Место, где живёт счастье

Глава 20 Лепесток лилии

28 июня 2042 года, суббота

Ночью Кристиан наглядно продемонстрировал мне, что хотя мои критические дни и накладывают на нас некие ограничения, абсолютным табу для того, чтобы получить удовольствие, они не являются. Действительно, можно же просто приласкаться. Когда я восхитилась опытом и умением своего мужа, нашедшего выход даже из такой ситуации, он захихикал:

– Вот один из плюсов того, что ты вышла замуж за пожилого мужчину.

– В каком именно месте ты пожилой? – поинтересовалась я, привставая и окидывая восхищённым взглядом раскинувшегося передо мной на кровати прекрасного молодого мужчину.

– В сейфе у Гейба, – хитро улыбнулся Кристиан и, видя мои непонимающие глаза, пояснил. – Там хранится наше фамильное древо, и на нём указан мой настоящий год рождения. А в остальных местах я молодой. И душой, и телом, и документами. Таким и останусь.

– Я так рада, что ты меня нашёл, – умащиваясь мужу под бочок, и тут же оказываясь закутанной в его объятия, счастливо вздохнула я.

– А уж я-то как рад, – набрасывая на нас лёгкое одеяло и утыкаясь носом в мои волосы, пробормотал Кристиан.

Дни летели своим чередом, принося с собой новые изменения и маленькие победы. Арти осваивался с пробуждающимися органами чувств, хотя это не всегда было просто. Его зрение становилось всё лучше, и, спустя ещё пару недель, он уже мог видеть небольшие предметы – игрушки, например, особенно если они были достаточно контрастного цвета по сравнению с фоном.

Но, как оказалось, мало было просто увидеть, нужно было научится зрением пользоваться. Сложнее всего ему было определять расстояние до предмета, Арти совершенно не оперировал понятиями ближе-дальше, несколько раз едва не врезался в стену или дерево, а когда пытался взять игрушку – его рука часто хватала воздух в нескольких дюймах от неё.

К тому же ему приходилось соотносить вид вещей и их названия. Уже достаточно хорошо различая форму предметов, он всё равно не мог сказать, мячик перед ним или машинка, пока не ощупывал игрушку с закрытыми глазами. Так же, с закрытыми глазами, он пока ел. Не видя ни тарелку, ни ложку, он умудрялся есть очень аккуратно, но, открыв глаза, регулярно промахивался и мимо тарелки, и мимо рта.

Но мы и не ждали чудес. Джеффри, за время своей долгой практики неоднократно имевший дело с пациентами, прозревшими после операции, предупреждал нас, что так и будет. Поэтому мы просто запаслись терпением, и всем, чем могли, помогали Арти и подбадривали малыша в его стараниях.

А Арти очень старался. Он упорно тренировался часами. Например, осваивал расстояние – он сначала вымерял его шагами до какого-то предмета с закрытыми глазами, а потом проделывал тот же путь с открытыми, соотнося увиденное с почувствованным. Таким образом, он сначала исследовал свою комнату, потом весь дом, и теперь вовсю осваивался на веранде и во дворе.

Но зато, не умея толком определять расстояние до препятствия, Арти неплохо научился эти препятствия избегать. И уже вовсю бегал или катался на велосипеде по дороге, даже научился сворачивать, когда она поворачивала.

Другой составляющей тренировок Арти было соотнесение вида и названия предметов. Он ощупывал, а потом, в меру уже появившегося зрения, осматривал предмет, соединяя два полученных образа в один. Первым «предметом», который Арти стал безошибочно узнавать, был Лаки. Дальше пошли крупные предметы, такие как забор, дерево, качели, крыльцо. Чем лучше становилось зрение мальчика, тем всё более мелкие предметы он узнавал, спустя две недели мог указать среди разложенных перед ним на столе предметов яблоко, стакан, книгу, мячик, тарелку или ботинок.

А вот людей пока не различал. То есть, если в одной комнате находились мы трое, он уже не путал меня и Кристиана, но если видел лишь одного из нас, относительно издалека, например, во дворе – терялся. Лицо он пока разглядеть не мог, особенности фигуры проходили мимо его сознания, он видел лишь большого человека с тёмными волосами, а, не умея определить расстояние до объекта, не мог вычислить и его рост.

Хотя стоило нам заговорить – и Арти снова безошибочно нас узнавал. Слов он пока не понимал, хотя уже неплохо слышал, для него это был словно бы иностранный язык, а вот голоса – мой и Кристиана, – не путал. Здесь была та же проблема – научиться не просто слышать, а понимать звуки.

Больше всего Арти полюбил музыку. Сначала мы надевали на него наушники и включали максимальный звук, но время шло, и постепенно он слышал всё лучше, так что звук делался всё тише, пока не снизился до нормального. Диапазон слышимых мальчиком звуков становился всё шире, сначала это были только резкие, громкие, отрывистые звуки – стук, звон, лай собаки, крик. Я старалась объяснить, что именно он каждый раз слышит, давала ему самому подуть в свисток, постучать деревянным кубиком по доске или крышкой по кастрюле, чтобы он соотносил услышанные звуки с определёнными действиями.

Спустя несколько дней, когда слух Арти улучшился настолько, что ему стали доступны громкие голоса, начался новый этап тренировок. Прежде Арти мог произносить большинство звуков и немного слов, но никогда не слышал, что именно у него получается, это было результатом долгих тренировок, для каждого звука требовалось особым образом сложить губы, разместить во рту язык и напрячь голосовые связки. То, что мы делаем автоматически, для Арти было результатом тяжёлых сознательных усилий без возможности услышать результат своих трудов.

Теперь он себя слышал! Начал с гласных. Я предложила ему сказать звук «А» – и он, впервые в жизни, понял, почувствовал, для чего были нужны эти странные манипуляции ртом и горлом. Открыв для себя это чудо – слышать собственный голос, – малыш часами пел, мычал, шипел и рычал звуки, а затем и слоги, соотнося произнесённое и услышанное. Так же мы с Кристианом учили его английскому разговорному, словно иностранному, в принципе, так оно и было, Арти пришлось запоминать, как звучат слова, которые прежде он знал лишь в языке жестов.

Джеффри сказал, что как только слух Арти восстановится полностью, то он выучит язык очень быстро, просто общаясь с другими детьми, которые не знают языка жестов. «Метод погружения» идеален для того, чтобы выучить иностранный язык, особенно для ребёнка. Но пока Арти слышал недостаточно чётко, обычная речь сливалась для него, была просто неким шумом, хотя высоту голоса и интонацию он уже различал.

Поэтому, пока я учила его отдельным словам, произнося их громко, медленно и чётко, чтобы отчётливо был слышен каждый звук, одновременно давая перевод на язык жестов. В основном это касалось предметов, которые мальчик изучал – как они выглядят и, одновременно, как звучит их название. Это было непросто, но Арти старался. Он всегда тянулся к новым знаниям, и теперь это пошло ему на пользу.

В итоге, две недели спустя, он уже различал на слух около тридцати коротких слов, и часть из них мог произнести вслух. Правда, предварительно я разбивала их для него на звуки, а Арти уже из них «собирал» слово. Но теперь он уже мог слышать, насколько произносимое им отличалось от произнесённого мной, и вносил некоторые коррективы, что было просто замечательно, поскольку показывало, что мальчик начинает управлять своим речевым аппаратом как слышащий. По крайней мере, именно вот это его действие – самостоятельное исправление не совсем правильно звучащего звука, – больше всего радовало Джеффри, по его словам, это было прекрасным знаком и ещё одной ступенью к нормальной жизни для Арти.