскольку она и будучи отсеченной не вполне упокоилась. Анна продолжала зыркать уцелевшим левым глазом и клацать клыками.

— Может быть добить? — предложил Аполлос, глядя с отвращением на эту мерзость.

— Ни к чему это. — возразил комиссар, наблюдавший за стараниями Маркуса, и подошел к голове. — Как вы можете видеть, демон по каким-то причинам не покидает своего последнего пристанища. Если честно. даже я затрудняюсь сказать, почему. Но в любом случае, нам незачем его освобождать, чем дольше он просидит в этом черепе, тем лучше. Да и в управлении за трофей вы сможете получить хорошую премию.

— Мы возьмём это с собой? — удивился интерн.

— Да, пока положим в брезент и будем держать на холоде. Потом разживёмся бочонком, а лучше банкой.

— А не прогрызёт она мешок-то?

— Может и прогрызёт… — задумчиво сказал Кастор, поднимая голову за волосы. Анна уставилась на него поблекшим глазом, высунула черный гибкий язык. Зубы у неё были действительно развиты, и челюсть работала исправно.

— Брат Натан, подайте топор пожалуйста… — распорядился комиссар. Через пару минут несложных операций, голова Анны уже ничего и нигде прогрызть не могла. Между тем Рорик закончил с перевязкой Агафона, который уже начал стонать и грязно ругаться.

— Братья, вы можете забавляться с бабской головой сколько вам вздумается, но если мы хотим сохранить голову Сборри, нам надо поторопиться дотащить его до дома. Он потерял много крови.

— Да, конечно! — согласился Кастор и бросил голову Анны Аполлосу. — Упакуй пожалуйста. Брат Натан, помоги брату Рорику тащить господина Сирко.

Сборри к возвращению инквизиции уже практически погрузилось в сон. В некоторых оконцах тускнели отблески лучин, но в целом с наступлением темноты люди здесь старались улечься на ночь. Разумеется, никаких нарядов на выездах из села уже не было, хотя Кастор не давал распоряжения их снимать.

Пока дошли до Майдана, вообще не встретили ни одной живой души. Только там найти усердного олуха, который помог дотащить до Агафона до его большого дома.

— Полагаю, теперь разместимся здесь. — сказал Кастор, остановившись у крыльца. — Боюсь, в нашей хате местное население может нам устроить сюрприз. Значит так, братья интерны, возвращаетесь в хату, собираетесь, и подаёте Дормез сюда. Брат Рорик, пойди распусти изолятор, все могут быть свободны кроме Лии. Девчонку вместе с сентинелами сюда. А я пока пойду зайду в дом, осмотрюсь.

Распорядившись, комиссар зашел внутрь дома. Входная дверь вела в просторные сени, уставленными сундуками, на которых могли бы вполне разместиться на ночлег крупные люди. На стенах висела конская сбруя, под ногами пестрели добротные вышитые половики. Пахло приятно, сухим деревом и немного благовониями. Из сеней можно было пройти через противоположные двери в разные части дома. Кастор не успел задуматься над тем, куда пойти, как к нему сама вышла коренастая и плотная девка, еще молодая румяная, с толстой блестящей косой и вздернутым носом на круглом лице.