Игорь

Повторяя традиционную форму благодарности, которую ни раз слышала на торжествах, Клоя с ужасом заметила, как чужестранец морщится на слове «свет», в растерянности она позабыла, что говорят дальше и так и замерла на полусогнутых с приоткрытым ртом.

– Надень чулки, – без церемоний велел ей незнакомец.

– Кто вы? – вдруг услышала Клоя голос брата.

Он, впервые забыв о приличиях, стоял рядом в полузастёгнутых штанах и встопорщенной нижней рубашке, в сходном виде был и Йор. Клоя их такими не видела.

– Я – Игорь, – он снова поморщился, смерив их взглядом необычайно тёмных глаз. – Оденьтесь, как следует.

Клоя несколько удивилась, что он так печётся о приличиях, оставаясь при этом почти голым.

– Кто такие игори? – резко переспросил Лен.

– Игорь – моё имя, – беззлобно ответил мужчина.

– Кто вы? – снова спросил Йор.

Клое было не по себе. Она понимала, что имеет в виду Йор, но спрашивать и тем более получить ответ на такой вопрос, было страшно. Она думала, что страшное позади, что они спаслись… Они не спаслись?

Девочка с трепетом смотрела на лицо мужчины, развёрнутое к ним на канате крепкой шеи.

– Я… прихожу к некоторым на помощь.

Клоя с облегчением выдохнула, но мальчики не успокоились.

– Вы свет или тьма? – переходя все рамки, выпалил Лен.

Это было верхом бесцеремонности. После такого назвавшийся Игорем имел полное право отказаться с ними разговаривать.

– Тебе не понравится ответ, – спокойно и страшно ответил мужчина. – Спроси, зло ли я, и я отвечу, что я не зло.

Стальной лязг голоса беспрепятственно ложился на шум утреннего океана. Теперь мальчики был также растеряны, как и Клоя.

Не выдумав ничего лучше, они выполнили требование Игоря и оделись, как следует, собравшись плотной группкой у горящего с прошлой ночи костра. Второй был потушен и отдавал остатки тепла воткнутой по кругу на деревянные распорки рыбе. Сегодня рыбины, надетые ртами на щепы, вызывали иные эмоции, чем вчера. Вчера Клоя радовалась горячей еде, жадно вкладывала между стучащих зубов мягкие лепестки плоти… сегодня было не по себе смотреть в их выпученные мёртвые глаза…

Мужчина очевидно рыбачил, пока они спали, и поэтому был весь мокрый. Он наловил так много рыбы, что, должно быть, всю ночь не смыкал глаз. Ящиков, коробов, бочек и древесины вокруг тоже стало больше.

Клое было ужасно страшно, до паники. Девочка сглотнула. Рыбьи глаза смотрели отовсюду. Не видя другого приюта, вернулась ближе к костру, к брату. Лен пихал ей жуткую рыбу, заставлял есть. Поела и забилась в пахнущие горечью одеяла, как лиса в нору.

То ли в еде дело, то ли в тёплых на холоде одеялах, Клоя, удивившись себе, почувствовала покой, какого не испытывала в последние годы в родном доме.

– Удивительно, что вы не заболели после вчерашнего, – мужчина всё также сидел под тусклыми лучами солнца, не приближаясь и не одеваясь.

– Мы с ранних лет прохлаждаемся, – быстро ответила Клоя, прежде чем её остановили мальчики.

– Прохлаждаетесь? – недоумённо повторил мужчина, будто не понимая слова. – В смысле, закаляетесь?

Дети с недоумением подняли на него глаза. Этот Игорь как-то перевернул слово, переиначил, ребята хотели его исправить, но всякому было ясно, что именно сказанное им слово правильное.

– Вы какой-то дух или бог этих вод? – не выдержал Йор. – Все знают, что это тёмное место. Ваши глаза того же цвета, что воды Рьяного летом.

– Рьяный океан? – Игорь слегка улыбнулся. Странная улыбка, ни радости, ни веселья. – Нет, я не отсюда.

– Что вы собираетесь делать с нами? – сглотнув, спросил Лен.

– Доставлю туда, где можно жить.

Мальчики переглянулись. Клою ни Йор, ни Лен в свой немой диалог не пригласили, но она и так поняла, о чём они думают.

– Что вы возьмёте взамен? – сдержанно спросил Лен.

– Мне не нужно платы, – мужчина фыркнул, и последние призраки улыбки пропали с лица, стёрлись.

– Вы поможете просто так? – удивилась Клоя. – Ни за что?

– Просто так.

– Вы либо не тёмный, либо дурачите нас! – грубо заметил Йор.

– Не наступит тот день, когда я опозорю себя ложью, – отрезал Игорь.

Больше об этом не заговаривали.

По ночам Рьяный превращался в убийцу. Дорога через него занимала недели, недели борьбы, работы на износ и лишений. И это в лучшем случае.

Большинство рискнувших погибали в первую же ночь. Многие оправдывали Рьяного – у берегов, с рассвета и до последних лучей заката нрав его был сносен – он давал пропитание и заработок, но с наступлением темноты не следовало и близко подходить к его водам.

Во всём была виновата тьма, с этим никто не спорил. Выжившие в его штормах смельчаки утверждали, что над Ночным Татем не горит по ночам ни единой звезды и не всходит луна. Только солнцу было по силам разогнать тьму и морок. Днём, если ветры не благоволили, все моряки гребли, как заведённые, потому что ночью оставалось лишь выживать. Воды играли с кораблями, будто в них вселялась нечистая сила. Наутро корабль мог оказаться там, где был за сутки до этого, и всё равно такой исход не был худшим. Не было ни единого случая, чтобы упавшего за борт удавалось достать – что-то утаскивало людей на дно, и моряки верили, что всё оно устлано человеческими костями и полусъеденными телами. Оттого духовные лица никогда не ели никакой рыбы, предпочитая голодать, если придётся, чем оскверниться, отведав хоть кусочек от существ, кормящихся человеческой плотью.

Дети не могли похвастать той же святостью – они с удовольствием ели рыбу, собравшись у костра под навесом.

Игорь не ел и даже не пил, отчего Йор всё больше утверждался в мысли, что он какой-то дух. Весь день он провёл, поднимая с острого крутого склона каменистого острова обломки кораблекрушения и прилаживая их друг к другу. Поглядеть на него, так можно подумать, что здешнее солнце куда ярче, чем есть. Мужчина ходил повсюду в тонких чёрных штанах и без рубахи. Лен загораживал поначалу сестру, чтобы она не видела голую по самый пояс грудь и спину, но потом утомился и плюнул.

Единственным достоинством конструкции, сколоченной чужаком, была её крепость – он несколько раз испытывал её, без замаха бросая с высоты на скалу. В первый раз она перекосилась и разошлась. Большой вес на силу удара должны были привести к такому результату. Мужчина не сдался и не расстроился. Вряд ли он что-то смыслил в кораблестроении, вес нужно было уменьшать, а он увеличивал. Прилаживал толстые доски, вколачивал длинные ржавые гвозди камнем, что ему потом надоело. Он бросил камень. Дальше вкручивал гвозди руками.

– При всём уважении, господин, – Йор подошёл к нему ближе, – это не поплывёт.

– Поплывёт, – не согласился Игорь, разглядывая грубую плоскодонку с огромным коробом, занимающим почти всё место от борта до борта.

Для четверых она определённо была мала. Либо трое детей, либо один взрослый мужчина крайне высокого роста. Йор хоть и был довольно рослым для своих лет, стоя рядом, был лишь немного выше его локтя. Мальчики встревоженно переглянулись.

По-видимому довольный лодкой Игорь лёг на холодную скалу по другую сторону костра от брата с сестрой.

– Господин, – позвал Лен, – поговорив с вами, мы все пришли к выводу, что вы тьма, но разве свет не должен вредить вам?

– Свет мне абсолютно ничего не должен, – усмехнулся Игорь, оскалив острые белые зубы. Весьма неумелое подобие улыбки. Опять ни веселья, ни радости. – Просто когда нет ни света, ни тепла меня это не тяготит.

– Простите нас за расспросы, – смущённо вмешалась Клоя. – Мы вам благодарны за вашу помощь, независимо от того, кто вы есть. Просто, мы хотим понять…

– Ничего, – он без раздражения пожал плечами, – но я уже говорил. Я – Игорь. Больше мне про себя сказать нечего.

Сумерки сгущались, на небе собирались чёрные тучи. Мужчина, растянувшись в полный рост на спине, смотрел ввысь. Его волосы, брови, ресницы и глаза были темнее черноты неба. Он не был существом крови и плоти, как говорилось в старину. Даже если и была в нём и кровь и плоть, он был существом тьмы, и вглядывался холодной тьмой своих глаз в холодную тьму ночного неба над океаном. И холода в нём, несравнимом размерами с океаном, было не меньше.